Дмитрий Силлов - Закон Призрака
Но для меня деньги никогда не были самоцелью, а уж когда речь идет о том, быть сожранным зомбаками или же еще пожить немного, я однозначно выбираю второе, сколько бы оно ни стоило в денежном эквиваленте.
Я направил раструб «смерть-лампы» на толпу зомби и плавно нажал на спуск, одновременно ведя широким стволом слева направо, словно зачеркивал ковыляющие к нам фигуры, изуродованные смертью и Зоной.
От раструба по серой траве поползла серая тень, чуть более темная по цвету, чем хилая местная растительность. Если не знаешь, что это такое, и не заметишь с непривычки. А если знаешь, то разом настроение упадет ниже плинтуса – ибо ни у кого оно не приподнимается при виде собственной смерти.
Зомби не знали. Они, по ходу, вообще обо всем забывали при виде свежего мяса – если, конечно, кто-то из них сохранил способность помнить хоть что-нибудь. Впрочем, даже если б и знали, это ни на что не повлияло бы. Ибо от луча «смерть-лампы» никто еще не уходил, нет от него спасения.
Невидимая смерть перечеркнула первые два ряда зомби – и они попадали на землю располовиненными. Головы и часть плеч – отдельно, ноги чуть выше коленей – отдельно. А то, что было посередине, превратилось в серую пыль, совершенно незаметную на траве того же цвета. Если честно, зрелище довольно жуткое в своей инфернальной, потусторонней мощи. Сразу понимаешь, что оружие в твоей руке не из этого мира. И рукоять у него неудобная, заточенная под гибкое щупальце, а не под пальцы, и спусковой крючок слишком длинный, и с виду оно вообще какое-то… не такое. Ни брутальности в нем, ни харизмы, ни пистолетной жесткости линий. Только тупая мощь разрушения… Хотя в нашем положении все недостатки «смерть-лампы» компенсируются этим единственным плюсом.
Я три раза успел перечеркнуть толпу ходячих трупов, значительно увеличив количество фрагментов тел, об которые идущим позади приходилось спотыкаться на каждом шагу.
А четвертого – не получилось. Сдулась «смерть-лампа», пропало синее свечение внутри ее рукояти. Стало быть, теперь там не бесценный арт, а обычная «пустышка», использованный магазин смертоносного оружия «мусорщиков», которые в любой барыжной лавке скупают по курсу сто патронов калибра 7,62×39 миллиметров. Как раз на три магазина к АКМ хватит, и даже еще десяток останется. Не сказать, что дешево, но в то же время и не особо дорого. «Малая пустышка» – она и есть «малая пустышка», проходной артефакт, часто встречающийся в любой Зоне.
Зомби же между тем продолжали переть вперед, будто ничему их не научила печальная участь соседей по стае. Обычно ходячие трупы не настолько тупые, как любят их изображать создатели киноужасов. Многие о своей прошлой жизни кое-что помнят, даже порой пытаются разговаривать с живыми…
Эти же – нет. Прут вперед, будто твердо задались целью сожрать именно нас и именно сегодня…
Я бросил на землю бесполезную «смерть-лампу» и вскинул свою винтовку, грамотно прокачанную артефактами. То ли Кречетов, то ли покойный «мусорщик», напяливший на себя личину ученого, подобрал комбинацию артефактов, десятикратно дублирующих патроны этой СВД. То есть, если снарядил магазин десятью патронами, можно считать, что их там сотня. После чего придется вновь набивать магазин, либо менять на другой, в котором патронов будет обычное количество. Правда, чудо это получилось очень избирательным. Ничего другого, кроме патронов в магазине именно этой СВД, данная комбинация артефактов не дублировала. Но мне такого бонуса вполне хватало для счастья… до сего дня.
Дело в том, что СВД – это не дробовик двенадцатого калибра, пулей которого можно остановить практически любую тварь, несущуюся на тебя. Винтовочная пуля калибра 7,62 миллиметра шьет близкую цель навылет, что для правильного зомби сродни укусу вши – если, конечно, той пулей в башку не попасть. Но и тогда приходится три-четыре патрона извести, пока та башка в кашу не превратится. Такие дела…
В общем, грохнув таким макаром еще шестерых зомбаков, я прекратил это малоэффективное занятие и вытащил из ножен свою «Бритву». Думал сначала присоединить ее к СВД в качестве штыка, но потом решил, что в плотной толпе с длинной винтовкой завязнешь моментом, а с ножом можно еще подергаться.
Конечно, неприятная это смерть, быть разорванным живыми трупами, омерзительная с виду и наверняка очень болезненная – шибко уж жутко орали те, кого рвали зомбаки, слышал, приходилось. Что ж, я тоже буду орать, причем сразу, еще до того, как в мое мясо вонзятся обломанные ногти и гнилые зубы. Когда кромсаешь вражью силу и одновременно орешь, сам себя накручивая, боль вообще не чувствуется. Ну и понятное дело, что помирать всяко приятнее под анестезией, чем без нее.
– Ладно, я пошел, – сказал я Фыфу, который как раз менял магазин своего «Кедра». – А ты вали отсюда в туман, понял? Вали, пока не поздно. Туман – это твоё, прорвешься.
И, зная, что сейчас шам начнет возражать и строить из себя героя, выдернул из-за голенища берца свой «Сталкер» и прыгнул вперед – не люблю я слушать эти киношные сопли из серии «друг, я тебя не брошу». Чушь это всё собачья. Если говорят тебе – живи, а я пошел подыхать, значит, живи и не выпендривайся.
* * *У любого безоружного двуногого, не обладающего специальными навыками, опасны три зоны тела – правая рука, левая рука и зубы. Ну, и ноги процентов на пять: в драке двуногий может пнуть в пах или под колено, но делать это правильно умеют единицы.
В моем случае ноги как источник опасности исключались – мертвяки не пинаются, опасаясь неловко грохнуться на землю, осознают, что с координацией движений у них не очень. Зато когтистыми руками машут только в путь, причем делают это с большой силой, наотмашь, словно мечом рубят. После чего, когда жертва сбита с ног, в ход идут зубы.
Даже если человеку после такого удара удастся откатиться вбок, подняться на ноги и слинять, проживет он все равно недолго. Царапины от ногтей мертвецов практически не заживают, со временем превращаясь в гноящиеся язвы. А если тебя укусил зомбак, то пиши пропало, если сразу откушенную конечность не отрубишь на дециметр выше укуса. Если не сделать этого или укус пришелся в лицо, шею или тело, то пиши пропало. Вариантов немного: или в течение суток сдохнешь в адских муках, разлагаясь на глазах, или сам превратишься в ходячий труп. Это уж у кого к чему организм больше расположен.
Исходя из чего многие сталкеры, окруженные стаей зомби, предпочитали самоубиться, нежели принять страшную смерть – либо не менее страшную жизнь после жизни. И я их вполне понимаю. Только как-то в падлу мне заканчивать жизнь самоубийством, словно несчастно влюбленная гимназистка. В бою, с двумя ножами в руках, мне оно и ближе, и понятнее.
