Дмитрий Лазарев - Руна Гибели
И я, и Моргана привыкли уже относиться к ламии почти как к неодушевленному предмету, ходячему переговорному устройству, подчас забывая, что она живое разумное существо (причем, даже более высокоорганизованное, чем человек) со своими мыслями, чувствами и желаниями. Последние мы вообще в расчет не принимали, за исключением ее потребности в периодической энергоподпитке. И если меня нет-нет, да и царапала совесть по этому поводу, то Моргана, похоже, вовсе не заморачивалась на подобные «мелочи».
И я свою дочь вполне понимал. Данира, как личность, вряд ли способна была вызвать у кого-то симпатию. Про внешность речи нет — тут она всегда сногсшибательна настолько, что большинство особей мужского пола при виде нее начинали, образно говоря, пускать слюни. Но у меня к чарам ламии, похоже, обнаружился иммунитет, а к тому же, я никак не мог простить ей того, что по ее вине произошло с Алисой. И тот факт, что сейчас эта женщина не со мной, в моем отношении к Данире ничего не менял. Тем более что во всем остальном ламия представляла собой полный кошмар на улице Вязов: жестокая, склочная, беспринципная и равнодушная ко всем, кроме себя любимой. Я, признаться, раньше думал, что такое количество отрицательных черт просто не может уживаться в одной личности, но, как выяснилось, ошибался. Из всего вышесказанного ясно, почему мы с Морганой очень мало считались с этой пьющей души криганкой. Собственно мы и таскали ее с собой вовсе не ради сомнительного удовольствия от ее общества, а лишь для того, чтобы она выполняла определенные полезные нам функции, о которых она, кстати, до сих пор даже не подозревала.
И вот теперь пришло время ей вновь послужить нашим целям.
Ламия невольно попятилась от нас.
— Что вы собираетесь со мной делать?
Моргана усмехнулась и неожиданно ответила почти цитатой:
— Ты не бойся: мы тебя не больно зарежем. Чик — и ты уже в Демарге!
Данира побелела как мел и сделала еще шаг назад, обнаруживая явное желание обратиться в бегство.
— Стоять, бояться! — рявкнул я, попутно бросая укоризненный взгляд на дочь: нашла время глумиться.
В мой приказ не было вложено ни грамма Э-магии, но, как уже говорилось, действие на ламию я оказывал просто цепенящее. Вот и сейчас она оступилась и приземлилась на пятую точку, глядя на меня, словно кролик на удава. Но ее ужас и паника были сейчас совсем некстати.
— Успокойся! — умиротворяющий тон был дополнен не очень сильной положительной волной. — Моргана просто шутит. Пора уж привыкнуть.
Моя дочь в подтверждение фыркнула:
— Одно название, что темная Вторая: никакого чувства юмора!
— Так, хватит! Данира, никто тебе тут не сделает ничего плохого. Нам просто нужно кое-что проверить. Не нервничай и посиди немного спокойно, ладно?
Свои слова я сопровождал непрерывным, медленно нарастающим потоком положительной Э-магии, который постепенно сводил на нет нервозность ламии. Я говорил и смотрел на Даниру в упор. Она чувствовала исходящие от меня волны и, в отличие от обычного человека, однозначно определяла их как Э-магию. На какое-то время внимание ламии оказалось полностью поглощено мною, чем не замедлила воспользоваться Моргана. Ее ментальная атака оказалась стремительной и чрезвычайно эффективной. В считанные секунды она полностью отключила сознание Даниры, введя ее в глубокий транс. Та опрокинулась навзничь.
Я отнес ее в сторону и аккуратно положил на траву. Затем поднял взгляд на Моргану, которая отчего-то замерла на месте, и кивнул в сторону бесчувственной ламии — мол, приступай.
— Па, я не хочу.
— Что за странные капризы?! Ты же сама рвалась устроить эксперимент!
— Эксперимент экспериментом, но с матерью общаться не хочу!
— Черт, Моргана, не время сейчас обиды вспоминать! Дело требует.
— Предлагаю компромисс: канал обнаружу, доберусь до нее, а дальше ты уж сам…
— А ты сможешь меня подключить к разговору?
— Если честно, не уверена, — призналась Моргана. — Слышать ты, скорее всего, будешь, но вот говорить…
— Ну, класс! — воскликнул я несколько раздраженно. — И как прикажешь выпутываться в свете твоих контр с Лилит?
Дочь молчала, опустив голову, и я чувствовал, что это баранье упрямство в ней на данный момент гораздо сильнее чувства вины передо мной. А лучше бы наоборот. И я решил попробовать по-другому:
— Я ведь спрашивал тебя, со мной ты или нет?
— Ну, спрашивал…
— А что ты мне ответила, помнишь?
— Помню… — Моргана выглядела теперь гораздо менее упертой.
— Я затеял все это в надежде только на твою помощь, а ты вдруг ни с того, ни с сего демарш устроила: «не буду, потому что не хочу!» Так ты мне союзник или нет?
— Но есть же еще другая твоя идея — насчет поиска с помощью родства крови. Может, лучше ее попробуем? — ее просящий тон был для меня словно белый флаг.
