Диана Удовиченко - Эффект преломления
— Раз говорит, значит, так и есть, — поддержала она подругу. — Тут, мил человек, такое творится ночами… Да погоди, может, сам увидишь.
— Стал быть, правду про чахтицкую госпожу-то рассказывают, — вздохнул мужик. — Глянуть бы, что творит ведьма.
Агнешка с Пирошкою переглянулись.
— Нет, Агнеша, не пойду я, не проси даже, — выдохнула Пирошка. — Страхи такие…
— Может, узнаем, куда девки деваются, — уговаривала Агнешка. — Как раз ведь полная луна сегодня. Пошли, не трусь…
Что сделать с настырной товаркой? Да Пирошке и самой было любопытно. Дождавшись темноты, пробрались в тихий уголок, к незаметному подвальному окошку.
Агнешка заглянула и отшатнулась.
— Что там? — Пирошка с Донатом приникли к окну.
Из подвала, как из адской бездны, дохнуло жаром и запахом серы — топились все печи, на них грелись котлы, вокруг которых суетились Дорка, Йо Илона и Дарволия. Горели свечи, бросая на стены тревожные блики. Посредине стояла уродливая «железная дева», давний подарок графа жене. Рядом с нею — огромная бочка, наполненная маслянисто поблескивающей красной жидкостью. Графиня, в одной тонкой рубахе, трогала рукою содержимое бочки.
— Что это, Агнешка? — едва слышно прошептала Пирошка.
— Кровь это, глупая, — одними губами ответила подруга.
Эржебета скинула рубаху, Дорка расторопно ее приняла, Йо Илона поддержала графиню за локоть. Госпожа уселась в бочку, положила голову на край, застеленный холстиною. Белое тело до шеи погрузилось в кровь. Эржебета подняла руку, наблюдая, как по ней стекают ленивые густые капли. Дарволия зачерпнула из котла ковш вонючего черного варева, осторожно долила в бочку.
Вдруг колдунья медленно двинулась в сторону окна, нюхая воздух. Агнешка с Пирошкой отпрянули, потянули за собою Доната.
— Теперь поняла, куда девки пропадают? — сказала Агнешка, когда они оказались в безопасном месте, подальше от треклятого окошка. — Кровь она из них сливает да купается в ней. Вчера кого недосчитались? Мары? Вот, то ее кровь.
— Ну графиня… ну ведьма… — Донат все никак не мог прийти в себя после увиденного.
— Вот почему она молодая такая. — Агнешка назидательно подняла палец.
— Да бочка-то большая, а в Маре сколько той крови? — робко возразила Пирошка.
— Знать, разбавляют чем. Чтоб не засыхала, и чтоб больше ее было, — предположила Агнешка. — Видала, Дарволия туда лила зелье какое-то?
В ту ночь бабы плохо спали и впервые в жизни благодарили Бога, что стары они уже, не нужны никому, потому не попадет их кровь в ванну для графини.
А наутро служанки узнали новость: графиня приказала привести в замок новых девок, взамен пропавших. Дорка, Фицко и Йо Илона отправились по деревням нанимать прислугу.
Многим хотелось сытного житья в замке, легкой и чистой работы по сравнению с трудом крестьянки, хорошей оплаты. А щедрые посулы верных Эржебетиных доверенных довершили дело — в Чахтице отбоя не было от желающих поступить в услужение к графине. Что же до слухов — так мало ли каких глупостей люди напридумывают.
Замок Чахтице, декабрь 1601 года от Рождества Христова
Эржебета читала письмо от главы семейства Зриньи. Вести были добрыми: отец жениха собирался на смотрины. За это графиня не волновалась. Кому в здравом уме не приглянется такая красота, какой обладала Анна? В свое время отец Ференца был восхищен Эржебетой. Дочь — точная ее копия, только глаза зеленые. Ну так тем лучше, не напугает будущего свекра тяжелым взглядом.
Вздохнув, Эржебета поднялась, подошла к зеркалу. Как далеко остался тот день, когда она стояла перед строгим немолодым человеком, который присматривал сыну невесту. Какая она тогда была юная, свежая… А каким был Ференц!
Теперь муж ее постарел, отяжелел. Лицо его обрюзгло, в волосах плешь появилась, усы поседели… А все так же воюет он. Все так же большую часть жизни проводит в походах на турка.
И все так же любит его Эржебета, все так же ждет, мучая сердце в страхе за мужа. Лишь для него старается сохранить юность, красоту — чтобы вернулся домой любимый, и порадовался жене, и захотел ее. Как раньше, в молодости…
Да только из-под свежей прекрасной оболочки иногда проступала тьма. Гнило что-то внутри, черной плесенью вылезало наружу, уродовало белую кожу, из глаз глядело. В такие моменты графиня сама себе казалась древней старухою.
