Люмен - Ежов Константин Владимирович

– А я просто в жребий проиграла, эх! – выдала свою историю третья.

– Всяко бывает, – заметила командир.

– Командир, а вы так нам и не рассказали, почему же сами в это пекло полезли? – вновь пристала к ней Кофеева.

– Я из Миуловых, – лаконично сказала она.

– Ничего себе! – воскликнул третья.

– Да у нас командир из первых! – шокированно заметил новый голос, ещё не отметившийся в разговоре.

– То-то мы думали, откуда наш командир подцепила такие сисяндры?! Не заразно ли это? – начала рассуждать Кофеева.

– А я бы не отказалась от таких, – сказал пятый голос.

– Вечная беда плоскодонок – зависть к чужим сиськам. И куда бы тебе столько? – встрял опять третий, обратившись к той.

– А что, пригодятся! О, клапан засвистел. Как-то за разговором и перегрузка не почувствовалась, а мы уже из атмосферы почти вышли, – откликнулась та.

– До её границы ещё далеко, – поправила её командир.

– Да какая разница, так, к слову пришлось, – отмахнулась от её аргументов пятая.

– И ускоряемся мы довольно медленно, и наш биологический механизм компенсации нивелирует все неудобства. Нужно помнить, что первая планета кэтианцев, Кэтиа, а потому наш запас прочности очень велик, – добавила командир.

– Нам бы пару месяцев адаптации, и мы бы в лёгких костюмах прыгнули! – добавила Кофеева.

– Не бравируй. Кэтиа не Тау, и там сила тяжести в девять раз выше и при прыжке с высоты нескольких километров самое страшное не вывих, как на родной луне, а угроза гибели. Как бы мы ни были крепки, но даже нас материнская планета может легко убить, – урезонила её командир.

– Тогда давайте помолчим и подумаем. У нас не так много времени осталось на это. Когда нас сбросят, станет не то рефлексии, – предложила опять Кофеева.

– Давайте, но ведь это ты затеяла этот разговор, – ответила командир.

– Признаю, это было ошибкой, – пошла на попятную её собеседница.

– Вот нас и скинули, – прокомментировала появившуюся невесомость командир.

– Сейчас начнётся самая жара, – добавила Кофеева.

– Не наговаривай, просто горки и тряска при ходе в атмосферу, а вот то, что ты сказала, будет, когда нас из капсулы автоматика выбросит, – не согласилась с ней она.

– Ты, видать, педантка по жизни. Скучно, наверное, так жить? Давай просто получим удовольствие, возможно последнее в жизни, а? – обратилась к ней Кофеева.

– Я не против, просто уточнила. Пока идет вторая фаза снижения, можно. Тем более это почти безопасно, если сравнить со следующими, – откликнулась командир.

Вдруг в капсуле заморгал красный свет.

– Ну вот, накаркала. Крепче держитесь! – отозвалась Кофеева.

В этот момент капсула буквально рассыпалась на части, которые, ускорившись, устремились вниз. Десантников же стало разносить в стороны, что, впрочем, так и задумывалось. За эти мгновения раскроется тормозной волан, и, чтобы себя не угробить, нужно ещё развернуться спиной к земле.

– Есть контакт, – удовлетворённо произнесла командир, когда устройство сработало.

Кто-то сильно заматерился, а потом попрощался.

– Нас осталось девять, да, командир? – спросила всё та же Кофеева.

– Мы и так нарушили радиомолчание, помолчи, – приказала та ей.

– Здесь не спецоперация, в которых ты, видимо, мастак. Тут нас ждут, и сейчас начнут таких беззащитных убивать. Волан тормозит, но не маневрирует, и падаем мы прямёхонько вниз. Сейчас начнут щипать и атмосферники, пока наши свои не успели выбросить в достаточном количестве. Затем будут лупить зенитки. И даже переход на крыло нам мало поможет. Главное не нарваться на встречный бой, – упорно не желала молчать Кофеева.