— Ты же сама в ней сомневалась.
— Я могу и ошибаться.
— Ну уж нет! — теперь уже уперся я. — Ламию мы подготовили, ввели в транс — самое время проделать этот опыт с отслеживанием канала. Действуй!
— Сатрап! — пробурчала Моргана, однако опустилась на колени рядом с бесчувственной Данирой. Одну руку дочь положила на лицо ламии, а вторую протянула мне. — Тут потребуется «единение разумов». Помнишь, мы тренировали?
Разумеется, я помнил. Это было примерно год назад. Тогда мы еще мирно жили у Байкала и не помышляли ни о каких путешествиях и сражениях. Я, правда, иногда думал на эту тему, но именно иногда и мысли свои еще не озвучивал. Помню, что спросил тогда Моргану, зачем нам нужно «единение разумов», и получил ответ в стиле «анхор его знает — может когда-нибудь пригодиться». Вот и пригодилось.
Я послушно взял руку дочери в свою и тоже закрыл глаза: для предстоящего процесса требовалась полная концентрация, и любые отвлекающие зрительные образы были бы только помехой. Когда наши руки соединились, меня словно пронзил электрический разряд, а по всему телу пробежала сверху вниз волна тепла, сменившаяся волной холода. Потом возникло ощущение падения. Я будто проваливался в какой-то темный спиралевидный туннель, ведущий, в конечном счете, куда-то вниз на манер горки в аквапарке. Дух перехватило, но ненадолго. Тело свое я ощущать перестал, как и тепло ладони Морганы. Мы проваливались в «туннель» вместе — впереди во тьме двигался чуть голубоватый огонек, и я понимал, что это — сознание Морганы.
Никаких признаков проникновения вглубь чужой сущности я не чувствовал. Вокруг не искрила ментальная энергия, не увеличивалась плотность «атмосферы», сквозь которую сложно было бы пробираться, не проносились мыслеобразы. Впрочем, обо всем этом я знал лишь теоретически (от Морганы) и сам, разумеется, никогда не испытывал, так как подобным умением не обладал. Правда, сейчас таким ощущениям и взяться было неоткуда: они приходились на долю Морганы, собственно и осуществлявшей проникновение, а я был всего лишь связан с ней надчувственным каналом, позволявшим воспринимать визуальную и слуховую информацию (точнее, ее ментальные аналоги), которую получала моя дочь. Именно поэтому насчет того, что ей удастся обеспечить мой прямой контакт с Лилит, а самой остаться в стороне, у меня были серьезные сомнения.
Между тем, мы продвигались все дальше и дальше, и меня помаленьку начало охватывать нетерпение — сколько можно в конце-то концов?! По моим ощущениям процесс длился уже никак не меньше получаса, и конца-края ему видно не было. Впрочем, я стоически терпел и не отвлекал Моргану вопросами: наверняка канал связи с Лилит (если он вообще существует) — штука тонкая, тщательно замаскированная, а потому малозаметная, и отыскать его не так-то просто.
Внезапно огонек-Моргана впереди замер на месте. Неужто нашла?!
«Кажется, да, — пришел телепатический ответ дочери. — Смотри».
И тут я действительно увидел. Это выглядело словно нить, тускло, на самой грани восприятия светящаяся во мраке. Моргана несомненно ощущала канал как-то по-другому, более полно что ли — несколькими видами чувств сразу. Мне же была доступна лишь его визуальная ипостась. И это было еще одним признаком ограниченности здесь возможностей моего восприятия. Похоже, Моргане все-таки придется пообщаться с матерью, как бы она этому ни противилась.
Оставалось лишь проследовать вдоль этой «нити» до ее второго конца, на котором, как мы оба верили, находилась Лилит. И Моргана, немного помедлив, полетела дальше, а я, как примагниченный, последовал за ней. Движение ускорилось, и теперь мне казалось, я уже ощущал сопротивление, а вместо холода — жар, который пока не был обжигающим, но уже весьма чувствительным. Что-то будет, когда мы к Лилит приблизимся?
Однако через некоторое время нарастание жара прекратилось, и он стабилизировался на вполне сносном уровне. Между тем, наше путешествие вдоль «нити» затягивалось. Кроме того, сама она периодически выделывала серьезные коленца и петли, словно та, что находилась на противоположном ее конце, постоянно и резко меняла свое положение в пространстве. Впрочем, скорее всего, так оно и было. Волка ноги кормят, а харров сейчас можно было сравнить с небольшой волчьей стаей, нацелившейся на очень серьезную добычу. Причем, добыча эта обладала одной очень неудобной особенностью — была разбросана по всему миру, а те, кто ее стерег, спали и видели, как бы уничтожить дерзких охотников. И чтобы избежать расставленных на нее капканов, стая должна была работать скрытно, с обманными ходами и быть хотя бы на шаг впереди тех, кто эти капканы снарядил. Так, собственно, посланцы Пустоты и действовали. А Лилит «смертельными узами» была привязана к своим жутким спутникам надежнее, чем если б ее приковали к ним толстой цепью. И потому затягивать с ее поиском однозначно не стоило.
