Джеймс Фрей - Ключ Неба
Ей нужно увидеться с родными. Объяснить, что произошло с Кристофером и почему. Рассказать, что случилось, когда она получила Ключ Земли. Попытаться разобраться в собственных мыслях. Может быть, семья ей в этом поможет. Может, это вообще будет последнее их наставление – ей, Игроку кахокийской Линии. Может, родным удастся успокоить ее, примирить с ситуацией, заставить наконец прийти в себя.
И, пока она дома, Сара хочет сходить на могилу Тейта.
Родного брата. Еще одной жертвы Последней Игры. Выступление президента она смотрит молча. По щекам текут слезы. Когда стихают последние слова, девушка не выдерживает. Извинившись, она убегает в туалет.
Только там можно выплакаться вволю.
Ни Яго, ни Ренцо обращение президента не трогает. Они давно готовы к появлению Аваддона – и того, что наступит после. – Забери Ключ Земли и избавься от нее, – шепчет Ренцо, едва за Сарой закрывается дверь.
Яго думает. Потирает шрам на шее – по привычке.
– Не могу.
– Ты должен. Время дорого. Скоро мир перестанет быть уютным и простым. Надо вернуться домой. В дом наших предков. В твой дом. Нужно отдать Ключ Земли Аукапоме Уайне и узнать то, что знает она.
– Ты меня не слушаешь, Ренцо.
– Я всегда слушаю своего Игрока.
– Хватит пичкать меня бабушкиными сказками. Да, ты прав, я знаю. Но я ее не брошу. Как и тебя. Мне нужна твоя помощь, но я не хочу, чтобы ты выносил мне мозг своими сомнениями.
Ясно?
Ренцо выпрямляется. Поднимает голову. Смотрит Яго в глаза – честно, прямо, откровенно. Кивает.
– Да. Ясно, Яго.
– Хорошо. Теперь дальше. Ты прав: нам нельзя больше терять время. И Саре нельзя. Но она выбита из колеи. И я не думаю, что семья поможет ей с этим разобраться. Алопай слишком уязвима. А встреча с родными сломает ее окончательно.
Ренцо тычет пальцем себе за спину.
– Может, тебе ее к психиатру сводить, а? На это у нас есть время?
Яго поднимает руку, и тот умолкает.
– Разворачиваем самолет в Перу, но ей – ни слова, понял? Руки Ренцо падают на колени. Он старается справиться с эмоциями.
– Придется еще раз заправиться.
– Знаю. Остановимся в Мексике, в Валье Эрмосо.
Там все еще живет Мария Рейес Сантос Изил.
У нее и заправимся. Она нас накормит и даст поспать.
В комфорте и безопасности.
Из туалета доносится грохот. Сара колотит по стенам.
По раковине. Слышны рыдания.
Яго оглядывается на дверь. Эта девушка – самая сильная из всех, кого он встречал, и самая ранимая. Он снова трет шрам на шее – и перехватывает вопрошающий взгляд Ренцо. – Яго, она – убийца. Я собственными глазами видел, на что она способна, – там, в Англии. Но она не Игрок. Больше не Игрок. – Хватит, Ренцо. Оставь ее в покое. – Голос Яго резок и полон горечи. – Займись навигационным компьютером. Я сам с ней разберусь.
Эшлинг Копп смотрит обращение президента с заднего сиденья бронированного «Кадиллака CTS». Машина несется по мосту Джорджа Вашингтона. Рядом с девушкой сидит Грег Джордан, Макклоски оккупировала переднее пассажирское сиденье, Маррс – за рулем.
– Хорошая речь, – говорит он.
– Ну конечно, – фыркает Макклоски, – только бесполезная.
Либеральная трепотня о конце света в духе Гоббса.
Эшлинг с ней согласна. Джордан и Маррс – тоже. Хотя никто не говорит этого вслух.
Элис Улапала сидит на кровати в номере берлинской гостиницы и смотрит выступление канцлера Германии. Элис знает немецкий (так же, как французский, латынь, малайский, голландский и – чуть хуже – китайский, не считая полудюжины туземных диалектов), так что с этим нет никаких проблем. Выступление начинается в 10 вечера. Длится 17 минут. В конце канцлер плачет. Пока идет программа, Элис водит оселком по острию одного из своих бумерангов.
Раз за разом.
Вперед и назад.
Снова и снова.
– Что ж, все становится гораздо интересней.
Маккавей с Екатериной смотрят прямую трансляцию.
Пока выступает президент Польши, они молчат. Не сводят с экрана потрясенного взгляда – как почти каждый житель Земли.
Речь заканчивается. Через несколько минут Маккавей наконец отмирает:
– Хорошо, что мы взяли бутылку «Крюга», когда был шанс.
– Да уж, – соглашается Екатерина.
