Pferd Mantel - Колокола Обречённых
– А тягач-то, кстати, Саша надумал ремонтировать, я слышал. Чего-то там с ним у них, не знаю. А что собирался – да, то мне говорил он. На сходе сельском – вот, в прошлую пятницу. – пояснил Пётр Василич.
– Ну это надо решать, короче, сами понимаете. – продолжал Фёдор. – Если начали уж – пускай торопится тогда. А лучше уже потом, как припрём. Хотя я не знаю, чего у них там. Опять Саню бы сюда…
Пётр Василич, хлопнул ладонями по коленям и пошёл на выход. – Пошлю уже за ним.
Фёдор, снова закурил.
– Федя, ну что ты как паровоз, ей-Богу! – всплеснул руками батюшка.
– Да на нерве весь, Отец Паисий! – ответил Фёдор и сплюнул в окно. – Устали как черти, прости Господи! И, как видите, тут тоже торопиться надо. Башка кругом.
– Не башка, но голова! Фёдор – уж ты-то! Уже на глазах всё, и слепые уверовали, а вас в грех-то как тянет прямо. – повёл обоими руками вниз батюшка, показывая как конкретно и куда всех тянет в грех. – Следи за языком, сынок. Сейчас всё важно, поверь старику.
– Да, батюшка, конечно. Да всё срываюсь на пустом месте. Грех один.
– А я тебя как учил? Да – все не без греха. Тонем прямо. А ты согрешил – покайся. Иисусову почитай побольше. Правилом, что назначил тебе – не брезгуешь?
– Бывает, грешен.
– Вот. Отсюда и неустойчивость духовная и смущение берутся. Кайся Господу, он и укрепеление пошлёт.
– Продолжим, богословы! – вернулся с крыльца Староста. – Послал я за Сашкой.
– Да, ладно, что дальше… – Федя выбросил бычок в окно. – А, ну вот. Прицеп, солярка. С техникой там надо будет разбираться на месте, заводить пытаться – сколько времени займёт? – никто не знает. А если ночь придётся там остаться – а наверняка ведь придётся! Можно, конечно, и несколько ходок сделать – но топливо? 110 километров ведь. Я вот думаю…. Тросы стальные надо искать и готовить. Тащить на тросах грузовики. И «Цирюльник»! Вот что важно-то! Пётр Василич!! Представляешь, какая подмога дровяным-то будет!
– Даа, бесценный механизм!! – потёр руки Староста. – Это вы молодцы, Фёдор, ну, спасибо вам!
– Спасибом сыт не будешь! – улыбнулся Фёдор. – Ладно. Короче, это всё надо готовить. Старшим сам пойду, и мои мужики, конечно, тоже. Ещё человек десять мужиков – надо. И техников, ну это мы с Саней обмозгуем. Тягач, там человек пять, ну шесть уместиться. Трактор – плюс человек. Ну и Камаз, конечно, возьмём – скарб туда грузить.
– А сколько солярки-то нужно будет? – задал больной вопрос Староста.
– Много, но это пусть Саня считает. Оно того стоит, отцы. – подытожил тему Федя.
– Да… И вот ещё что. Я говорил, что потом вернёмся к этому. Странно… Ни в городе, ни рядом где – ходунов мы не заметили. То есть, я не говорю, что их там нет . Должны быть. Но мы ни одного не засекли. А я такой, знаете, если что странно, волнуюсь за это. И кажется мне, что неспроста там так. Вроде бы, да? – городок и небольшой, Лихославль-то, а ведь город какой-никакой. И народу там было сколько? – ну две, три тысячи человек. А как Случилось там – ну понятно, всё-таки город, деревни, кладбища кругом, многих сразу подрали ходуны, а всё же? Должен был кто-то и остаться ведь. И опять же – где тогда ходуны? Мы-то знаем, что как стал упырём, то с родных мест не уходит, ну и где они тогда? Что-то новое?
– Помилуй Господи! – перекрестился Отец Паисий. – Страхи Господни!
– Вот это и волнует. – продолжил Федя. – Враг, короче, неведом. Что мы должны знать, исходя из своих целей, об нежити там? – всё. А что мы реально знаем? – ничего. Вот я потому и говорю – вроде как – впустую сходили…
– Да не впустую, что ты заладил! – вспалил Староста. – Не в пустую, Федя. Такое отсутствие результата – тоже результат. Теперь мы знаем. Людей там – нет, это раз. А технику нашли и топливо – это мало тебе? – загнул второй палец Пётр Василич. – А надо ещё поискать по городу, мало что там ещё нужного… А магазины? Ты вот, охотничий там, говоришь. А ещё – одежда какая, консервы. Да и по домам, прости Господи, пошарить не грех, так ведь, Батюшка? – обратился за поддержкой к благочинному Староста.
– Благословлю на это. – Отец Паисий был краток.
– Видишь, и не впустую, получается. – хлопнул по плечу Федю Пётр Василич. – Короче, Федя, давай тогда с этим тянуть не будем, раз решили. Ты с Сашей Волковым переговори сам, раз послали за ним и вечером в село приезжай, помозгуем ещё. Ещё подумал вот – коли, как ты говоришь, странно там с нежитью, то может батюшка от церкви кого пошлёт с вами.
