Владимир Куницын - Личный враг князя Данилова
— Нет ничего обидней на войне, чем шальное ядро или пуля.
Это верно. Француз, несомненно, прав. И еще он прав в другом — была бы жизнь…
V
Немцы не появлялись все эти дни. Ударные дивизии Гудериана ушли на Смоленск, где и завязли, не в состоянии форсировать Днепр. Тыловые части только подтягивались, и им пока было не до мелких сел, расположенных в стороне от основных дорог.
Маленькая деревушка, почти заползшая в лес, стояла в середине проселочной дороги, идущей от Красного к Днепру, и носила забавное название — Бежели. Всего десяток изб. Крайняя, покосившийся забор которой отхватывал несколько метров у елового леса, иногда использовалась для ночлега офицерами. В избе жила старуха, если пятидесятишестилетнюю Клавдию Ивановну можно считать таковой, и ее пятнадцатилетняя внучка Нина — худая смешливая девчонка с большими голубыми глазами. Офицеры ночевали в стогу около самого забора. Прямо из него можно незаметно уползти в молодой ельник. Именно это обстоятельство больше всего нравилось Каранелли. Недалеко находилась большая поляна, где обычно оставляли лошадей. Дальше, приблизительно в километре, располагался большой тайник, в котором ничего, кроме железа, взятого с МТС, не было.
Утром большой, крытый брезентом грузовик в сопровождении двух мотоциклов, поднимая пыль, въехал в деревеньку со стороны Красного. Полтора десятка солдат выпрыгнули из кузова, и по команде вылезшего из кабины лейтенанта разбились на группы. Быстро и организованно они шли по дворам, осматривая подворья, избы, постройки. Ничего опасного фашисты не обнаружили и, настороженные сначала, быстро расслабились. Громкие гортанные крики, резкий смех понеслись над деревней.
Приезд немцев, разумеется, не застал маленький отряд врасплох. К тому моменту, когда четверо солдат вошли во двор Клавдии Ивановны, офицеры уже наблюдали за ними из ельника.
Крик хозяйки дома раздался неожиданно, но очень быстро оборвался. Получив удар в грудь тяжелым прикладом винтовки, Клавдия Ивановна упала с крыльца, потеряв сознание. Четверо здоровых немцев волокли яростно и молча сопротивляющуюся Нину к стогу. Она закричала, только когда начали рвать одежду, но ей быстро заткнули рот подолом платья.
Каранелли жестко сжал локоть Данилова, пальцы которого уже нащупали наган.
— Хочешь, чтобы и эту деревню сожгли? — тихо, на ухо, выдохнул француз. — Они свое получат, потерпи.
Лемешев вел себя абсолютно спокойно, даже не пытаясь схватиться за оружие. Только маленькая капля крови выступила на закушенной губе.
Команда лейтенанта, продублированная унтер-офицерами, пролетела над дворами. Немцы, подхватив валяющееся оружие, поспешили на улицу. Один из них, тот, которому не хватило времени, злобно пнул тяжелым сапогом по ребрам Нину, лежащую тряпичной куклой на разворошенном сене. Затрещали мотоциклы, взревел двигатель грузовика.
— За мной! — скомандовал Каранелли, устремляясь к лошадям.
Они скакали по едва заметным тропинкам. Лемешев, обычно не такой искусный в управлении лошадью, как его товарищи, на сей раз не отставал. Каранелли спешил напрямую, через лес перехватить немцев, делающих крюк по дороге.
Место для атаки француз выбрал идеально. Едущий в полусотне метров позади грузовика мотоцикл исчез из поля зрения сидящих в кузове солдат буквально на секунды, когда изгиб дороги увел машину за кусты можжевельника. Этого хватило, чтобы вылетевший из перелеска за спиной мотоциклистов Данилов выплеснул всю накопленную ненависть в два точных удара шашкой.
Дальнейшим действиям атакующих могла бы позавидовать любая, самая сыгранная команда. Лемешев спрыгнул с лошади и, вскочив в седло мотоцикла вместо свалившегося фашиста, затормозил. Каранелли вытащил труп второго, срывая с него окровавленную накидку.
— Князь! Лесом! — отрывисто скомандовал француз, протягивая автомат немца. Это чуть не стоило ему жизни, но кто мог знать? Мгновенно он накинул на себя накидку, надел очки и каску, прыгнул в коляску. Начал отворачивать защитные колпачки на гранатах, лежащих на дне. Чуть позже Лемешев, одетый, как и Каранелли, запрыгнул за руль.
— Подъезжай вплотную и тормози! Я гранату тебе прямо в руку подам.
Данилов привязал лошадей товарищей и снова поскакал через кусты. Мотоцикл рванулся вперед, набирая скорость.
