Александр Орлик - Маскаль: Врата Ада
Хемуля словно подменили. Он хладнокровно, методично, бил ботинком по коленным чашечкам корчащегося и орущего от боли, очевидно, пронзающей мозг даже сквозь завесу наркоты, пленника.
Сделав передышку, Хемуль присел у костра и прикурил от уголька. Костёр весело потрескивал, варево утробно и сытно булькало, Патагеныч и я сидели молча, боясь даже привлечь к себе взгляд озверевшего Хемуля. Голый, избитый и израненный пленник стонал и корчился поодаль, и это явно сказывалось негативно на выделении нами пищеварительных соков. Хемуль нервно курил – я впервые видел его курящим, да еще и самокрутку, испускавшую едкий противный дым, до боли похожий на дым от местной, мутировавшей наркотической травы.
Патагеныч осторожно, чтобы не выступить в роли громоотвода для совсем, очевидно, съехавшего с катушек Хемуля, поднялся и робко продолжил помешивать варево.
Хемуля мелко трясло. Я заставил себя встать, обрести силы и помочь ему сделать то, чего он сам, наверное, даже накрутив себя, сделать боялся.
Подойдя к жалобно скулящему пленнику, я грубо взял его за волосы и поволок в сторону оврага поодаль от нашего бивуака…
Вернувшись, я не стал сразу подходить к ребятам, которые, явно курнув и пропустив по сотке, о чем-то весело, но привычно приглушенно ржали у костра. Я смачно облил кривоватый куст метрах в десяти от лагеря, стараясь аккуратно облить все его крупные ветки. Почти получилось.
Руки, стереть с которых кровь мокрой листвой там, в овраге, откуда я вернулся уже один, удалось не очень хорошо – они мелко тряслись, и попасть по кусту было сложно. Вдалеке слышались глухие хлопки выстрелов, завывание и вскрики зверей, и фоном к этому был заморосивший снова мелкий дождичек, и шелест, и запах опавшей и попревшей за зиму листвы.
Дышалось удивительно легко. Весна вступала в свои права…
Исход
Мы шли по звериной тропе, сторонясь дороги. Тропа шла параллельно асфальту, но мы полностью доверились чутью местных тварей, потому что риск нарваться на дороге на мину военных или на аномалию был несомненно выше. На тропе, конечно, встречались скелеты – привычное в Зоне дело, иногда даже человеческие: похороны тут были уделом избранных, и все обитатели Зоны, включая людей, совершенно безразлично относились к ним.
Точка встречи с Луисом была уже близка, и мы свернули с протоптанной тропы на юг, к заброшенному хутору, от которого, судя по плану, остались одни руины. До Периметра по прямой была пара километров, и мы, привычно внимательно оглядывая окрестность в поисках аномалий и бандитских засад, двигались очень медленно, рефлекторно приседая при любом подозрительным шуме или знаке, поданном исполнявшим роль проводника – как самый опытный – Хемулем.
Настроение было отличное – мы хорошо поживились артефактами, приборами и снарягой убитых наёмников, и даже получили наши гонорары живыми американскими деньгами – в рюкзаке Мазератти было больше полутора миллионов долларов наличными, в новеньких стотысячных купюрах выпуска две тысячи семнадцатого года – покойный убийца явно нёс такую сумму кому-то в уплату за очень серьезную услугу. После честной делёжки на троих Хемуль сразу же отвалил мне заработанные двести тысяч, а смешно трясшему нечесаной бородой Патагенычу, отказывавшемуся брать с Хемуля обещанные им деньги за эту операцию – мол, в расчёте за спасение – пообещал дать больно в нос пяткой. Мы невольно оглядели его новые, но тяжелые и испачканные слякотью Зоны ботинки, что послужило убедительным аргументом и положило конец длительной дискуссии. Патагеныч, засунув пачки долларов в целлофановый мешок, упрятал их в рюкзак и нервно закурил…
Луис ждал нас у заброшенного хуторка. Его верные бойцы, чернокожие камерунские спецназовцы, заняв позиции, замаскировались, и мы даже не пытались их найти – зачем?
У хутора, на открытое пространство, вышел военный в великолепной экипировке НАТОвского образца, чистой (очень удивительно для Зоны) и почти не поношенной. Тепло встретив и обняв Хемуля, он проводил нас в оборудованный благами цивилизации подвал одного из домов, где капитан Гуген, как выяснилось, устроил себе штаб. Зависть меня мучила откровенно – у этих парней был даже складной пластиковый душ: стоял в углу комнаты, с насосом, работающим сто часов от батареи, со встроенной системой регенерации воды.
