Стивен Кинг - Бегущий человек
В воздухе витал призрак карнавала.
— Эти люди хотят видеть человеческую кровь, — заметил Ричардс. — Чем больше, тем лучше. Они бы предпочли, чтобы укокошили нас обоих. Можешь в это поверить?
— Нет.
— Тогда ты не от мира сего.
Старик с коротко стриженными седыми волосами, в шортах до колен, выбежал на обочину. С фотоаппаратом в руках. Начал лихорадочно отщелкивать кадр за кадром. От внезапного хохота Ричардса Амелия аж подпрыгнула.
— Ты чего?
— Он не снял крышку с объектива. — Ричардс все не мог успокоиться. — Он не снял… — И, не договорив, скривился от боли в боку.
Машин на обочинах все прибавлялось. Они взобрались на пологий холм и начали медленно спускаться к центру Рокленда. Когда-то это была живописная рыбацкая деревня. Здесь жили те самые люди, которых так любил рисовать Уинслоу Хомер.[15] Желтые блестящие плащи, маленькие рыбачьи шхуны, на которых они выходили в море на ловлю лобстеров. От этой деревушки не осталось и следа. Ее место заняли громадные торговые центры по обе стороны шоссе, выстроившиеся вдоль Главной улицы рестораны, стереотеатры, центры развлечений. Частные дома и особняки оккупировали склоны холмов. Ближе к морю расположились кварталы трущоб. И лишь само море осталось неизменным, синее, уходящее за горизонт, поблескивающее в лучах катящегося к западу солнца.
Они двинулись дальше, к двум патрульным машинам, перемигивающимся синими огнями. Они стояли бок о бок, перекрывая мостовую, а левую обочину занял броневик, короткий ствол пушки которого нацелился на их пневмокар.
— Все кончено, — прошептала Амелия. — Я тоже должна умереть?
— Остановись в пятидесяти ярдах от кордона и повтори то, что уже говорила, — распорядился Ричардс. Сполз вниз. От нервного тика у него задергался глаз.
Она остановила пневмокар, открыла дверцу, но высовываться не стала. В воздухе повисла мертвая тишина. Тишина нависла над толпой, внутренне усмехнулся Ричардс.
— Я боюсь. Пожалуйста. Очень боюсь.
— Тебя они не застрелят. Слишком много свидетелей. У всех на виду заложников не убивают. Таковы правила игры.
Она посмотрела на него, и внезапно ему захотелось выпить с ней чашечку кофе. Где-нибудь в спокойном месте. Он бы слушал, как она рассказывает о своей жизни, размешивая в чашке настоящие сливки. Потом они обсудили бы проблемы социального неравенства и возможные пути его искоренения.
— Давай, миссис Уильямс, — подбодрил он ее. — На тебя смотрит весь мир.
Она высунулась из кабины.
Шесть патрульных машин и еще один броневик подкатили сзади, остановившись в тридцати футах, блокируя отход.
Открыт только один путь, подумал Ричардс, прямо на небеса.
…Минус 039, отсчет идет…
— Меня зовут Амелия Уильямс. Бенджамин Ричардс взял меня в заложницы. Если вы нас не пропустите, он говорит, что убьет меня.
Тишина аж звенела.
Потом раздался бесстрастный, механический, усиленный динамиками голос:
— МЫ ХОТИМ ПОГОВОРИТЬ С БЕНОМ РИЧАРДСОМ.
— Нет, — прошептал Ричардс.
— Он с вами говорить не хочет.
— ВЫХОДИТЕ ИЗ МАШИНЫ, МАДАМ.
— Он меня убьет! — взвизгнула Амелия. — Или вы не слушаете? Ваши люди уже пытались нас убить. Он говорит, вам без разницы, кого убивать. Господи, неужели он прав?
— Пропустите их, — выкрикнул кто-то из толпы.
— ВЫХОДИТЕ ИЗ МАШИНЫ — ИЛИ МЫ ОТКРЫВАЕМ ОГОНЬ!
— Пропустите ее! Пропустите! — начала скандировать толпа, словно болельщики на матче киллбола.
— ВЫХОДИТЕ…
Крики толпы заглушили слова. Откуда-то полетел камень. На лобовом стекле одной из патрульных машин зазмеились трещины.
Взревели моторы, патрульные машины раздвинулись, освобождая узкий язык мостовой. Толпа радостно заулюлюкала и затихла, ожидая продолжения.
— ВСЕМ ГРАЖДАНСКИМ ЛИЦАМ НЕМЕДЛЕННО ОЧИСТИТЬ ТЕРРИТОРИЮ, — потребовал динамик. — ВОЗМОЖНА ПЕРЕСТРЕЛКА. ГРАЖДАНСКИЕ ЛИЦА, МЕШАЮЩИЕ ПОЛИЦИИ ВЫПОЛНЯТЬ ВОЗЛОЖЕННЫЕ НА НЕЕ ОБЯЗАННОСТИ, СОГЛАСНО ЗАКОНУ ПРИВЛЕКАЮТСЯ К УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ. НАКАЗАНИЕ ЗА ВОСПРЕПЯТСТВОВАНИЕ ПОЛИЦИИ ВЫПОЛНЯТЬ СВОИ ОБЯЗАННОСТИ — ДЕСЯТИЛЕТНЕЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ В ТЮРЬМЕ ШТАТА, ИЛИ ШТРАФ В ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ, ИЛИ ТО И ДРУГОЕ. ОЧИСТИТЬ ТЕРРИТОРИЮ. ОЧИСТИТЬ ТЕРРИТОРИЮ.
