Николай Романов - Курс лечения
– Как же, в порядке!.. Ты побледнел весь!
Она захлопотала вокруг него, как курица вокруг цыпленка. Как Мама Ната около приютского крысеныша…
Успокоить ее удалось с большим трудом. Света угомонилась только тогда, когда он рявкнул:
– Прапорщик Чудинова, отставить!
Прапорщик Чудинова обиженно надула губки и удрала в санузел чистить перышки, а уложенный к этому времени в койку полковник Кентаринов получил возможность обдумать наконец, что же именно он обнаружил.
Пока ясно одно – кто-то пытался работать с координатами вражеских кораблей, обнаруженных в базе данных СРЦ. То ли изменить их, то ли стереть вообще…
Спрашивается – зачем? Никому из экипажа «Долгорукого» это не надо. Такая работа может потребоваться только противнику. Выходит, на борту есть вражеский агент.
В душе полковника Кентаринова тут же проснулся эсбэшник Артуз.
Но тогда надо немедленно отыскать подонка. Иначе он нам все испортит. Экспедиция, внутри коллектива которой действует лазутчик, обречена на провал. Так что нужно найти его. И начать требуется с дежурных операторов, работающих с системой разведки и целеуказания. Им это было бы проще всего. Знаем, сами в этой корзине сидели…
И тут ему пришла в голову еще одна мысль.
А что если информацию о положении кораблей противника пытались не изменить и не стереть, а наоборот – вставить в базу данных. Но это значит… это значит… это значит… что на самом деле вражеских кораблей не существовало вовсе. Вот так номер!
Он спрыгнул с койки и схватился за китель.
– Вы куда, полковник?
Света вышла из санузла и с прежней обидой глянула на своего командира. Именно командиром он сейчас был для нее – не боевым товарищем и не любовником. Пришлось подойти к ней, обнять и смиренно проговорить:
– Прости меня, Светочка! Я скоро вернусь.
Он покинул каюту и отправился искать Геннадия Кротова, главного специалиста системы разведки и целеуказания.
Но когда нашел его, обнаружил, что капитану второго ранга Кротову сейчас не до полковника Кентаринова.
– Извините, Кирилл! У меня только что умер оператор.
– Как умер?
– Сердечный приступ. Прямо за пультом.
– Сердечный приступ… – потрясенно пробормотал Кирилл. – Сердечный приступ…
39
Теперь ему стало совершенно ясно, что на борту «Юрия Долгорукого» находится замаскировавшийся враг. Он и прежде находился, торчал тут занозой в корме. И нет сомнений, что в то время, когда линкор впервые оказался в системе Сорок Седьмой Большой Медведицы, у дежурного оператора корабельной СРЦ зрачки были нечеловеческие, ромбиками. Однако теперь, к сожалению, уже ничего не докажешь!
Впрочем, это только одна проблема. Потому что есть и вторая – враг тут, а у него, Кирилла, и следа нет ТОЙ тревоги, что с некоторых времен непременно появлялась, когда рядом оказывались агенты противника. А может, шпиона нет? Может, его уже черти взяли, как говаривал Спиря? Но ведь и прежде, когда линкор подошел к Сорок Седьмой, тревога не ощущалась!
Хотя, а с чего он взял, что эта тревога всегда рождалась поблизости от вражеских шпионов? Это ведь только голое предположение. Так было на Незабудке, с Мариной-Элен Коржовой, и на Синдерелле, с майором Егоршиным. Ну и что? Может, эта тревога вообще в космическом пространстве не рождается… Вот и все объяснение, кол ему в дюзу, агенту Артузу!
А вполне может быть и так, что тревога рождается только тогда, когда нужно противнику. И в некотором смысле Кирилл сам является вражеским агентом. Ибо фактически выполняет чужую волю…
Эх, не с кем посоветоваться! Не к подполу же Безуглову топать, главному эсбэшнику «Юрия Долгорукого»! Тот выслушает, прикинет кол к носу и сразу начнет рыть землю. И неизвестно еще, что накопает. И неизвестно, как накопанное преподнесется контр-адмиралу – при достаточном желании можно и полковника Кентаринова заподозрить в проникновении в базу данных СРЦ и ее изменении. Впрочем, следы проникновения мы уберем. Главное, не в этом! Экспедиция на носу – вот что главное, не сегодня-завтра надо снова отправляться к Сорок Седьмой. И что? Задерживать старт, пока не разберемся? Нарушать приказ из-за того, что у полковника Кентаринова возникли некие подозрения? Вряд ли кто пойдет на такое!
Он вернулся в свою каюту и шагнул в санузел. Посмотрел в зеркало.
Нет, ромбообразных зрачков у него по-прежнему не наблюдалось. На этом и остановимся.