Небольшая задержка не насторожила солдат в кузове. А рассмотреть сидящих в седле и коляске мешала пыль, поднимаемая колесами грузовика. Гранаты одна за другой глухо стукнули о дно кузова. Нападавшие слетели с мотоцикла, залегая в кюветы, — каждый со своей стороны дороги.
Секунды тянулись медленно, грузовик отползал черепашьим шагом. Трое солдат, видевшие влетающие гранаты, мгновенно выпрыгнули из кузова. Лемешеву мешал мотоцикл, а Каранелли пустил по ним длинную нерасчетливую очередь. Двоих он уложил на месте, а третий, которому пуля чиркнула по плечу, успел соскользнуть в придорожную канаву.
Гранаты взорвались еще через секунду-полторы. Никого живых в кузове не осталось. Осколок, пробив передний борт и кабину, насмерть поразил водителя, а лейтенанту повезло. Оглушенный, но не раненый, он вывалился на обочину дороги. Мотор заглох.
Воспользовавшись преимуществом внезапности, товарищи нанесли немцам серьезный ущерб. К сожалению, не решающий. Удача, она ведь тоже не беспредельна, а потому продолжение боя выглядело для нападавших довольно безрадостно. Каранелли лежал в кювете с пустым шмайссером. Метрах в пятнадцати в том же кювете уже пришел в себя солдат, который, выпрыгивая из грузовика и падая в кювет, умудрился не выпустить из рук винтовку. Еще дальше на обочине лежал лейтенант, уже доставший парабеллум. Мотоцикл, ехавший впереди, сразу после взрыва гранат развернулся, и пулемет начал подслеповато искать цель. Изгиб дороги был таков, что грузовик не закрывал ни лежащего в другом кювете Лемешева, ни второй мотоцикл, стоящий в еще не осевшей пыли.
Впрочем, козырей в этом поединке у новоявленных партизан хватало. Данилов со шмайссером, магазин которого полон под завязку, рано или поздно должен был выйти на ударную позицию. Немецкие каски на головах Лемешева и Каранелли — мотоциклисты не могли быть уверены, что это не их товарищи. Потому самым опасным оставался солдат с винтовкой, точно знавший, где находятся нападающие.
— Ты его видишь? — закричал Олег. — Немца видишь? Можешь пристрелить?
— Патронов нет!
— Черт! Отползай! Назад! Лови парабеллум!
Но пистолет, упавший рядом с Луи, словно исчез. Француз лихорадочно шарил в траве, но не мог нащупать оружие. Пришедший в себя немец взял винтовку наизготовку и передернул затвор. Ситуация для Каранелли стала совсем тяжелой. Совершенно прямой в этой части дороги кювет и небольшое расстояние давали серьезные основания считать, что немец не промахнется.
Лемешев, услышав щелчок затвора, понял, что пора рисковать. Приподнявшись, он сделал энергичный жест, указывая мотоциклистам в сторону солдата, которого они не могли видеть из-за грузовика. Как бы обозначая противника.
Несколькими очередями он заставил вжаться в землю немца, чем воспользовался Каранелли, мгновенно скользнувший в кустарник на границе леса. При этом его заметили мотоциклисты, и пулемет ударил вслед.
Луи ушел из кювета, где был обречен, но легче не стало. Во-первых, неизвестно, был ли он вообще жив, уж очень плотно обстреляли кусты немцы, а во-вторых, теперь и положение Лемешева стало критическим. Пока еще самые опасные — мотоциклисты — принимали его за своего, но это не могло продолжаться бесконечно. И патронов в магазине осталось не больше десяти.
Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы наконец не появился Данилов. Он вылетел на дорогу за спиной мотоциклистов. Но окончание боя явно не складывалось. Хотя последние дни Николай не раз брал в руки шмайссер, потренироваться в стрельбе не давало отсутствие патронов. Потому в ответственный момент Данилов предпочел проверенный наган, несмотря на то что в барабане имелось всего три патрона. Автомат, чтобы тот не мешал, он повесил за спину.
Наверное, все везение партизаны израсходовали в начале. Данилов, конечно, не промахнулся, стреляя с тридцати метров, но злую шутку сыграл жизненный опыт. Чтобы наверняка, он выстрелил в голову сидевшему в коляске немцу и лишь потом сообразил, что это самое защищенное место. Голова фрица качнулась, но, тем не менее, фашист остался живым и вполне боеспособным. Николаю пришлось стрелять снова. На этот раз пулеметчик безвольно осел.
В эту секунду лейтенант, лежащий на обочине не привлекая внимания, вступил в бой. В точности стрельбы он уступал Данилову, но удача оказалась на его стороне. Пуля попала в голову лошади, и она рухнула, подминая Николая, нога которого запуталась в стремени.
