Дмитрий Матяш - Z.O.N.A. АТРИум
— Я сейчас, — сказала она, наверняка зная, что он ее не слышит, и метнулась к двери.
На первом этаже, судя по доносившимся оттуда звукам, гулянка шла вовсю. Каран-Яма — официально поселок барыг, ремесленников, владельцев развлекательных заведений и неплохо экипированного батальона наемников, честно отрабатывающих свой кусок хлеба. Впрочем, они больше выполняли роль охранников-пограничников, защищая поселок от нападений извне, нежели блюстителей правопорядка, следящих за соблюдением правопорядка внутри, а потому и не удивительно, что ближе к ночи Каран-Яма превращался в один большой ковбойский салун, где мордобой был неотъемлемой частью развлекательной программы. Лишь солнце уходило за горизонт, сюда со всех окрестностей начинали сходиться любители весело провести время — либо те, кто не успел добраться до более-менее пристойного городка, либо те, кто решил подзаработать на первых и вторых. «Азаматовцы», не будь они по натуре своей трусами и если бы не боялись отходить от своей лесопилки далее чем на десять километров, нашли бы здесь золотое дно — так мухлевать, как здесь, ни один шулер не способен. К счастью, Каран-Яма для «азаматовцев» был слишком далекой, а потому и недосягаемой звездой, но тут было весело и без них — стражники на воротах впускали в поселок всех кому не лень. Разве что перед отъявленными стервятниками, у которых на лбу написано «Я вам создам такие проблемы, что мало не покажется!» могли захлопнуть калитку. Что ж до остальных, то плати рожком патронов — и ты внутри.
А там уж как карта ляжет — либо пан, либо пропал. Каран-Яма чем-то напоминал пресловутый Вегас — здесь всю ночь пили водку, играли в карты, развлекались с женщинами, дрались, днем отсыпались и вечер начинали с того же самого. Так продолжалось до тех пор, пока в кармане позвякивали патроны или шелестели зеленые бумажки. От бункера Каран-Яма отличался лишь тем, что здесь не стрелялись — все посетители сдавали оружие на входе, как и в любом другом поселке, за исключением закрытых, вроде Корундова Озера, куда чужаков попросту не пускали.
Спустившись до половины лестничного пролета, Лена на миг остановилась и прислушалась. Мужики — она их еще не могла видеть, но, как они выглядят, представляла себе достаточно четко, — уже изрядно накачавшиеся спиртягой местного разлива, наверняка не смогут не обратить на нее внимания. Обычно женщины, появляющиеся в этом и подобном этому заведениях, знают, зачем сюда идут. Зачастую это либо проститутки, либо торговки, либо такие же бескрышные бродяги, которые в случае чего сумеют надрать задницу и нескольким мужикам, но сейчас в зале женщин не было.
Лене придется молиться все время, пока она будет пересекать зал, чтобы оказаться у входной двери. К ее несчастью, зал в «Трех братьях» достаточно велик для того, чтобы в нем не нашлось парочки рисковых парней. Кто-нибудь обязательно попытается ухватить ее за руку и потянуть к себе не колени или шлепнуть по заднице, когда она будет проходить мимо.
«Попробуйте только», — почти вслух произнесла она.
Выдохнув и набравшись храбрости, Лена решительно сошла с широкой скрипучей деревянной ступеньки и быстро преодолела остаток лестничного пролета.
Ветер, проникающий внутрь бара через открытые настежь окна, слегка раскачивал висевшие на длинных шнурах, окруженные ночными мотыльками лампочки, колыхал дряхлый фиолетовый тюль. Слева, за зарешеченной, закрывающейся в мгновение ока железными ставнями барной стойкой, занимавшей добрую часть продольной стены, стоял, опершись руками о столешницу седой бармен. Он настороженно наблюдал за перемещениями посетителей по залу, будто ожидая какой-нибудь заварушки. В углу висел телевизор с DVD-плеером, шел какой-то захватывающий боевик, и часть присутствующих с интересом наблюдала за сменой событий на экране. Звук был установлен на максимум, потому что остальные, не заинтересованные фильмом посетители шумели, орали, громко смеялись и даже пели песни, так что, о чем между собой говорили герои фильма, можно было только догадываться.
В основном это были вольные бродяги. Разношерстные: кто в эскадах, кто в фуфайках; кто с тяжелыми подсумками, а кто пустой; кто гладко выбритый, а кто и заросший, как бирюк; кто крутой, с растопыренными пальцами и широко расставленными руками, а кто из скромняг; кто пил водку кружками, а кто потягивал через трубочку коктейль и подмигивал другу напротив — в Атри никто ничего не стыдился.
