Андрей Ерпылев - Выход силой
Игорь, конечно, подозревал, что часть «убитых» чувствовала себя отлично, — слишком уж удачно они расположились за телами своих невезучих коллег, но выдавать себя не считали нужным, прикидываясь мертвыми под свинцовым ливнем, готовым встретить любого, кто неосторожно решит не то что приподнять голову, а просто шевельнуться.
— Артисты, — подтвердил Игоревы догадки Меченый, который, морщась, бинтовал оцарапанную рикошетом руку: от помощи подопечного он отказался — царапина, мол, чего на такие пустяки внимание обращать? — Жмуров изображают. А вот фиг им! Там, наверху, — он ткнул перемазанным кровью пальцем вверх, в грубые своды черкизонского «неба», — этакий финт, может быть, и проканал бы, дождаться темноты, отползти к своим… А тут чего ловить? Сколь носом грязюку ни рой, это солнышко не закатится.
Он имел в виду несколько мощных прожекторов, которые заливали «площадь» перед «дворцом» синеватым светом: драгоценное электричество тут, судя но всему, не экономили. Как, впрочем, везде и всюду для тех, кто «самый равный среди равных».
— Хорошо укрепились, — продолжал командир, прикрывая глаза ладонью от бьющего в глаза яркого света. — В прошлый раз окошечки были пошире, а люстр этих гадских — поменьше.
— Разве…
— Ну да, сынок, не в первый раз я уже это гнездышко штурмую, — оскалил пол рта наемник. — Видишь, на стенах выбоины пулевые? Наша работа.
Игорь пригляделся и разглядел на недавно окрашенной стене, рядом с свежими пулевыми отверстиями, небрежно замазанные выемки в штукатурке.
— Не получилось в тот раз?
— Почему не получилось? Все тип-топ прошло. Пару лет назад это было: тогдашний пахан что-то накосячил, и пришлось его, как занозу, выковыривать. А он только-только успел эти хоромины отгрохать… Тут, возле стенки, и положили их рядком всех: и пахана, и бабу его, и тех министров, что не разбежались. Дескать, разгневанный народ отомстил… Нынешний шишкарь, кстати, из тех, кто умным оказался. А может, и замутил все это, чтобы шефа своего сковырнуть.
— А вы что же?
— Наемники, имеешь в виду? А что наемники? Мавр сделал свое дело, мавр может уходить. Кто такой мавр, знаешь?
— Убийца?
— В общем, тогда приказала нам новая власть выметаться в двадцать четыре часа. Без права возвращения. Чтобы, значит, никто в ее честном и всенародном избрании не сомневался да не болтал лишнего.
— И что?
— Да ничего. Полгодика прошло, и снова все но новой закрутилось, тут ведь всегда нашего брата нанимали. Еще до конца света, между прочим, — со значением добавил Меченый. — А про ту заварушку считали правилом хорошего тона помалкивать в тряпочку. Не было, мол, ее и все тут. Помяни мое слово, и про эту молчать будут. Переворот не может быть удачен, — продекламировал он. — Не то он называется иначе.
К Меченому подполз незнакомый Игорю наемник со снайперской винтовкой.
— А может, их того?
— Кого? — не успел вовремя перестроиться после своей историко-политической лекции вояка.
— Да фонари эти. Я их в два счета покоцаю.
— Лежи уж, коцало! — напустился на снайпера Меченый, после ранения ставший желчным, вероятно, царапнуло достаточно болезненно. — Свечки ты погасишь — спору нет. А дальше как? С его «ночником»? — Старик, уже не выглядевший молодцом без возраста, кивнул на Игоря: — Чтобы те нас с комфортом перебили?
— Ну, было бы предложено… — с обидой ответил стрелок, намереваясь ползти восвояси.
— Да ты не серчай, — сменил гнев на милость Меченый. — Может, так и надо. Откуда ж мне, сиволапому, знать? Если тебе старшой приказал…
— Если б у меня старшой остался, — нехорошо улыбнулся снайпер. — Разве бы я с тобой балакал? Мое дело маленькое: командир приказал, буду фонари дырявить, не приказал, буду лежать да покуривать. Да только вон оно лежит, начальство.
Наемник кивнул на двух, скорчившихся рядом, как сиамские близнецы, покойников. В том, что они не симулируют смерть, можно было не сомневаться. Вряд ли живой человек так долго мог лежать в столь неудобных позах. Да и крови под ними натекло целое море. Вероятно, этих двух скосило первой же очередью.
— Так что ты тут теперь старшой, — закончил снайпер. — Приказывай.
— Приказывать? Что я тебе прикажу? Разве что… — Меченый осекся на полуслове.
— Раздался громкий свист: короткий и три долгих.
— Все, кончилось мое главнокомандование. Ползем. Гладиатор, в тыл, какая-то шишка там объявилась. Це-у сейчас давать будет.
