Ерофей Трофимов - Гладиаторы
Но как не готовился он к контакту, как не вопила вся его подкорка о близкой опасности, момент броска Роя он всё‑таки пропустил. Опытный боец, только что небрежно обнюхивавший сгоревшее колесо, вдруг моментально напрягся и одним мощным рывком ринулся в атаку. Глухое рычание и пронзительный свист ксеноса слились в сплошную какофонию, а у патрульных сложилось впечатление, что крупный пёс просто висит, вцепившись огромными клыками в сырой, промозглый воздух.
Раздался едва слышный треск, и змеиное шипение неземного оружия. Ксенос выстрелил, пытаясь избавиться от повисшего на нём кобеля. Асфальт, куда ударил луч из оружия противника, вздыбился, и пошёл трещинами. Потом, воздух под псом замерцал, и на мокром асфальте обозначились контуры противника. К огромному удовлетворению всех сил сопротивления, любое нарушение целостности костюма ксеноса приводило к его выходу из строя.
Учёные и спецслужбы мечтали заполучить в руки хоть один исправный костюм, чтобы подвернуть его тщательному изучению, но пока, каждый контакт с гуманоидами заканчивался чьей‑то смертью. Сами патрульные, сразу отказались рисковать жизнями своих подопечных, ведь от собак, напрямую зависели и их жизни.
Привычно смещаясь из стороны в сторону, кинолог выбирал подходящую точку для стрельбы. Неожиданно, рычание и свист перекрыло басовитое рявканье автомата, и проводник испугано ахнул. Тренированное ухо патрульного ясно расслышало болезненный взвизг кобеля. Не долго думая, он всадил короткую очередь в середину мерцающего контура и, перебросив автомат за спину, бросился к собаке.
Почувствовав, что противник мёртв, пёс медленно разжал клыки и, пошатываясь, отступил в сторону. Медленно, со стоном сильный кобель опустился на асфальт, и несколько раз кашлянув, повалился на бок. Упав на колени, проводник быстро осмотрел окровавленный бок своего питомца, и судорожно вздохнув, тихо прошептал:
— Потерпи, Ройка. Сейчас тебя на базу отвезём.
Грустный карий глаз скосился на человека, и пёс, чуть слышно заскулил, словно спрашивая:
— За что ?
Мощные лапы несколько раз вздрогнули, и легенды отряда гладиаторов не стало. Три пули из выпущенных пяти, пробили грудь собаки, язык и слюна были окрашены кровью, что означало, прострелянное лёгкое, и только огромная сила и неукротимый характер бойца помогли ему довести схватку до конца. Он выполнил свою задачу, и умер от пуль мелочного, трусливого предателя.
Подняв тело собаки на руки, проводник уложил его в десантный отсек и, оглянувшись, взглядом нашёл того, кто осмелился в нарушение всех приказов и инструкций стрелять раньше кинолога. Человек, которого Рой успел перед боем напугать до мокрых подштанников, с презрительной усмешкой смотрел на медленно катящиеся по щекам проводника слёзы.
— Зачем? — срывающимся голосом спросил кинолог.
— Я же сказал, сочтёмся, — ещё шире усмехнулся стрелок, не опуская автомата.
Сделав вид, что всё понял, и не собирается бросаться на автомат, проводник медленно отвернулся, незаметно передвигая ножны с десантным кинжалом. Сидевшие на броне так и не поняли, когда он успел выхватить кинжал и в развороте метнуть его в грудь убийце. Увидев, что проводник отвернулся, подлец с довольным видом сдвинул автомат за спину, решив, что кинолог смирился и не посмеет поднять на него руку. Но уже в следующую секунду, с хрипом оседал на землю, растеряно держась за торчащую из собственных рёбер рукоять.
Растеряно ахнув, бойцы бросились к уже мёртвому напарнику, но, убедившись, что всё кончено, растеряно повернулись к скорбно замершему проводнику.
— Ты хоть понимаешь, что натворил? — растеряно протянул механик – водитель.
— Погань прирезал. За Роя. За друга, — тихо выдохнул кинолог, опускаясь на колени, возле тела своей собаки.
Погрузив тело бойца в машину, группа отправилась на базу. Теперь, когда не стало собаки, патрулирование было бесполезно. Обнаружить ксеносов при помощи техники, было невозможно. Не стали они осматривать и труп погибшего гуманоида.
Не понятно, по какой причине, погибшие оккупанты после гибели растекались грязной лужей непонятной субстанции, больше напоминавшей вытекший из тюбика гель. Но самое непонятное происходило с оружием. Оно почему‑то сразу выходило из строя, и очень часто просто взрывалось, хотя бывало и так, что взявший непонятный лучемёт человек получал просто кучу разваливающихся в пальцах запчастей.
Он так и простоял всю дорогу, до самой базы, где их встретили бойцы из военной прокуратуры. Увидев вылезающего с мёртвой собакой на руках кинолога, они молча отступили в сторону, отдавая последнюю дань уважения одному из лучших бойцов подразделения. Передав труп собаки ветеринару, для составления отчёта, проводник молча сдал оружие и, протянув прокурорским запястья для наручников, тихо сказал:
— Давайте. Теперь уже всё равно.
— Не дури, разберёмся, — проворчал сержант, беря его за локоть.
Через десять минут, Матвей, сидя в палатке отведённой под допросную, мрачно курил, не сводя с сидевшего перед ним мужика тяжёлого, немигающего взгляда. Мужик, делая вид, что не замечает такого вопиющего нарушения порядка допроса, молча листал лежащее перед ним досье. Наконец, отодвинув его в сторону, он поднял взгляд и, покачав головой, тихо спросил:
— Ну, и за что ты его так ?
— За друга, — коротко ответил Матвей.
Гибель Роя словно выжгла из его души все чувства. Стоя над его телом на коленях, в десантном отсеке, он неожиданно понял, что остался совсем один. Совсем. Один. Это было так страшно и больно, что Матвей едва не закричал во весь голос. Рой был единственным существом, которое связывало его с той, прошлой жизнью, где он был, любим, и где любил он.
— Гибель твоей собаки, потеря для службы, безусловно, большая, но ты не имел права казнить бойца сам. Даже за друга, — осторожно подбирая слова, произнёс мужик.
— Имел. Просто вы ничего не знаете, — всё тем же ровным, безжизненным голосом ответил Матвей.
— Ошибаешься. Мы многое знаем, — чуть усмехнувшись, ответил тот, и раскрыв лежавшее на столе досье, принялся читать:
— Матвей Беркутов. Тридцать пять лет, образование высшее юридическое, до войны был частным предпринимателем, имел жену и пятилетнюю дочь. Обе погибли во время первого налёта ксеносов на город. В СКС состоит уже три года, можно сказать, с первых дней войны. Собака, ротвейлер по кличке Рой, восемь лет, отлично натаскан, на личном счету больше семидесяти обнаруженных особей ксеносов.
— Семьдесят четыре, — тихо уточнил Матвей. – За что он его? Ведь Рой мог запросто до сотни добрать.
— Знаю. И именно это, я и должен выяснить, — вздохнул мужик. – Откровенно говоря, я бы этого поганца сам пристрелил. Но это так, между нами. А если быть совсем откровенным, то у меня складывается стойкое убеждение, что целился он не в собаку, а в тебя.