И какой же уродливой была она рядом с Анной, яркая красота которой так напоминала ей о молодости…
— К вам гость, госпожа, — доложила Дорка, деликатно заглянув в дверь. — Господин Дьёрдь Турзо.
— Проси, — кивнула Эржебета.
Дьёрдь вошел — важный, медленный, дорого разодетый. Время и его не пощадило: он разъелся, отрастил большую черную бороду, тяжелое брюхо и два подбородка, что при невысоком росте делало его похожим на кадушку.
Но вот взгляд остался тот же, подумала Эржебета, радушно приветствуя гостя. Как и всегда, при виде графини глаза его сделались беззащитными, словно он о чем-то молить хотел, да не решался.
Дьёрдь моргнул, посмотрел в окно, потом снова на Эржебету. Только теперь это был взгляд другого человека — уверенного в себе, жесткого, сильного.
Граф Турзо не терял времени даром. Успевал и с турками сражаться, и при дворе завоевывать влияние. Теперь он был королевским дворецким, доверенным лицом его величества — неслыханная честь для евангелиста. Говорили, что лишь благодаря усилиям Дьёрдя убежденный католик Рудольф не начинает преследования еретиков. А ведь «еретической» веры придерживались почти все аристократы Венгрии. Тонкий политик, Турзо считал, что раскол пойдет во вред империи, обессилит ее и сделает легкой добычей для Османов. Он изо всех сил отстаивал интересы евангелистов.
Дьёрдь женился на красавице из магнатской семьи, у него родилась дочь. Только вот жена была слаба здоровьем и год назад скончалась от лихорадки.
Эржебета понимала, что делает этот человек для всех венгров, и для нее в том числе. Знала, что благодаря его заступничеству семья Надашди живет спокойно, богатеет, не обремененная непосильными налогами в пользу короны.
Но боялась его. Сама не понимала почему. Дьёрдь ни разу не обидел ее ни словом, ни жестом. Только вот взгляды… Беззащитность в глазах опытного мужчины, воина, влиятельного политика была страшнее злобы. Эржебета старалась не встречаться с ним, когда мужа нет дома.
— Графиня! — Низкорослый Турзо остановился в полушаге от Эржебеты. Теперь она могла смотреть на него сверху вниз и снова уловила собачье выражение в его глазах. — Графиня…
Больше не в силах выносить болезненное напряжение, которое всегда возникало между ними, Эржебета спросила:
— Что привело вас в наши края, Дьёрдь?
— Оказался неподалеку по делам короны. Решил проведать семью друга. — Турзо немного помолчал, потом добавил: — И поговорить с вами… Эржебета.
Он взял руку графини, прижался губами — дольше, чем следовало. Она терпела, не отнимала руки. Наконец Дьёрдь прервал поцелуй, решительно произнес:
— О Чахтице идут дурные слухи. Я пришел выяснить, что происходит.
Эржебета рассмеялась:
— Чернь всегда сочиняет байки о господах. Не о чем беспокоиться, Дьёрдь.
Он так и не выпустил ее руку, продолжал держать в ладонях. Пытливо смотрел в глаза.
— Говорят, в Чахтице пропадают крестьянские девушки. Это так… Эржебета?
— Мрут девки иногда, — отмахнулась графиня. — Кто простынет, кто от цыганенка затяжелеет да плод попытается извести. Кто и упадет с лестницы, шею сломает. Что за беда? Новые найдутся.
Дьёрдь притянул графиню к себе. Теперь они стояли друг к другу вплотную, Эржебета ощущала на шее его тяжелое дыхание. Руки Турзо обвили ее талию:
— Черт с ними, с девками. Я все забуду, все прикрою… только будь моей, Эржебета!
Рванулась изо всех сил, отпрянула назад:
— Одумайся, что говоришь? Ведь ты лучший друг Ференца!
Лицо Дьёрдя помрачнело:
— Сил больше нет. Люблю. С тех пор как увидал тебя на свадьбе, в белом платье. Ты была такая красивая… а сейчас еще лучше стала.
Эржебета упрямо мотала головой, словно отгоняя морок. Турзо, кряхтя, опустился на одно колено:
— Я немолод уже. Не могу дольше ждать. Или будь моей, Эржебета, или… — В голосе его прозвучала угроза.
Ледяная ярость затопила сердце. Больше не было ни страха, ни удивления. Черные глаза полыхнули безумием:
— Подите прочь, граф.
Презрительно смотрела, как он поднимается. Алые губы скривились в издевательской усмешке.
— В другой раз жду вас в гости, граф, когда мой супруг вернется, — и тихо добавила: — Ференцу ничего не скажу, ради вашей старой дружбы. Но и ты поберегись, Дьёрдь. Мы ведь тоже люди не из последних…
Турзо вышел прочь, уковылял, как щенок побитый.
Эржебета снова уселась за стол, принялась писать ответ. Анну — как можно скорее замуж. Надо избавиться от этой боли, от этой тревоги…
