Джордж Локхард - Не золотой город
Йон развел руки в стороны.
– Я безоружен. Можешь бить. Все еще не доверяешь?
Криг оскалился.
– Скажи это той, кто стоит с арбалетом в соседней комнате, – не оборачиваясь, он стукнул хвостом об стену, оставив глубокую вмятину в гнилом металле. – Она боится что болт не пробъет железо, и подошла вплотную. Я слышу дыхание.
Динго помолчал, нервно дергая ушами.
– Это была лишь предосторожность...
– Вот и не говори о доверии, пес.
– Клянусь именем, ты упрям! Если бы я хотел твоей смерти, разве вернул бы свободу?! Какие еще доказательства тебе нужны?!
Охотник покачал головой
– Мне ничего не нужно, динго. Это тебе что-то нужно от меня.
– Да. Я прошу выслушать.
– Говори.
Йон глубоко вздохнул.
– Мы с женой покинули племя три сезона назад. Незадолго до рождения малышей. Я сделал это, поскольку хотел воспитать детей сам, оградить их от вырождающейся культуры наших народов.
Криг задумчиво перебрал ушами.
– Ты странный динго.
– Поверь, мне уже говорили, – Йон улыбнулся. – Я не ищу бездумного удовольствия в оргиях или охоте, меня влечет знание. Ты умеешь читать, я видел книгу в твоем рюкзаке. Ты должен понять.
Криг фыркнул.
– Много ли толку в книгах? – он постучал когтем по гарпуну. – Вот моя философия, динго.
– Ложь, – не моргнув глазом, ответил Йон. – Ты знаешь слово «философия», одно это уличает тебя во лжи.
Криг помолчал.
– Говори дальше.
– Мы гибнем, – коротко сказал динго. – Все мы, все племена. Мы держались так долго лишь потому, что в мире осталось множество изделий предков. Но с каждым сезоном их становится все меньше и меньше. Племена дичают, только слепой откажется это видеть. Ты слеп?
Ответа Крига последовал после очень долгой паузы.
– Нет, – охотник прижал уши. – Я не слеп.
– Я тоже! – с чувством ответил Йон.
Криг встряхнулся.
– И что с того? – он фыркнул. – Мы не в силах отвратить неизбежное. Тысячи сезонов назад предки сотворили нас из зверей, дали нам разум и речь. Но мы пережили своих творцов...
Охотник с неожиданной злостью ударил гарпуном в пол, металлический звон разнесся по подземелью.
– А они были хреновыми творцами! – Криг стиснул пальцы на древке.
– Не вини отца в грехах детей, если отец не успел их воспитать, – отозвался Йон.
Он подался вперед:
– Я знаю, зачем ты искал рубку. Ты хотел вернуть свою семью. Верно?
Мгновение – и гарпун коснулся горла динго. Ноздри Крига раздулись от бешенства.
– Не смей упоминать мою семью, пес, – тихо, с ненавистью, сказал охотник. У него дергался хвост. – Такие, как ты... Такие как вы! Вы лишили меня жизни, отобрали все... Ничего не осталось! Здесь, – он стукнул себя в грудь. – Здесь ничего нет!
Гарпун сверкнул в тусклом свете древних факелов.
– Хочешь знать правду? – свирепо спросил Криг. – Что ж, знай. Да, я искал рубку. Только вернуть мою семью не сможет никто, ни ты, ни предки, ни даже Кормчий, давно сгнивший в болоте наших молитв. Просто теперь это мой корабль. Мой! Я слишком много страдал. Я потратил всю жизнь, разгребая наследие предков, я больше всех знаю о корабле, знаю как он устроен и куда летел. Я заслужил право сразиться за место у руля! И если ты встанешь на моем пути, со-ба-ка... – Криг нехорошо улыбнулся. – ...я не вспомню о твоих щенятах.
Йон спокойно посмотрел в налитые кровью глаза охотника.
– Я могу вернуть твою семью.
Повисла гробовая тишина.
– Повтори.
– Я могу вернуть твою семью. Оживить твое племя. Я могу исправить все, что гибнет в этом мире, – Йон тяжело дышал. – Только открой мне путь в рубку.
Криг с огромным трудом унял рычание.
– А там ты помолишься Кормчему и все станет на свои места?
– Нет, – резко ответил динго. – Я изменю вектор тяги главного двигателя. В твоем рюкзаке лежит книга «Космология», ты читал ее?
Криг отпрыгнул назад.
– Читал...
– Что происходит с кораблем, если его скорость превышает световую?
Охотник опустил гарпун.
– Это невозможно.
– Возможно! – горячо возразил Йон. – Наш корабль на такое способен. Первые сезоны полета мы шли на сверхсветовой скорости, именно это послужило причиной исчезновения предков. Когда скорость превышает световую, время поворачивает вспять!
Он возбужденно размахивал хвостом.