Да ей просто страшно, мелькнула мысль у командира. Но ей и самой сейчас было жутко, потому она ничего не стала говорить. Индикатор показал смерть ещё одной подчинённой. Похоже, началось то, о чём говорила рядовой второго класса. Атмосферники, будь они неладны. И ничего не сделаешь, остаётся положиться только на везение и теорию больших чисел, и надеяться, надеяться, что именно тебя не собьют. Погасли сигналы ещё от двоих, и в этот момент волан слез, словно шкура со змеи. Исключительно на рефлексах стало разворачиваться и раскладываться крыло и в этот момент с чем-то столкнулось так, что потемнело в глазах. И это в механизированном доспехе!

Когда немного протрясла голову, выяснилось, что врезалась в противницу, но поскольку та была легче бронирована, то оказалась без сознания. Пока это не изменилось, почти мгновенно, из встроенного в броню предплечья плазмомёта, разнесла её голову. Вот теперь можно и оглядеться. Крыла почти не было и об удачной посадке можно только мечтать. М-да, шансов уже не оставалось. Ещё большую тоску наводил индикатор, показывающий, что живы только она и Кофеева. Тогда можно только побольше забрать жизней противника. Не ожидала она, что так внезапно с тупого столкновения в воздухе начнётся встречный бой. Экстренный сброс позволил избавиться от остатков крыла, и уже ничто не мешало встать на противнице, словно доске для сёрфинга, и оглядеться. Да, хвост сейчас очень пригодился для удержания тела в устойчивом положении. Падать ещё предстояло относительно долго, тем более и враги не прекращали пролетать мимо и вверх. Ну что же, тяжёлый плазмомёт мне в помощь.

До земли оставалось уже совсем немного, и скорость приближения однозначно намекала: не выжить! И тут пришла идея. Мешкать было нельзя, пришлось срочно прижаться к противнице. Так, гранаты в пускатели на запястьях. Смотрим вниз. Не боимся. Смерти нет! Так, три, два, раз… запуск. Взрыв внизу она увидела, но уже не услышала…

Планета Тау, примерно месяц спустя. Парк при госпитале

– Кто это, Фуа? – спросила женщина, на вид лет тридцати – тридцати пяти с серебристыми волосами, смотря на девушку, рыдающую возле дерева.

– Это Рис Миулова. Была в первой волне. Чудом выжила. Потеряв крыло, подорвала под собой гранаты, создав некоторый встречный поток для торможения, – ответила ей помощница, взглянув в планшет.

– И как она выжила? Гранаты вроде рассчитаны на поражение и мобильного доспеха? – выразила своё недоумения ей Великая Праматерь.

– Прикрылась трупом противницы, убитой ей же в воздухе, – пояснила та.

– Даже так. Ловко. А чего она тогда убивается? – поинтересовалась новыми деталями старшая.

– Её комиссовали. Нет, вылечили всё и как положено, но было принято решение, что её генофонд представляет ценность. Она из первых, – добавила Фуа.

– Да, и смелость и находчивость тут ни при чём конечно же. Ну-ну. А кто она такая, я по фамилии догадалась, не маразматичка как-никак. Так, понимаю, и жеребчика ей по евгенической программе подобрали… как бы. Что-то меня напрягают попытки высокопоставленных чиновниц протолкнуть своих сыночков в осеменители мимо Арены. Ну-ка, пошли к ней, – потребовала Великая Праматерь.

– Стойте, мы здесь инкогнито, и, если приблизимся, искажающие щиты спадут! – испуганно воскликнула Фуа, видимо громко, раз Рис стала оглядываться.

– Ты хочешь сказать, будто гораздо важнее, узнают или не узнают, что мы были здесь, чем судьба столь смелой и решительной кэтианки? Нет уж, я им испорчу всю малину. Ишь чего удумали, подложить одну из первых под какого-то кабанчика. Она отправится учиться на Кэтиа! – патетически закончила свою речь Великая Праматерь.

Глава 2

За окном муха лениво жужжала стрекоталками. Ну, как лениво? Она, мне думается, считает, что очень даже резво. Просто, когда ты в ускорении, то восприятие возрастает настолько, что кажется будто время замедляется. Понятное дело, что и не жужжала. Три стекла и все бронированные. Переменная толщина. Герметичная посадка в пазы. Виброгасители по периметру. Звук не может проникнуть ни туда, ни сюда. И даже лазер бесполезен для съёма вибраций с поверхности. Что вы хотите, элитная школа спектраторов и никакой балды! Однако персонально для меня сейчас пела армировка композита, из которого построено это здание. Ни для кого больше, проверял.