Тем не менее, выйдя из санузла, он спросил Светочку:
– Послушай, душенька моя… Ты как-то сказала, что я сильно изменился в последнее время?
Душенька уже не обижалась.
– Изменился, конечно. Стал холоднее, чем прежде. Но ведь это же нормально, Кирочка. Ты просто повзрослел на этой войне. Все мы меняемся. Посмотри на Сандру. Вообще стала тетка теткой. Как будто ей уже за тридцать лет перевалило. Да и Вика Шиманская – тоже. И вообще, представь себе, если бы полковник Кентаринов выглядел мальчишкой. Как бы к нему относились окружающие?
Светочка говорила совсем не о том, что он имел в виду, но ее слова успокоили Кирилла.
– А не хрен было такими здоровенными коровами вырастать! Вот и стали рано тетками. Не то что ты, маленькая моя! – Он обнял ее за плечи.
Много ли надо женщине на фронте?
Все женские обиды мгновенно замерзли. А все остальное разогрелось.
И, заваливая Свету на койку, Кирилл решил, что никаких активных шагов сейчас предпринимать не будет.
Авось, в экспедиции, когда начнутся целенаправленные действия, враг проявит себя, и появятся столь необходимые доказательства. Вот тогда-то агент Артуз и возьмет его в оборот!
40
– Старшему офицерскому составу линкора немедленно прибыть на капитанский мостик! – Интерком ожил, едва Кирилл принял положенную после транспорт-сна пилюлю, оправился и умылся. – Повторяю! Старшему офицерскому составу линкора немедленно прибыть на капитанский мостик.
Света только выползала из своей транспортной ячейки.
– Меня вызывают к капитану, Светунюшка!
Она кивнула, глянув на него все еще затуманенными глазами:
– Я быстро приду в себя, Кирочка. Беги!
Промчавшись по коридорам, Кирилл ввалился на мостик. И обомлел.
Главный боевой дисплей сиял мириадами ярчайших звезд. Будто бриллиантовое колье на шее богатой буратины…
Потом светимость дисплея уменьшили, и звезды потускнели. Зато стало ясно, что у некоторых из них прекрасно просматривается самый настоящий диск.
В центре дисплея висел знакомый шар желтого цвета, но пространство вокруг выглядело совершенно незнакомым.
Голубые кители, уже успевшие прибыть к капитану, смотрели на эту картину с открытыми ртами. Опоздавшие, вбежав, позволяли себе совсем не уставные восклицания.
– Ни хрена себе, иллюминация!
– Бл…дь, это еще что за явление?
– Куда мы попали, господа?
Наконец подал командирский голос контр-адмирал Самсонов:
– Отставить базар!.. Главный астронавигатор, что скажете?
– Это не Сорок Седьмая Большой Медведицы, господин контр-адмирал. Здешнее ближайшее к нам светило спектрального класса жэ-четыре, а Сорок Седьмая – жэ-ноль.
– Спасибо огромное! – В голосе контр-адмирала зазвучал откровенный сарказм. – Я уже и сам догадался, что это не Сорок Седьмая.
Главный астронавигатор, капитан второго ранга Клавдий Лобачев, снова обратился к своему шеридану.
– Похоже, мы оказались, господа, совсем не там, куда собирались, – сказал старпом.
– Похоже, Маевский… – Сарказма в голосе контр-адмирала поубавилось. – Главный астронавигатор, я жду объяснений!
– Одну минуту, господин контр-адмирал!
На мостике появился припоздавший советник Ломанов. Этот себе выражений, охарактеризованных контр-адмиралом как «базар», не позволил. Только присвистнул.
– И что это означает, господа? – спросил он потом. – Куда нас завез наш доблестный Звездный Флот?
Самсонов на подколку не отреагировал, продолжая смотреть на главного астронавигатора.
Наконец, кап-два Лобачев поднялся из-за своего компа:
– Судя по первоначальным признакам, мы оказались в Центре Галактики, господин контр-адмирал…
– Это с какой стати?
Главный астронавигатор развел руками:
– Не могу знать, господин контр-адмирал. Я только что проверил выданное главному корабельному ИскИну курсовое задание. Мы спланировали маршрут в ту же самую точку, что во время прошлой экспедиции к Сорок Седьмой. Параметры перелета почти не отличаются от использованных прежде. Получившийся результат мне совершенно не понятен. Единственное объяснение, которое сейчас приходит в голову, – случился самопроизвольный прыжок из начального пункта маршрута прямо сюда. Нечто подобное происходит, когда наши корабли перепрыгивают на рубежах Мешка из одной точки граничной сферы в противоположную. Иных объяснений я пока не вижу.
На мостике повисла гнетущая тишина. До присутствующих только теперь по-настоящему дошло, что именно произошло.
