Илья Слобожанский - Груз 209-А
– Сам неси. Твоя лурайда – ты и ступай. Не приучен я в чужих вещах рыться.
– Ну и черт с тобой! Закусывай водичкой. – Вахалий направился к рундуку. – Интересно, как там наш «носатый», воюет или в кустах отсиживается?
– А что с ним будет? Тофик – мужик осторожный, напрасно рисковать не станет. Да будь он здесь… – Семен хлебнул из фляги. Спирт обжигал рот, согревал нутро, затуманивал разум, и обросший слухами да легендами гиблый участок водоворотов, мелей и топляков уже не казался таким опасным. – Да будь здесь «носатый», костьми лег, но не пошел бы через «мертвую глотку». И я бы не пошел.
– А по загривку не хочешь? А то смотри, я могу. – Вахалий бросил походный мешок. – Накрывай стол… – Призрак повел бровями. Куда ни посмотри – непроглядный туман. Клубится, тужится выползти на палубу, но борта не пускают, отталкивают, сдерживают. И кажется, что лурайда не плывет по реке, а летит в небе среди грозовых туч. Вот только ни ветерка, ни малейшего шороха, мертвая тишина и гробовой покой. Даже слова камнем падают вниз, бьются о палубу, там и затихают, тонут в этой тишине и безветрии. – Вот она – «мертвая глотка». – Охотник пригладил усы и уселся рядом с другом. – А дай-ка, и я спиртику хлебну. Уж как-то сыро здесь.
– На, хлебни. – Сема протянул флягу. – Чует мое сердце, добром это не кончится. И как меня угораздило согласиться? Да еще не по краю, а прямиком в «глотку». – Колода внимательно смотрел на нос лурайды, туда, где непроглядная пелена уплотнялась, как будто была живой, подрагивала, наступала. Черные кляксы не то тумана, не то еще чего подползали, трогали, ощупывали отбойники лодки и отступали. – Слышь, а правда, что «глотку» со спутников не видать?
– Правда, – Призрак кивнул, закусывая вяленым мясом. – Аномальная зона.
– А кайкутуканцы про них тоже не врут?
– Может, и не врут. – Вахалий сунул в рот мясную макаронину и предложил: – А давай закурим, потом еще выпьем, глядишь, и Женька проснется.
– Что-то спирт меня не берет. Я бы сейчас кайского пойла выпил. Оно хоть и вонючее, но с ног валит не хуже пулемета. – Сема уложил на ноги ружье, потер нос. – Так что с речным народом? Как думаешь, есть они или нет?
– Ты чего ко мне привязался? Не знаю я, наверное, сказки…
– Как же, сказки. – Семен вынул кисет. – А если сказки, почему кайцы два раза в год лурайду к «глотке» отсылают? Кому полную лодку еды шлют?
– Вот прицепился… – Вахалий приложился к фляге.
– А я считаю, есть кайкутуканцы. Кайцы их боятся – вот и шлют дары. – Сема прикурил, выдохнул в туман облако дыма. – Может, и нам что-нибудь за борт бросить?
– Давай, – как-то сразу согласился Призрак. – Сам прыгнешь или помочь?
– А других вариантов нет?
– Нет, – Вахалий поскреб шею, улыбнулся. – Темный ты человек, Сема. Пошевели мозгами. Сам посуди, кто здесь жить станет? Везде вода, холодно, сыро, – Призрак пыхнул ароматным дымком и добавил к сказанному: – Да еще туман. Гадкий, серый какой-то. – Облако дыма качнулось, как от легкого ветерка. И через мгновение в борт лурайды что-то врезалось, ударило, да так, что охотники повалились на палубу, Женька недовольно проворчал, скрутился калачиком, а пленный перекатился на середину лодки.
– Твою мать! – выругался Вахалий и рванул к правому борту.
– Речной народ, точно они, – прошептал Семен, прижимаясь к палубе. – Прости, Господи! Не дай твоему рабу сгинуть в пучине…
– Иди сюда! – горланил Призрак. – Нашел время рачки ползать! Топляк борт проломил. Слава богу, он в нас, а не мы на него, да еще с ходу.
– А ты уверен, что это топляк? – Семен на четвереньках двинулся к Призраку. – А может…
– Да что ты раскорячился?! Помогай! – Вахалий упирался могучим телом в почерневшее от влаги и времени толстое, почти в обхват, бревно. Топляк прыгал, как поплавок на волнах, хотя река была тихой и спокойной. Замирал, подавался упорству человека, отплывал, но снова возвращался к лодке. – Помогай, хухушок! Ну… где же ты?.. – шипел охотник, продолжая борьбу с топляком.
– На счет три! – выкрикнул Семен и уперся плечом в мокрую древесину. Бревно подпрыгнуло и попятилось прочь от пролома. – Вот тебе и «глотка», начались сюрпризы, – причитал Семен, провожая взглядом бревно. – Откуда такое здоровенное?