Гоугенд стоял у стены, вглядываясь куда-то через мутное стекло окна у потолка – землянка и подвал, увы, были тут, внутри Зоны, самыми комфортными обиталищами…
Он, не разводя ненужных разговоров, рассчитался с Хемулем наличными, и, после пропущенный три раза подряд по русскому обычаю рюмок шведской, очень чистой и вкусной водки, почти не торгуясь, выкупил у нас весь взятый с наёмников хабар.
И он, и мы прекрасно понимали опасность – наёмники-убийцы могли попытаться рассчитаться с нами за ликвидацию их лидера Мазератти, однако смерть была привычным завершением карьеры в Зоне и я, глядя на беззаботно веселящихся товарищей, старался не заморачиваться ненужными мыслями. Так проще…
Капитан, понимая наше состояние, постарался отвлечь нас рассказом о своей жизни, который мы слушали с неподдельным интересом. Ведь не каждый день доводится узнать о том как живут люди на столь мало известном у нас огромном «чёрном континенте»…
Он в городе Эдеа не большом городе недалеко от самого крупного порта центральной Африки – Дуала, в простой семье из семи детей. Это среднее количество детей для Какмеруна того времени, пояснил он. У некоторых соседей было и по десять и по пятнадцать детей, и в тех семей где практиковалось многоженство, количество детей могло превысить тридцать!
Луису повезло родиться шестым ребенком - и последним мальчиком - поэтому всегда чувствовал себя защищенным старшими братьями и сестрой. Район где он родился, был один из самых бедных. Мало кто ходил в школу, но ему повезло, в возрасте пяти лет он пошел в школу, и учился очень усердно, и старался отличиться, хотел стать большим человеком.
Тогда было принято считать, что учеба открывает дверь к успеху, так как страна не так давно получила статус независимого государства, остро требовались обученные люди для заполнения вакантных мест которые оставили французы.
Он рос в районе, который отличался особой сложной криминогенной обстановкой (если сравнивать с Америкой, то Гарлем в Нью-Йорке- рай на Земле ). Днем все дружно играли в футбол (любимая национальная игра камерунцев) а вот по вечерам регулярно происходили массовые драки между различными группировками, которые часто заканчивались человеческими жертвами. Любимым оружием являлся “мачете” – который используется в Камеруне на все случай жизни, от огорода до бандитских нападений.
Уже в шестом классе школы, будущий капитан перебрался в большой портовый городе Дуала, куда переехал его старший брат - взявший Луиса с собой. Там его жизнь круто изменилась. Будучи поилежным учеником, он прошел конкурс в элитный колледж, где учились дети самых влиятельных людей этого большого города. Это было частная католическая школа, где преподаватели были европейские католические миссионеры. Жили они с братом уже в новом элитном районе, брату очень повезло - после учебы его взяли на работу в молодое, бурно развивающеся предприятие.
Будучи отличноком, Луис мог выбирать любое направление своего развития, но его интересовала техника, и он мечтал стать инженером- электронщиком.
Однако судьба распорядилась иначе, и в возрасте восемнадцати лет его вызвали в отдел контрразведки, где предложили поступить на государственную службу, и участвовать в борьбе с организованной преступностью в городе, где он родился.
Не согласиться было нельзя, как и в любой другой стране, спецслужбы не делают предложений от которых можно отказаться… Да и будучи социально ответственным парнем, видевшим перспективы для себя и своей родины, Гоугенд понимал что без подавления кровавых бандгруппировок и установления сильной полицейской власти улучшение жизни простых невозможно.
Война с криминалом тянулась почти два года, но Луис закончил её в звании лейтенанта спецназа Камеруна, что было очень почётно, и гордо носил боевой орден «За Заслуги», который не преминул со всем африканским пылом нам продемонстрировать тут же, под очередные «на два пальца прозрачной». Выпили. Закусили мудрёными африканскими закусками, которые гостеприимный хозяин радостно вывалил на стол.
Дальнейшая история – учился, проходил службу, участвовал в боях там-то и там-то, был награжден - была уже очень похожей на истории судеб других военных разных стран, гнивших в вечной сырости аномальной Зоны в промежутках между участием в разруливании международных конфликтов в составе Объединённого контингента сил ООН.
