Карен Хабер - Женщина без тени
Кейла взяла отцовскую шкатулку, сделанную из ароматной древесины золотого дерева и покрытую искусной резьбой – завитками, узлами и двойными арабесками. Она попыталась открыть шкатулку, но замок был настроен на отпечаток большого пальца ее отца и не поддавался ее усилиям. Раздосадованная Кейла уставилась на непокорную вещицу и задумалась. Ей не хотелось разбивать крышку, но как иначе она сможет добраться до семейных бумаг? Взгляд Кейлы упал на рюкзак с шахтерским снаряжением, и внезапно она вспомнила о своем лазере. Попробовать вскрыть замок с помощью лазера? Если действовать с осторожностью, то, может быть, ей удастся даже не повредить шкатулку.
Кейла вытащила резак и посмотрела на индикатор. Лазер был полностью заряжен. Она аккуратно прицелилась и нажала на спусковую кнопку.
Желтовато-зеленая молния выпрыгнула из лазера и ударила точно в замок шкатулки. Кейла убрала палец с кнопки, и режущий луч исчез. Замок раскалился добела, но постепенно сияние стало красным, затем оранжевым. Кейла постучала по боковой стороне крышки.
Крышка наполовину отвалилась и упала бы на пол, если бы Кейла не подхватила ее.
«Неплохой выстрел, – подумала она. – Интересно, понимал ли папа, как слабо защищена его шкатулка?» Разумеется, понимал. Он мог купить себе чудесный маленький сейф, похожий на тот, который стоял в ее спальне, но ему нравились старомодные вещицы. Форма имела для Редмонда Рида не меньшее значение, чем функциональность.
Кейла порылась в бумагах и видеокубиках. Ей не потребовалось много времени, чтобы понять: компания «Рид энтерпрайзез» едва держалась на плаву. Все дорогое оборудование было оплачено за счет займов у семьи Келлер. Даже дом оказался заложен Келлерам.
Кейла в ужасе спрятала лицо в ладонях. «О папа, почему же ты не сказал мне?» Но она прекрасно знала почему. Она знала, что отцу не хотелось беспокоить ее. Он верил, что следующая разведка принесет столько денег, что он с лихвой расплатится со всеми долгами.
Оглушенная этим открытием, она сидела ни жива ни мертва. Все имущество заложено Келлерам. Если она будет работать без остановки и ей повезет, то она сможет расплатиться по счетам только к пенсионному возрасту.
Шкатулка была практически пустой, за исключением матерчатого мешочка, сшитого из удивительно плотной, мягкой голубой ткани. Кейла взяла мешочек и едва не выронила его, удивленная его неожиданной тяжестью. Внутри что-то мелодично позвякивало.
Открыв мешочек, Кейла увидела содержимое.
– О Боже мой!
Сине-пурпурные с зелеными искрами метакристаллы мягко поблескивали в свете настенных ламп. Она держала в руках целое состояние из прекрасно ограненных метакристаллов. Здесь было достаточно, чтобы покрыть все долги, только что обнаруженные Кейлой.
Почему отец не воспользовался минералами? Почему он оставил их здесь, на дне темной шкатулки?
Кейла набрала пригоршню метакристаллов и ощутила на себе их глубокое воздействие. Сам воздух казался наэлектризованным; в нем танцевали частицы желтого, красного, золотого и неопределенно переливающегося цвета. Все вещи в доме обрели ауру из мягкого сияния.
В дальнем углу комнаты что-то шевельнулось. Кейла повернулась и увидела своих родителей, выходивших из голографических картин и спускавшихся к ней.
– Я сберег их для тебя, милая, – сказал отец. – Я просто не мог потратить эти кристаллы, чтобы рассчитаться с Беатрисой Келлер. Это лучшие кристаллы, когда-либо добытые в наших шахтах. Твое наследство, Кейла.
Ее мать, стоявшая рядом с ним, просияла и кивнула. Они оба казались такими молодыми и здоровыми, такими живыми!
Кейла смеялась и плакала одновременно.
– Папа, мама, я так люблю вас! Почему вы ушли от меня?
Они не ответили. Они с любовью смотрели на нее и улыбались. Кейла вспомнила о метакристаллах, которые она сжимала в руке. Она ссыпала их обратно в мешочек.
Когда она подняла голову, в комнате никого не было. Голографические картины стояли на своих местах. Воздух был прозрачным и чистым. В доме стояла тишина. Кейла прижала к груди драгоценный отцовский подарок и запечатала мешочек.
– Я все понимаю, – сказала она вслух. – Не волнуйтесь, со мной все будет в порядке.
Она убрала мешочек под свою подушку. По крайней мере до завтра он будет в безопасности. Завтра она решит, что делать с кристаллами… а может быть, и послезавтра.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Вардалия, огромный метрополис белых башен и куполов, была столицей Сент-Альбана – единственной луны гигантской газообразной планеты Ксенобус.
