Сергей Вольнов - Пожиратель Пространства
Рядом с нами останавливается невесть откуда взявшийся аэробас. К иллюминаторам изнутри поприлипали любопытные рожи. Из кабины высовывается водила—хзанр и эказальтированно интересуется:
– Ну чё, опять кр—р—ровля гавкнулась? – и это «р—р—р» у него совсем др(бррр!)ругое, нежели у кирутианок – отвратительное и пр—родирающее мор—р—розом по спине. Хотя он тоже на медведя похож. Такой жуткий (сталью по стеклу!) голосина обычно у всех хзанров, говорящих по—человечьи.
– Да… – слабым голоском отвечает несчастный каракатиц.
– Слушай, Ба… это случаем не Лесная Матерь там поработала?.. – с суеверным ужасом вопрошаю я.
– Неисповедимы деянья Её, – опускает смиренно голову Бабуля и вздыхает. – Поехали, мальчики… – тихо просит.
И мы улетаем прочь по магистральному коридору. Старательно не оглядываясь.
* * *– …Буржуев из нас не выйдет – экономить не умеем, каждую полушку считать, – ехидно комментирую я. – Не бывать нам солидными кораблевладельцами.
Бабуля вводит на приходный счёт бедняги—каракатица сумму, эквивалентную стоимости новенького приличного кара. По прихоти души своей, состоящей из сплошных перепутанных противоречий, скрученных в кошмар. И заказывает она этот самый кар у ближайшего по координатам отделения «Ford & Mersedes General Motors Of VAZ».
С условием доставки по реальному домашнему адресу таксёра, который бесцеремонная Бабуля вытащила прямо из оперативной памяти его персонального терминала. Имя у каракатица оказывается совершенно непроизносимым, адрес же «окрашен» местным колоритом: Сектор Севернее Полюса, зона Гамма, локал 090L08.86, уровень 3—78, квартал 6/j, коридор имени Братьев & Сестёр По, отрезок VNV—boxa, дверь # 888.
– А у меня никогда и не возникало глупого желания владеть флотом кораблей и парочкой планет, – говорит Ба.
Истину глаголет! Да каждая из торговых Леди, при желании, может купить целую систему или созвездие. А то и скопление (не удивлюсь, если галактику!). Но кирутианки почти никогда не делают этого.
Потому что не желают платить громадные алименты муженькам, оставшимся на Киру Тиане… Недвижимость – это во всеуслышанье сделанное заявление, что: «Я БОГАТАЯ!». Поэтому кирутианки, прорвавшиеся с родной планеты в космос ОП, – предпочитают вкладывать львиную долю доходов в благотворительность и в программы возвышения недоразвитых рас.
Только бы денежки не достались кирутианцам.
У кирутианских девчонок, рождённых и брошенных матерями на планете, в «заботливых» лапках озверелых от нищеты папашек, должен быть шанс… И они, как их родительницы в своё время, рано или поздно окажутся доведёнными лесной кошмарной житухой до исступления.
Погрузившись на дно, пребывая в крайней степени отчаяния, вусмерть забитые жизнью кирутианки могут впасть в особое состояние. Некоторых из них озаряет Великое Просветление, с которым в материализованную жуть лесного существования является Истинное Понимание. На корусе суть его можно ёмко выразить перефразированной идиомой: «Только из грязищи – вырвешься в князищи!».
Озарённые жаждут только одного: рвануть К Звёздам!
Для этого необходимо совершить невозможное.
Прорваться и уйти по дороге, торенной их матерями, бабками, прабабками, прапрапраба… теми из них, кому повезло.
Кому—то из дочерей и внучек – тоже улыбается Удача. И они оказываются в космосе… Некоторым Удача улыбается дважды, – они сразу наследуют имущество родительниц первого или второго поколения. Если разыскивают их. И если родительницы ещё не хотят помирать, но достаточно одряхлели, чтобы без боя отдать традиционное «завещание по—кирутиански». По их неписаным канонам – наследование имущества умерших запрещается!
Некоторым Удача второй раз улыбается позднее – в «наследном» поединке они побеждают родительниц, не пожелавших отдать своё состояние просто так.
Некоторым не очень везёт. Они не успевают застать мамашек—бабуль—прабабок живущими. Потому горбатятся, платя ДТДТ профсоюзные взносы и наживая состояние с нуля.
А некоторым из отчаявшихся не везёт совсем, изначально – они К Звёздам так и не прорываются. Вокруг единственного на Киру Тиане космопорта, являющегося экстерриториальной зоной, кишмя кишат кирутианцы. Мужчины не желают отпускать своих женщин в Небо. К Звёздам, постоянно крадущим у них жён и дочерей…
Я постоянно задаюсь вопросом, на который Ррри не желает мне отвечать. Почему мужчины Киру Тиана ужасно не любят улетать с планеты??? Решается на это – от силы один на полмиллиона… А остальные четыреста девяносто девять тыщ девятьсот девяносто девять, копошась под корягами в дерьме и грязи, терпеливо ждут обещанных алиментов. Возятся с детёнышами обоих полов, и с ненавистью по ночам рычат на звёзды… Впрочем, всё это к текущим делам не относится. Но вопрос интересный. более чем!