— А я? — Стрелок озадаченно разглядывал в оптику амбразуры президентского дворца.
— А ты тут подежуришь. Чтобы, значит, тем пулеметчикам за трофеями охота сползать не пришла. Пошли, — ткнул он в бок Игоря. — Готовься получить начальственный фитиль. Длинный и обильно смазанный. Скипидаром…
«Начальством» оказался невысокий, худосочный, очень нервный человечек. Был он черноволос, кудряв, очкаст и облачен в нечто вроде пиджака из черной лакированной и хрустящей кожи поверх белоснежной рубашки с галстуком-бабочкой. Но больше всего Игоря поразила аккуратная бородка клинышком — совсем как у мушкетеров в той старой, разваливающейся на отдельные страницы книге. Такого фасона он никогда в жизни не видел. Небритость разных степеней давности, примерно как у него самого сейчас, да, это было. Окладистых «лопат» и «веников», не ухоженных, будто мутировавший чертополох, сколько угодно…
— Вылитый Троцкий, — сплюнул на пол Меченый, будто невзначай скрывшись от цепких глазок под круглыми очочками за широкой спиной незнакомого седого наемника с замотанной алым шарфом шеей.
— Кто такой Троцкий? — не понял Князев.
— Лев Давыдович. Создатель Красной армии. Вождь пролетариата.
— Кого?
— Ну ты и лошпендрия, — ухмыльнулся Меченый. — Безграмотный.
— Я школу закончил, — насупился Игорь.
— С отличием, небось? — ухмыльнулся командир. Знаю я ваши школы…
— А этого знаете? — кивнул молодой человек на «кожаного», решив замять тему: до аттестата с отличием ему было далеко.
— Лично — бог миловал, но слышать о нем слышал, — пробурчал наемник. — Товарищ, Пинскер. Известный теоретик торжества пролетарской революции и победы коммунизма в отдельно взятом метро. То-то я смотрю, красненьким от всей этой затеи попахивает…
— Ха! — буркнул, обернувшись, седой здоровяк с шарфом на шее. — Попахивает! Прет вовсю, аж башку набок заворачивает.
Товарищ Пинскер тем временем взобрался на какой-то ящик, угодливо подставленный ему угрюмыми помощниками — сплошь бритыми наголо крепкими парнями в кожаных куртках.
— Товарищи! — провозгласил он, слегка картавя. — Трудовой народ Черкизона стенает под гнетом буржуазных кровопийц и их криминальных наймитов, и мы — передовой отряд пролетариата…
Трескучие слова и лозунги мало волновали прошедших все круги ада профессиональных солдат. Кто-то шепотом беседовал с соседом, кто-то, морщась, менял повязку на свежей ране, кто-то откровенно дремал, привалившись к стене… Где-то часто трещали выстрелы. Вскоре оратор обратил внимание, что речь его никому, кроме телохранителей, поедавших шефа глазами, не интересна, и перешел к конкретике.
— Я хочу узнать, товарищи, — отбросил он в сторону ритуальное многословие, почему до сих пор не взят оплот местной буржуазии?
«Вождь» махнул холеной ручкой в сторону резиденции, скрытой от глаз (и шальных пуль заодно) изгибом хода, и сделал паузу.
— Вот вы, — ткнул он со своей трибуны пальцем, выбрав почему-то именно Игоря, — ответьте мне, товарищ.
— Укрепились черкизонцы отменно, — буркнул вместо своего подопечного Меченый.
— Их и артиллерией там не возьмешь. Засели намертво. Гранатометиков бы сюда парочку… — оживились его коллеги, услышав, наконец, что-то, кроме пустой болтовни. — Выкурили бы гадов на раз…
— Но вам же заплачено! — возмутился Пинскер. О чем речь?
— Половину! — раздались голоса. — Сам иди лоб под пули подставляй за свои «картавые»…
— Почему картавые? — спросил Игорь у Меченого, не принимавшего участия в общем оре и только слушающего других с кривой ухмылкой — обычной на его изуродованном лице.
— Да Ленина они со старых, советских еще рублей накрасили и тискают на своих бумажках, — охотно пояснил тот. — Нули только добавляют к цифрам, и все. На, погляди! — Меченый порылся в кармане и вытащил мятую красную бумажку в тысячу рублей.
— Крохоборы! — захлебнулся праведным гневом «кожаный». — Рабы презренного металла! Продажные шкуры! Гранатометы им… А тельняшку рвануть на груди слабо, а?
Он переждал гул возмущенных голосов и поднял руку.
— Будет вам ударная сила. Товарищ Земцов! Прошу…
Из хода за его спиной появился высокий худой человек с напряженным лицом. А вслед за ним шагали…
— Ё-моё! — охнул Меченый под лязг затворов и отчаянный мат со всех сторон. — Я на такое не подписывался!