Не было здесь разве что «монголов» — Каран-Яма являлся прямым конкурентом «монгольскому» Фартану, находившемуся западнее километров на тридцать, и уж так повелось, что здесь, в Каран-Яме, собирались как раз те, кто презирал или ненавидел хана и ни за какие шиши не согласился бы ему угодничать. У большинства из них Ордынский адрес был занесен в игнор-лист. По крайней мере, так было когда-то, и Кудеснику с Леной очень хотелось верить, что с тех пор ничего не изменилось.
На Лену обратили внимание почти сразу же. Несколько бродяг из «медведей», сидевших за столом на шестерых под лестничным пролетом, повернули головы в ее сторону, и один из них громко присвистнул.
— Э, сладенькая, подходи, угощу кое-чем вкусным, — долетело справа.
Несколько хмельных мужичаг в грязных бушлатах поднялись от стола и потянули к ней руки, похотливо улыбаясь. Под общий хохот Лена проскользнула мимо них и, грациозно уворачиваясь от протянутых к ней рук, начала продвигаться к выходу. Больше никто из посетителей не поднимался. Казалось, им было достаточно притронуться к ней, чтобы успокоиться, но Лена лишь плотнее сжимала зубы, когда кому-то удавалось хлестнуть ее по заднице или ухватить за бедро.
Она уже почти добралась до двери, когда вдруг споткнулась о подставленную ногу. Хохот в зале грянул, словно взрыв. Она тут же поднялась и уже было ухватилась за дверную ручку, когда угодила в чьи-то мощные лапищи.
Понимая, что из такого сильного обхвата ей не высвободиться, она пронзительно закричала и забрыкала в воздухе ногами. К ее счастью, при поверхностном осмотре на КПП, когда они с Кудесником входили в поселок, ее проверили лишь металлоискателем, который не издал ни единого звука над тем местом, где она прятала свой кремневый нож с нехилым пятнадцатисантиметровым лезвием, но добраться сейчас до пояса она не могла никак.
«Только отпусти меня!» — думала она, планируя, что, как только тот ослабит хватку, она сначала ударит ножом в печень, а затем полоснет лезвием по горлу. Никто ее за это не осудит — она защищала себя, а это не противоречит бродяжьим законам.
Телевизор тут же выключили, и стало слышно, как отчетливо клацнул затвор на помповом ружье.
— Ты знаешь правила моего заведения, Хитон, — с упреком сказал бармен, направив на громилу, обхватившего Лену, ствол охотничьего ружья. — Никаких драк. Никакого насилия.
— Да ла-адно тебе, Семеныч-старший, — протянул кто-то из вмиг затихшего зала. — В чем проблема-то?
— Проблема в том, что вы ошиблись заведением, если думаете, что у вас что-нибудь получится. Тут полно женщин для ваших целей. Она — не из тех, она такая же моя клиентка, как и вы, и если о ней некому позаботиться, то это сделаю я. По крайней мере, в этих стенах. Хитон, отпусти ее.
Здоровяк, натужно сопя, пробубнил что-то нечленораздельное, но руки разжал. Высвободившись, Лена пулей вылетела на улицу.
— Привыкай, детка, — обращаясь к самой себе, сказала она и громко выдохнула. — В этом мире ты, наверное, будешь всем нужна исключительно для одной цели…
Людей на улице было немного, бродяги кучковались возле других развлекательных заведений, курили, болтали о чем-то. Женщин здесь было много. Возможно, даже больше, чем мужчин. Некоторые предлагали за небольшую плату свои услуги интимного характера, иные скромничали, не покидая, однако, компанию загулявших бродяг, а те, казалось, вовсе не обращали на них внимания. Во всяком случае, выйдя за пределы «Трех братьев», Лена испытала даже мимолетную обиду за такой игнор, ведь еще минуту назад из-за нее едва не начались разборки. Но в следующий миг она поблагодарила за это судьбу. «Радуйся, что здесь есть кому удовлетворять похоть бродяг», — подумала Лена и, склонив голову, спешно пошла вниз по улице.
Последний раз в этом поселке она была с матерью в десятилетнем возрасте — пытались продать парочку цацек стражникам на входе. Они не могли даже предположить, чем закончится вылазка. Лену, маленькую, хлипкую девчушку, тогда едва не посадили на цепь и не забрали в рабство кочевники. Самые скверные и подлые из населяющих Атри людей, кочевники часто выкрадывали детей, чтобы потом продать на своем кочевническом рынке невольников. Их за это почитали убийцами, мало куда пускали, но в Каран-Яме — городке, в котором считались лишь с весом кошелька, — кочевники все же могли пополнить запасы боеприпасов. Лишь случай позволил тогда Лене сбежать от них, и после того она зареклась когда-нибудь покидать болота.