Вардалия занимала всю свободную поверхность Сент-Альбана. Ее башни спиралями вкручивались в небо, нацеливаясь в огромное багровое брюхо Ксенобуса, нависавшее сверху словно распухший мешок, готовый вот-вот лопнуть. На рассвете и закате массивы зеленых, розовых и золотистых облаков сплетались в странные прекрасные узоры на фоне сумрачного шара Ксенобуса и отбрасывали на город бронзовые тени. А ночью многочисленные орбитальные спутники-пригороды подмигивали сверху, словно крошечные звезды, дружелюбные светлячки-компаньоны.
Премьер-министр Пеллеас Карлсон, глава правительства Сент-Альбана и лидер Торгового Альянса, сидел в одиночестве, отгородившись от армии секретарей и советников, и от петиций недовольных и нуждающихся, от кризисов и скандалов разного масштаба и значения – короче говоря, от той суматохи, которая заполняет рабочий день занятого и могущественного человека, посвятившего себя общественной деятельности. Он запретил беспокоить себя, объяснив это необходимостью участия в важнейшем деле, требующем исключительно тонкого подхода и полного уединения. Теперь он сидел в благословенной тишине своего офиса – самых больших апартаментах на последнем этаже высочайшей башни Вардалии.
Карлсона – низенького, плотно сложенного мужчину, от которого исходило обманчивое впечатление мягкости, – можно было бы принять за чьего-то добродушного лысеющего дядюшку. Лишь в его темных, почти черных глазах можно было прочесть намек на пытливый ум, таившийся за мягкими складками плоти, на решимость и непреклонную волю, уже в течение пятнадцати лет обеспечивавшую ему контроль над Торговым Альянсом и политической жизнью системы Кавинаса.
Карлсон слегка раскачивался в антигравитационном кресле, сосредоточив все свое внимание на видеокубе, на многоэкранной поверхности которого разворачивались скрупулезные процедуры, необходимые для разрезания и огранки стиксианских метакристаллов. Заготовка из дымчато-красного камня была мастерски оформлена, огранена и отполирована и медленно вращалась в холодном зеленом свете низкоионной ванны, предотвращавшей возникновение трещин и выщербин при сложном процессе резки.
«Метакристаллы, – подумал Карлсон, – магические метакристаллы». Он повторял это как речитатив, как молитву – еле слышно, одними губами. Прекрасные, непредсказуемые камни, сияющие красным и голубым в свете ламп, отливающие царственным пурпуром в оправе из драгоценного металла.
Камни являлись ключом к величайшей силе во всей галактике; Карлсон ощущал это всеми фибрами своего существа. Власть над кристаллами давала власть над мирами системы Кавинаса, а в перспективе – далеко за ее пределами. Что, если такая власть попадет в ненадежные руки, скажем, в руки враждебной фракции? Страшно даже подумать о том, что вся его кропотливая работа по созданию и поддержке деятельности Торгового Альянса может быть сведена к нулю необдуманной политикой на рынке метакристаллов. Осторожное и расчетливое руководство в этой области имело жизненно важное значение. Учитывая противоречивое воздействие, оказываемое ими на людей, метакристаллы, в сущности, должны входить в категорию ценностей с ограниченным доступом. А кто лучше Карлсона и его правительства мог следить за всеми сделками, совершаемыми с метакристаллами, и регулировать их?
Разумеется, угрюмо размышлял он, будет очень жаль, если правительство окажется вынужденным экспроприировать все метакристаллические заявки и владения в пользу Торгового Альянса. Да, это печально, но правительственный контроль над Стиксом может оказаться необходимым – к примеру, в том случае, если появятся признаки незаконного накопления готового продукта в попытке взвинтить и без того запредельные цены. Да, он обязан проследить за этим.
Так в чем заключается секрет метакристаллов? Люди, способные позволить себе покупку этих драгоценностей, зачастую носили их постоянно с собой – даже в постели, – втайне надеясь развить эмпатические способности, подобно шахтерам Стикса. Но такого никогда не случалось.
То, что случалось на самом деле, сильно варьировало по своим последствиям. Некоторые люди клялись, что метакристаллы усиливают их латентное экстрасенсорное восприятие. Судя по всему, они были обычными лунатиками. Но некоторые говорили об обострении своего эстетического чувства, об улучшении своих способностей к восприятию прекрасного. У немногих счастливчиков сексуальная жизнь становилась значительно более полной и насыщенной, лихорадочно интенсивной. Некоторые утверждали, что от метакристаллов у них начинается ужасная мигрень. Другие впадали в транс. У самых неудачливых наблюдалось странное расщепление личности и утрата рассудка. Однако были и другие, на которых ношение метакристаллов не оказывало ровным счетом никакого воздействия.