– Ты лучше ответь, кто его на нас направил? – Призрак оценивал, рассматривал повреждения. Топляк на добрых три метра снес от стойки до стойки правый фальшборт. – Да ты сам погляди. Топляки по течению идут, в нос бьют или в корму догоняют, а этот…
– Вахалий, – позвал Колода, всматриваясь в туман прямо по курсу. – Там что-то есть.
– Ну-ка, ну-ка, пропусти. – Призрак схватил шест и проткнул тяжелую пелену. Палка хлюпнула по воде, а туман стал расползаться, будто испугался не то шеста, не то людей на лурайде. – Да нет там ничего. Привиделось.
– Гляди… – Сема перекрестился. – Прости, Господи…
– Вот вам и хухушок-кукушок, – вымолвил Вахалий. – Приплыли, но вот куда?
Из тумана, медленно, но неотвратимо выползали серые, черные и поросшие желтым мхом лурайды. У всех без исключения, где больше, а где меньше, сломаны, пробиты борта, зияют дыры проломов, но как ни странно, лодки все еще на плаву. Из попятившегося прочь тумана выползал буро-красный остов лежащей на боку баржи. В двух метрах от поломанного борта лодки Призрака показалась рубка портового тягача. Ржавая надстройка, покосившийся кран и железные, постукивающие друг о друга бочки.
– Что за место? – едва шевеля губами, спросил Семен. – Вахалий, ты… ты туда погляди. Узнаешь? – Колода указал пальцем на лурайду с обшитым железом носом.
– Да это же… – Вахалий взялся за шест, и лодка медленно развернулась. – Так вот куда подевался Юлик Горбун. А мы на кайцев грешили.
– Спаси и сохрани. – Семен снова перекрестился. – Гляди, лодка Шурки Отморозка. Пять лет как его никто не видал. Поговаривали, в Латорис за хвостырями подался.
– Да-а-а… – пропел Призрак, отталкиваясь шестом. – Хвостыря ловить дело нехитрое, но вот не всем разрешают. У Шурки сестра при Хвост Конторе работала. Вот и я думал, променял Шурка вольную жизнь на казенный харч. Эх! – Вахалий вздохнул, глядя на кладбище кораблей. – Плохое место. Гиблое.
– Да куда хуже? – Семен взялся за ружье. – Что дальше, как будем выбираться?
– А давай мимо баржи пройдем, может, название увидим? Что-то я не припомню таких вот махин на нашей реке.
– Зачем? Ей лет сто, не меньше. Да и боязно как-то. Давай выбираться. На сердце беспокойно, беду чую.
– Ты спирту хлебни. Полегчает. – Вахалий ушел на корму, отвязал румпель. – Сема! Встань на нос и смотри в оба. Может, еще где топляк вынырнет? Если что, кричи.
– Ага! – ответил Колода. – Чуть левее возьми. Тут какая-то дрянь плавает.
Всплеск по ту сторону борта заставил Вахалия глянуть за корму. Что-то выбросилось из реки и, поднимая брызги, плюхнулось обратно, да так бойко, что и на палубу попала вода.
– Чего это там? – как-то несмело спросил Семен. – Успел заметить?
– Нет. – Призрак глядел на мокрую палубу и кольца, что расходились по водной глади, диаметр впечатлял. Да еще пузыри, большие, как будто кто-то притопил бочку и та заполнялась водой, выпускала воздух.
– Не нравится мне все это. – Семен взялся за оружие. – Забрели, так забрели. Говорил же, не нужно… – Охотник умолк оттого, что снова хлюпнуло, громче прежнего. Бочки у тягача подпрыгнули на волне и загремели, брякнули друг о дружку и все разом стукнулись о рубку. – Вахалий, валим отсюда, пока не поздно! – Семен заметно нервничал, хмурил брови, облизывал губы.
– Ага, – Призрак сунул в воду шест. Река вокруг лодки закипела, вздулась волдырями. – Ух… – прошипел Вахалий, пытаясь оттолкнуть лурайду. Но не смог этого сделать, кто-то дергал, хотел вырвать шестиметровую палку из крепких рук охотника. – Да что б тебя… хухушок-кукушок… – ругался Призрак, продолжая борьбу с невидимым, но сильным и цепким противником.
Грянул выстрел, за ним второй. Семен палил с левого борта, толкал ногой, пытался разбудить Женьку. И ему это удалось, Босонец проснулся, но, похоже, все еще был пьян, вертел головой, глупо моргал, не понимая, где находится и что от него хотят.
Десятки тварей вскидывались над водой. Длинные, двухметровые тела, обтянутые мертвенно-желтой кожей, спешили к лурайде. Темно-зеленые гребни от шишки-нароста у головы и до самого кончика подвижного хвоста расправлялись, перед тем как тварь выбрасывалась из воды, и уже воздухе становились ядовито красными. Большие рыбьи головы с выпученными глазами и зубастые безгубые рты смотрели на людей. Чудовища хватались недоразвитыми, тощими ручонками с перепонками между костлявых пальцев за пролом в борту, лезли на палубу. Непознанный, не виданный ранее ужас спешил вцепиться зубами, разорвать и проглотить опрометчивых смельчаков, узнавших тайну обитателей «мертвой глотки».