Оставив потерявшего дар речи каракатица пребывать в шоке у своего старого кара, унёсшего нас от преследования, мы уходим в толпу и растворяемся в ней. Счастье таксёра, что он не швидданин; швидданину Ба открутила бы «ноги» с «головой» вместе и сожрала без соли! Бывший член нашего Экипажа раз и навсегда «подставил» своих соплеменников.
«Ого! – думаю я по ходу. – Как страшенно кушать—то, кушать хот—ца! Доберусь вот до ресторана с человечьей жратвой, да ка—ак навалюсь… Надо срочно восстанавливать энергию, затраченную на лабиринт приключений!»
* * *…и мы добираемся в соответствующий моим антропоцентристским вкусам ресторан, и я та—ак наваливаюсь!..
Что останавливаюсь только после пятой кружки пива, шестого пирога с вишнями и третьей порции холодца, который тут почему—то зовут «студнем». (Поубивал бы!) Лишь подчистив все тарелки до последней крошки, я с удовлетворённым «У—у—уф—ф—ф!» откидываюсь на спинку стула.
Всеядная Ррри слопала кучу мяса и гарнира (в одну порцию, но по весу раз в десять большую, чем все мои) и выхлебала десятилитровую ёмкость пива. Налопавшись и нахлебавшись, увалила в местный гальюн, отливать. Не уверен, что в женский. У кирутианок ведь выход мочеиспускательного канала – не отверстие, а тонкий отросток сантиметров пятнадцать длиной. Располагается он сзади и пониже влагалища, сразу за анальным отверстием, прикрытым одним из трёх паховых подвижных, мускулистых «лепестков». Неудивительно, что Ррри, зар—раза мохнатая, обожает эпатировать особей мужеска полу всех рас и народов.
Я с трудом встаю из—за стола, пошатываясь от полноты переполняющих чувств и яств, и почти как Бабуля, вперевалку, топаю к стойке. Стаканчик горилочки в завершение, и стоп. Не буду звать официанта, сам схожу…
– Брат ты мой, – говорю бармену—бетельгейзианцу, тёмно—фиолетовому псевдолису, более чем двухметровому, почти с меня ростом, – братец по разуму… ик—к… (выходит из меня полнота переполняющих яств) налей—ка мне, братан, если есть… ик—к… (снова выходит) стопарик самой что ни на есть «Горилки з пэрцэм». Е така?..
– Така е, – отвечает мне на чистейшем стэповом наречьи лис, и скалится в подобии улыбки (до чего же мы, человеки, заразны, даже нашу мимику по всем Пределам копировать пытаются…). От этой гримасы морда его становится пародией на одного из героев голомультяшек. – Ще б пак! Тоби налыты на тры пальци чы на два?
– На… ик—к… (это уже полнота чувств!) пьять… Та повный налывай! А ты звидкиля мою ридну мову знаеш, га?!
– Было дело, – переходит он на косморусский, на котором я к нему обратился сперва. – Поработал в Мыколограде. В миссии.
– К—какой такой миссии? – перехожу и я на корус.
– Единого Истинного Бога Иеговы, конечно!
– А—а—а… ну и как, много наших автокефалов и николианцев охмурили?
– Да нет, – скалится лис. – Твердолобые вы, степари… ортодоксы.
– Приятно… и—ик… слышать. Тупым сладымарям триста лет понадобилось, чтобы прийти к аналогичному выводу. Травили они нас, травили, и корус, и ридну мову из нас вышибали, превращали нас в «цивилизованных» технологианцев, а таки не вышибли…
«Только дух славянский, падлюки, таки из нас выпустили, почти что. – Думаю я невольно. – Братья русичи ужаснулись, когда освободили нас… Спрашивают, во что же вас превратили эти сволочи—техноисламисты…»
Мне вдруг делается нехорошо, в глазах щиплет, будто слёзы просятся наружу, и я добавляю:
– Извини, бетел, я пошёл… Сейчас вернусь, допью.
В гальюне (который на планетах, базах и станциях называется по—другому и по—разному, например, «туалетом» или «клозетом») я заползаю в индивидуальный отсек. Закупориваюсь наглухо и предаюсь тайному греху, о котором никто – я надеюсь! – не ведает.
Изредка я просто не в состоянии сдержать слёзы, и рыдаю, как баба, или как малый пацан. В одном файле я прочитал, что это даже полезно (женщины потому дольше и живут, что рыдают чаще гораздо!) – для снятия нервного стресса. Но традиционно, издревле, почти во всех культурах потомков землян, раскиданных по всем краям ОПределов, почему—то считается, что нам, мужикам—человекам, типа как плакать зазорно. (Везёт парамаутам, у них мужчины публично плакать не стыдятся!) По этой причине я вынужден прятаться, когда подопрёт.