— Конечно, чтобы никто не видел, как вы расстреляете женщину, — истерический выкрик. — В задницу всех свиней!
Толпа не сдвинулась с места. Подкатила желто-черная машина службы новостей. Двое мужчин выскочили из кабины, начали устанавливать камеру.
Двое копов подбежали к ним, последовала короткая борьба. Одному копу удалось сдернуть камеру с треноги и разбить ее об асфальт. Один из репортеров попытался врезать копу, разбившему камеру, но его «успокоили» дубинками.
Мальчишка выскочил из толпы и швырнул булыжник в затылок копа. Тот упал, кровь окрасила дорогу. Полдюжины копов бросились к мальчику, охаживая его дубинками. В толпе внезапно вспыхнули драки между хорошо одетыми жителями холмов и обитателями трущоб. Женщина в вылинявшем, много раз штопанном домашнем халате внезапно набросилась на дородную матрону, вцепилась ей в волосы. Они повалились на дорогу и начали кататься по асфальту, пинаясь и вопя.
— Боже мой, — в ужасе выдохнула Амелия.
— Что происходит? — спросил Ричардс. Он не решался высунуть голову.
— Дерутся. Полиция избивает людей. Кто-то разбил репортерскую камеру.
— СДАВАЙСЯ, РИЧАРДС. ВЫХОДИ.
— Поехали, — приказал Ричардс.
Пневмокар медленно стронулся с места.
— Они начнут стрелять по воздушным диффузорам, — прошептала Амелия. — А потом дождутся, пока ты вылезешь из кабины.
— Не начнут, — возразил ей Ричардс.
— Почему?
— Слишком тупы.
Выстрелов не последовало.
Они проехали меж двух патрульных машин и толпы зевак, раздавшейся на две части. С одной стороны дороги стояли богатые и средний класс. Женщины, регулярно посещающие салоны красоты, мужчины в дорогих рубашках и туфлях. Мужчины в фирменных комбинезонах с названиями компаний, с вышитыми золотом именем и фамилией на нагрудном кармане. Женщины а-ля Амелия Уильямс, собравшиеся в магазин или на рынок. Непохожие друг на друга, но объединенные общей чертой. И Ричардс знал, что их объединяло. Они не жили на грани катастрофы. Голод не урчал в их желудках. Голову не заполняли безумные мысли, несбыточные надежды.
Эти люди стояли справа от дороги, лицом к порту и морскому клубу, мимо которых сейчас проезжал пневмокар.
На другой обочине, левой, собрались бедняки. Красные носы, взбухшие вены, жалкие, отвисшие груди. Грязные волосы. Угри. Прыщи. Дебильные лица.
Здесь полиция махала дубинками куда более рьяно, а копы все прибывали и прибывали. Ричардс не удивлялся их числу и активности. Понаехали они, правда, очень уж быстро. Даже здесь, в глубинке, копы всегда были наготове. Перед охотой собак положено держать на псарне голодными. Бедняки потрошат летние бунгало, которые пустуют осенью и зимой. Банды подростков из бедных семей совершают набеги на супермаркеты. Бедняки пишут ругательства на витринах магазинов. Бедняки вечно на что-то жалуются, и их рты наполняются слюной зависти, стоит им увидеть дорогую машину, упитанный живот или костюм за две сотни долларов. И у бедняков есть свои Джеки Джексоны, Мохаммеды Али, Клайды Барроу. Они стояли и смотрели.
А вот справа, друзья, те самые люди, которые летом живут в бунгало, рассуждал Ричардс. Толстые, неуклюжие. Из тех, что слева, самый тяжелый весит не больше ста тридцати фунтов, но они жилистые, выносливые, их можно назвать Голодные хонки. Они всегда голодны. Они продадут Христа за фунт салями. Будьте осторожны, грядет социальное расслоение. Эти противники на ринг не выйдут, они предпочитают драться прямо в зрительном зале. Сможем мы найти козла отпущения, который успокоит и первых, и вторых?
Медленно, на скорости тридцать миль в час, Бен Ричардс проехал между ними.
…Минус 038, отсчет идет…
Прошел час. Пробило четыре. Тени удлинились. Ричардс не поднимал головы над приборным щитком. Временами терял сознание, вновь приходил в себя. Он вытащил рубашку из брюк, чтобы осмотреть новую рану. Пуля пропахала в его боку глубокую траншею, которая все еще кровоточила. Кровь сворачивалась, но медленно. При каждом резком движении рана открывалась вновь. Впрочем, особого значения это не имело. Все равно они разорвут его на куски. Перед той силой, что выходила против него, его план казался детской шуткой. Он, конечно, мог ему следовать, до того момента как произойдет «инцидент» и пневмокар превратится в груду искореженного железа («…трагический несчастный случай… патрульный находится под следствием… расследование ведут лучшие специалисты… искренне сожалеем о невинной жертве…», все это прозвучит в последнем выпуске новостей, аккурат между биржевой сводкой и выступлением Папы Римского). О себе он не беспокоился, но его очень волновала судьба Амелии Уильямс, которая крайне неудачно выбрала время для поездки за покупками. В эту среду ей следовало остаться дома.
![Ульяна Соболева - Любовь - яд [СИ]](/uploads/posts/books/16715/16715.jpg)