– Мы, лабораторные животные, в начале полета находились в камерах ускорения эволюции. Поэтому, когда создатели корабля умерли из-за поворота вектора времени, мы остались невредимы. Я прочитал все это в журнале последнего Кормчего, он писал его, уже умирая, писал для нас! Если мы запустим главный двигатель, корабль вновь разгонится и время пойдет в обратную сторону. Из рубки мы можем восстановить наш гибнущий мир!
Криг уронил гарпун. Целую вечность в сыром сумраке подземелья царила тишина.
– Я хочу видеть дневник, – сказал он наконец.
Йон улыбнулся.
– Идем. Познакомлю с семьей.
2
Спустя четыре света, разобрав завал в самом нижнем уровне подземелья, где все факелы полопались от какого-то древнего взрыва, они нашли вход в высокий коридор без следов ржавчины. Взрыв искорежил обычные стены, но не оставил и царапины на вечном металле предков. Криг и Йон долго стояли у входа; им было не по себе.
Жена Йона, Утна, несла фонари, сделанные из факелов на хвощевых древках. Они вскоре пригодились: стальной коридор был полностью лишен освещения. Он тянулся вглубь земли под довольно большим углом, стены мерцали тысячами капель влаги. Криг с гарпуном наготове прыгал первым; щенята, Пиш и Тим, жались к матери, высоко поднимая факелы. Последним шагал Йон, держа в каждой руке по фонарю. Вооружен был только Криг.
Впрочем, врагами здесь и не пахло. Криг напрасно нюхал воздух, грозно водя гарпуном по сторонам. Подземелье было давно мертво, так давно, что сама память о жизни рассыпалась прахом. Глаз не мог найти даже одинокой паутинки: коридор целиком, от пола до потолка, был собран из вечного металла.
Когда дети Йона от усталости стали тихо поскуливать, отряд устроил первый привал. Все перекусили заготовленным мясом, Криг пожевал сочные листья хвощей – это заменяло ему воду. Йон о чем-то вполголоса беседовал с Утной, щенята не отходили от них ни на шаг. Криг держался обособленно: он еще не вполне доверял динго.
Пока собачья семья отдыхала, охотник листал древний дневник. Страницы были изготовлены из вечного пластика, но неведомый Кормчий писал обычными чернилами, и многие фрагменты истерлись за минувшие века.
«...животные делают большие успехи... Лаборанты не успевают заполнять эвокамеры новыми образцами, как те достигают Y-стадии и нам приходится их усыплять. Информации слишком много, я распорядился использовать для опытов только самых примитивных зверей, сумчатых и грызунов. Они эволюционируют гораздо медленней собак и кошек, так мы хоть успеваем оценить промежуточные стадии...»
Несколько испорченных листов.
«...Скорость растет быстрее, чем мы планировали. Физики уже отмечают двукратное замедление времени относительно Земли. Если так пойдет и дальше, мы достигнем Облаков прежде, чем биологи успеют вывести подходящих колонизаторов. Полагаю, следует вернуться к опытам с собаками... Но щенят многие отказываются усыплять, в отделе растет недовольство. Следует поставить вопрос ребром на ближайщем совещании, куда мы...»
Дальше не разобрать. Криг чувствовал, как по спине бегут мурашки. Если такова цена творения... Он уже не хотел встречи с предками.
«...необъяснимые явления происходят все чаще. До нас никто не приближался к скорости света так близко. Сегодня на совещании Донован требовал прекратить разгон. Мне пришлось напомнить, что ресурсы рассчитаны до последнего грамма, и если мы прекратим набирать скорость, полет займет десять лет вместо рассчетных трех. У нас нет выбора, мы не сможем вернуться, если не запасемся топливом на планетах Золотой Рыбы, а долететь туда мы успеем лишь при 97% скорости света. Подозреваю, что Донован мне не пове...»
Целый десяток чистых страниц.
«...все кончено. Надежды нет. Я истратил последний ионный заряд, отправив Земле отчет о нашей гибели. Уже остались одни старики, но и мы не протянем долго. Выживут только звери. Я распорядился загрузить все эвокамеры и включить ускорители на полную мощность...»
«...вчера погиб Крамер. Безумец, он решил что если забраться в эвокамеру, можно перенести минус-время. Нам некуда эволюционировать!»
«...не знаем, отпустит ли корабль эта волна... Двигатели стоят... Мы ничего не можем поделать. Ни-че-го. Относительно нас, время на Земле течет в обратную сторону, и люди просто расстворяются в воздухе, будто никогда не рождались. Из компьютера исчезают их имена и фотографии. Молодые погибли первыми, мы скоро последуем за ними... Будь среди нас хоть один ребенок, рожденный на корабле! Нас стирают из истории Вселе...»
И пустота до самой последней страницы. Финальная запись в дневнике была сделана дрожащей рукой древнего старца, буквы расплывались, будто их окропили слезами.
