Андрей Юрьевич (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

И самое главное, что не понравилось из услышанного и унюханного Андрею Юрьевичу — это погода. Было лето. Середина Июля. А сейчас явно холоднее. И ветер холодный и пахнет он не летом, а зимой. В крайнем случае ранней весной. Снегом пахнет.

Мысли уже путаться начали. Сон почти сморил профессора, когда неугомонный мужик с трупно-чесночным ароматом вновь склонился над Виноградовым и радостно завопил.

— Андрей Юрьевич, вот и добрались, вот сейчас повернём, выедем из леса и Владимир будет.

Чего будет? Какого всё же чёрта происходит. Только был недалеко от Свердловска, ай, всё никак за тридцать лет привыкнуть не может. Только был недалеко от Екатеринбурга и, бабах, Владимир за поворотом. Это где-то под Москвой?

— А-а-а? — решил прояснить вопрос профессор.

— Три, али четыре поприща осталось. Потерпи Андрей Юрьевич.

Глава 2

Событие четвёртое

Edite, bibite, post mortem nulla voluptas

Ешьте, пейте — после смерти нет наслаждений.

— Ты кто, человече?

А тон, как в кинофильме «Иван Васильевич меняет профессию». «Чьих будешь, холоп»?

Сон, должно быть. Мужик перед ним был в кольчуге, штанах таких широких красно-коричневых, сапогах тоже красных. Шлема, правда, не было, густые русые волосы не так чтобы кудрями на плечи спускались, но завитки имелись. Борода тоже рыжая, не лопата безразмерная, но и не чеховская бородка. А то, что сон, сразу понятно, мужик чуть размыт и не на полу стоит, а как бы летает… Не, не то слово, парит в воздухе. Не видно пола или земли. Просто фигура.

Взгляд у летуна был строгий. И эдакий начальственный, мол, имею право спрашивать.

— Хм, — Виноградов пожал плечами, решил ответить, всё развлечение, — Андрей Юрьевич.

— Боярин? Князь? — соломенные брови мужика сдвинулись к переносеце.

— Доктор технических наук, профессор Уральского Федерального университета, заслуженный металлург Российской Федерации, лауреат премии имени Павла Петровича Аносова, — вот, пусть знает наших, а то боярин.

— Доктурос, лекарь? Знахарь? — ещё больше скуксил рожу собеседник. — Немчин, если доктурос?

— А вы, извините, кто? — решил поинтересоваться Андрей Юрьевич, а то, чего оппонент всё про него знает, а сам в «инкогниту» играет.

— Аз есмь Божьей милостью князь владимирский и господарь земли Русской.

— И имя есть? — а вообще похож на господаря. Канонический такой князь. Хоть картины с него пиши.

— Андрей Юрьевич. Романовичи мы. От Рюрика и Мономаха род свой ведём.

— Романовичи? Это фамилия?

— Предок мой Великий князь Волынский и Галицкий и Великий князь Киевский Роман Мстиславич, — призрак моргнул, тряхнул головой и кудри при этом шебуршнулись, красиво эдак легли, — так ты знахарь?

— Металлург я, — разговор начал надоедать Виноградову.

— Металл? Коваль? — опять посмурнел Господарь, — Тогда почто Юрьевич?

— Я… — Виноградов решил пошутить, а чего этот рожи строит, — Я — князь среди металлургов… среди ковалей.

— Тогда ладно, — призрачный Романович рожицу расправил, — Слушай же, князь. Ухожу я.

— А…

— Слушай и молчи. Время дорого. Отпустил меня Создатель с тобой словом обмолвиться, часец малый дал. Научить тебя премудрости господарской.

— А…

— Молчи же и внемли. Битва была ноне при Каменце с погаными. Погиб брат мой Лев Юрьевич и я чуть позже… Осталась земля наша сиротой. Господь тебя выбрал… Хоть и не понятен мне этот шаг его, но кто я с Господом спорить. Вой нужен, чтобы землицу нашу боронить. Со всех сторон на неё тучи чёрные движутся. С полудня татарва лезет. Силу набирает хан Азбек. Кончилась замятня в Диком поле, всех Азбек под себя подмял, — князь тяжело вздохнул, звякнув пластинами на кольчуге, — Отбились мы почти с братом, но из засады лучники… Прозевали. В голову стрела мне попала и в шуйцу…

— Шуйцу?