– Соглашусь, Пётр Василич – не помешает благочинного послать с группой. – кивнул старосте Отец Паисий.
– Мы тогда с батюшкой теперь на село. – хлопнул руками по коленям, вставая, Староста. – По хозяйству вопросов ещё уйма, и служба скоро уже. А после службы приходи тогда. Ну, поужинаем у меня. Застолье пропустишь раз, ничего. Так вот. – встал и направился к выходу Пётр Василич, а за ним и благочинный, благословив Фёдора.
– Ну, в Церкви увидимся.
– Ну, до вечера.
У крыльца дома правления уже собралась толпа, обступившая батюшку со старостой, и отец Паисий благословлял людей направо и налево, кому-то что-то говорил, отвечал на вопросы. Пётр Василич поднял обе руки:
– Православные, попустите! Всё, времени уже нет! Макар Степаныч! Сегодня что – выходной?! Разгоняй давай свою демонстрацию! Чё это такое? Или работы нет у людей? – так я сейчас найду!
– Так, родимые, всё! Заканчиваем тут. Ну-ка, пропустите батюшку! – стал разгонять селян Степан Макарыч. – Где Семён? Кликните его там, пусть подгоняет телегу, старшие вышли!
Фёдор вышел на крыльцо и прикрыл дверь в правление.
– Саня Волков как приедет – пусть ко мне идёт, дома буду. – сказал он людям, поклонился ещё раз отцу Паисию и пошёл домой.
ТОГДА. Июль 2010, Кушалино, Тверская область. Пётр Васильевич Русков.
Пётр Васильевич Русков всю жизнь, можно и так сказать, проработал тут, в Кушалино, бухгалтером в колхозе. Работал с полной отдачей, вступил в партию, был и секретарём партийной ячейки. Таким уж он был человеком – одна жизнь – одна работа. Если у иных трудовые книжки пухли от записей, у Рускова была запись только одна – бухгалтер, колхоз «Кушалино». Колхозное руководство по-своему ценило Петра Васильевича – когда колхоз начал строить многоквартирки, одну из квартир на втором этаже в первом же доме выделили Рускову. И когда пришло время оформлять пенсию, Пётр Васильевич, конечно же, написал заявление на имя Председателя колхоза «Кушалино», что желает продолжать работу в своей должности и далее. А другого от него никто и не ждал.
Так, сводя балансы, ежегодные и ежеквартальные, дебит и кредит колхоза – миллионера, Пётр Васильевич Русков дожил и доработал до самого эпохального события в своей жизни, к которому готов он совершенно не был. Более того, когда оно произошло, Русков даже и не понял, не придал значения случившемуся. Ну был СССР, а стала Россия. Вдруг резко Партия – дело жизни! – куда – то делась. Был партийным человек – хоп! – уже нет. Некоторые товарищи по партии сразу забормотали что-то про демократию, про культ личности Сталина – кровавого палача, про покаяние коммунистов перед народом, а то и судом над ними над всеми. Переобулись, в общем. Глубина трагедии начала осознаваться уже через год. Денежная вакханалия, поголовное пьянство, тунеядство захлестнули людей на селе, в цепляющимся за осколки прошлого, умирающем колхозе. Продуктов не было и раньше – за колбасой дружно в Москву ездили, но люди и огороды сажали, и коров держали – а зарплаты в колхозе-то были в страду и по-московским меркам неплохими. Было дело, работа – и на это как-то привыкли закрывать глаза. А тут как прорвало. Молодёжь как-то вдруг резко потянулась в город, теперь уже и не Калинин – в Тверь, а кто и в Москву. Колхоз чах, разваливался и разворовывался на глазах. Огромный колхозный АМТС – крупнейший в районе! – растаскивался, приватизировался, распродавался со скоростью курьерского экспресса, топливо, пока выделяемое из района, исчезало вникуда, и селяне шептались между собой о том, что руководство связалось с каким-то бандитами из Калинина, тьфу, Твери. Перспектива перестала просматриваться и на месячном горизонте, будущее пугало людей безысходностью. А что делает русский колхозник, когда вокруг начинает твориться такая вот ерунда?! Ага, правильно – за бутылку. А память об андроповских временах – ещё свеженькая, забудешь такое. А в сельпо водочка вдруг появилась разная – на выбор, и диковинные заграничные бутылки с ней заодно. Да стоить стало – ого-го! И с каждым днём дорожает. Системно тут не забухаешь. И расцвело буйным цветом подзабытое, казалось, самогоноварение. И село погрузилось в долгий, непреходящий запой…
Всё это ударило по старику Рускову, словно молотом. Газеты писали о каких-то кредитах МВФ, а по телевизору рядились всё больше новые, незнакомые лица – хозяева Новой России. Смотря на то, что было – и что стало, Рускову, по-простому, по-стариковски это всё было чужим, не нравилось. Всю жизнь Пётр Васильевич курил – это было нормально, а тут стал и выпивать. Колхоз развалился на глазах, в трудовой появилась вторая запись – «уволен по собственному желанию. Ст.33 КЗОТ РФ». Пётр Васильевич Русков стал обычным, безработным жителем села Кушалино. Без Сберкнижки. Без дела. Без перспектив.