Повисает молчание. Им удалось вытащить Байцахана с того света, но он все еще не пришел в сознание и лежал в постели.
– Рассказать твоему другу?
– Нет, – отвечает Маккавей, не сводя взгляда с двери, за которой лежит дунху. – Байцахана все это не волнует.
Я даже не уверен, что он знает о существовании других людей. В смысле, человечества.
Шари с Джамалем слушают речь премьер-министра Индии. Они в маленькой комнате в убежище Хараппы, среди гор, в, в Долине Вечной Жизни. Если и есть в мире место, где можно пережить столкновение с астероидом, то это . Если только удар не будет нацелен прямо сюда.
Малышка Элис тоже смотрит. Малышке всего два года, но она, кажется, прекрасно понимает всю серьезность и важность слов премьер-министра.
«Такая кроха, но уже столько знает и понимает, такая умница», – думает Шари, и от этих мыслей ей становится страшно.
– Мам, это о моем сне, да? – вдруг вставляет девочка посреди выступления.
«То есть о твоем кошмаре», – мысленно поправляет Шари и, сжав руку мужа, отвечает:
– Да, meri jaan.
– А Аваддон сделает нам бо-бо, да, мам?
– Нет, meri jaan. Все случится далеко отсюда.
– Мы не хотим, чтобы кому-то из нас – тебе, мне, маме – было больно. Поэтому, голубка моя, мы и здесь.
– Хорошо, папа.
Выступление продолжается. Шари снедает страх – но не из-за Аваддона. Астероид должен ударить как можно дальше от Ключа Неба.
Потому что если малышка Элис умрет, умрет и Последняя Игра.
Однако пока они в безопасности.
В безопасности, пока не пришли остальные.
Ань – в Японии, в родном городе Тиёко Такеды. Подключился к нелегальному каналу и смотрит выступление президента Китая на новеньком ноутбуке последней модели. Сидит на корточках прямо на полу. Сейчас он больше похож на рабочего, вырвавшегося на перекур, чем на тренированного убийцу. На нем только черные трусы и цифровые наручные часики Тиёко Такеды.
Бинтов на голове Аня больше нет. Звездообразная россыпь стежков – в том месте, куда вошла пуля. Ребра выпирают, как прутья птичьей клетки. Рука воспалилась и ноет; кожа вокруг вывихнутого большого пальца красно-синяя. На правом бедре – синяк размером с манго. Ань даже не помнит, как умудрился его заработать, но это совершенно неважно.
Прищурив темные глаза, он внимательно смотрит на экран. Президент Китая, в очках, тщательно подогнанном костюме и красном коммунистическом галстуке, вещает о нависшем над человечеством конце света.
Его слова ничуть не трогают Аня. Не печалят, не внушают тревогу и страх. Гигантский астероид – как раз чего-то такого Ань и ожидал. Это будет весело. Все годы, что длилось издевательское обучение, Ань представлял себе эту картину. Представлял тот день, когда судьба каждого жителя Земли станет такой же мрачной, как его собственная. Когда каждый столкнется лицом к лицу со смертью.
Так было, пока он не встретил Тиёко.
Так было, пока он не… не влюбился.
Абсурд какой-то. Он из Линии Шань. Его Линия неспособна на любовь.
Нет.
И вместо того, чтобы радоваться, он чувствует, как слова президента будят в нем гнев.
Для Аня гнев всегда питал его сердце. Вечный пульсирующий ритм. Но этот гнев – другой. Новый. Намного более сильный. Концентрированный. Рожденный из любви, которую он потерял и никогда уже не обретет снова. Гнев с оттенком страсти.
Страсти к ней.
Но Тиёко больше нет, ее не вернуть. И Ань разрабатывает новый план. Нестандартный, непривычный, но верный. Он знает, что это так. Знает, что Тиёко бы с ним согласилась. Надеется, что согласится и вся ее Линия. Ибо этот план справедлив. Этот план несет возмездие.
«Ты Играешь на смерть. Я Играю на жизнь».
Ее слова.
Тиёко.
Выступление подходит к концу. Ань смотрит на ноутбук, а руки его продолжают работу. Плотная коса из шелковистых черных волос, полдюйма толщиной и чуть больше фута в длину. В середине она расширяется до размера узкой ладони. Паутина из черных прядок, в которую вплетены два бледных кусочка кожи размером с двадцатипятицентовую монету и два сморщенных человеческих уха.
Ань поднимает странное изделие повыше. Оно почти готово.
Ожерелье из останков его возлюбленной. Ее волосы. Ее плоть.
Он слушает речь президента.
Китайский глава государства заканчивает выступление теми же словами, что и все: «Мы – едины».
Экран становится черным.
Ань захлопывает ноутбук. Зубами сдирает со своей губы частичку отмершей кожи и выплевывает.