— Что же за человече ты, княже⁈ — повысил голос Господарь, — В руку левую. Молчи и внемли, время дорого. Поганые ушли, а токмо вои все наши с братом легли почти там. Пара сотен осталась. Придут ещё нехристи, соберутся с силами и придут. Богато их. Дань опять платить придётся. Как в старину. Но поганые — привычное зло. На полуночи… С севера новый волк взматерел. Гедимин. Так и хочет землицу дедову к рукам прибрать. За Берестье уже дважды бились. Первый раз отрезал кус приличный идолопоклонник сей. В позапрошлом годе вернули мы её с братом. Рыцари на него напали и потрепали изрядно. Потому только и смогли со Львом мы отбить отчину нашу. В этом годе дочь я свою Анну за сына Гедимина Любарта отдал. Думал, мир настанет с Литвой, но теперь и не ведаю. Не выделил он воев на битву с Азбеком.

— А Любарт сам? — про Гедимина и гедиминовичей как бы все знают в России, а вот про Любарта Андрей Юрьевич слышал в первый раз.

— Младшой сын Гедимина — князь Любарский. Принял православие под именем Дмитрий и женился на единственной дочери моей. И он воев не дал. Напротив, увёл сотню воев к отцу от немцев землю Жомоитцкую боронить.

— Подожди, князь. Увёл? Слово странное, — как-то поверил уже во весь этот бред Андрей Юрьевич и решил досконально разобраться в окружении.

— Так я ему в кормление Любарскую землю выделил. Это наша Володимирская земля. Луцк ещё хотел дать, но теперь шалишь… Охти, чего удумал, с того света грозить. Ты, князь, не давай ему Луцк. И на нём вина в сём поражении в гибели моей и брата мово — Льва. Его бы сотня, да в засаде на тех лучников, и незнамо ещё как бы битва сложилась.

— А кто сейчас в Луцке князь? — запутаться можно в родственниках.

— Никого, управляет Данило. Это сын боярина Андрея Борзеня. Был Луцк вотчиной князя луцкого и волынского Василько Мстиславича, умершего лет десять назад. Не встревай, Андрей Юрьевич. Ещё есть враг и родич одновременно. Отец мой Юрий Львович, был женат вторым браком на сестре Локетка Евфимии, неоднократно предоставлял убежище польскому князю, вынужденному спасаться бегством от своих противников ляшских, а такоже оказал ему помощь летучими отрядами для похода в Сандомирскую землю. Тогда же, был заключен брак между сестрой отца Анастасией с братом Владислава Локетка добжинским князем Земовитом.

— Локетек? — не удержался Виноградов.

— Да откуда же ты взялся, Андрей Юрьевич⁈ Простых вещей не ведаешь. Владислав Локетек — князь-принцепс Польши долгие годы был, а вот уже король Польши с 12 дни просинца 6828 года…

— Стой, князь. А сейчас какой год?

— 23 сеченя 6831 года от Сотворения мира.

— Сечень?

— Последний год месяца…

— Декабрь?

— По латинянски? Февраль тогда 1323 года от Рождества Христова.

— А когда новый год?

— По латинянски — 1 марта. По правоверному, по-нашему — Сухий или Березинь. Зараз 23 февраля по латинянски.

Андрей Юрьевич зажмурил глаза и попытался информацию по полочкам разложить. Он попал в 1323 год. Сейчас конец зимы по юлианскому календарю, а по не введённому ещё григорианскому, если пересчитать, то весна — 3 марта. Но чёрт с ними с календарями разными, о Григорианском можно теперь навсегда забыть, его введут в конце шестнадцатого века, сейчас 23 сеченя 6831 года.

— Слушай же и больше не перебивай, князь. Уходит время. Теперь же Локетек союз заключил с унграми, выдав свою дочь Елизавету замуж за короля Карла Роберта, и зарится на нашу землю. Неблагодарный, так-то отцу отплатил за доброту его. А сам же окружен с трех сторон врагами Богемией, Бранденбургом и Тевтонским орденом.

Событие пятое

Dictum sapienti sat est

Умному сказанного достаточно.

Только хотел вопрос задать Виноградов, как князь стал меркнуть.

— Прощай же, Андрей Юрьевич, оставляю на тебя землю отчую и дедову…