Виктор Костенко - Ловушка
Широко размахнувшись, я произвел бросок. Связка полетела по нужной траектории и попала точно в центр аномалии. Электра с треском вспыхнула яркими молниями, которые заполонили все вокруг. Через мгновение сработали остальные аномалии, после чего все успокоилось.
— Кажется, они разрядились, — сказал Кирпич, подойдя ближе. — Так, по-моему, говорил Лист об аномалиях этого типа?
— Да, но еще он говорил, что они очень быстро заряжаются.
***
Плохо освещенный извилистый коридор уходил под землю. Железная дверь в конце лабиринта вела в небольшую комнату — жилище торговца Сидоровича. Мрак рассеивался одиноко горевшей лампочкой в настольной лампе без абажура — единственном предмете на столе, за которым сидел торговец. Магазин разделялся на две половины с помощью железной сетки. Справа находилась железная решетка, выполняющая функции прилавка. За спиной торговца была всегда приоткрытая дверца, откуда он доставал товары. В помещение хранилища ни для кого, кроме самого торговца, хода не было.
Я вошел в бункер первым, Кирпич за мной. Увидев нас, торговец с сарказмом спросил своим басовитым голосом:
— Где Листа забыли? Вас вроде четверо было?
Во взгляде Сидоровича была скрытая ненависть ко всему происходящему вокруг. Казалось, что ни Зона, ни сталкеры — вообще ничего здесь ему не нравилось. Конечно, кому могло бы понравиться бороться со смертью каждую минуту? Но в Зоне было много смельчаков, которые не боялись ничего, по крайней мере мне так казалось.
— Лист оставил нас недалеко отсюда, а сам ушел два дня назад. А четвертый… — Я замолчал.
Сидорович, склонив голову набок, начал сверлить меня глазами.
— Он забрал наш хабар и скрылся, — наконец-то договорил я.
После этих слов глаза Сидоровича расширились, и он нервно потер ладони.
— Сопляк-отмычка отобрал хабар у матерого сталкера? — переспросил Сидорович.
Он отлично все понял, но тем не менее высказал недоверие к моим словам.
— Не у него, конечно. Когда Лист уходил, он приказал нам ждать его на месте. Время было позднее, мы с Кирпичом заснули. Шило вызвался дежурить. Утром мы очнулись с расквашенными головами. Контейнер с артефактами исчез. Короче, кинул нас Шило. — И я рассказал Сидоровичу, как все было.
— Новички! Возомнили, блин! Я передам всем, чтобы сообщили мне, если кто обнаружит сталкера-предателя. А он скоро проявит себя. Лист… Хороший был сталкер.
— Так, может, он еще жив? — как-то по-детски наивно промямлил Кирпич.
— Мальчик мой, — сказал Сидорович, взмахнув руками, — как бы горестно это для тебя ни звучало, Лист, наверное, уже давно мертв.
Кирпич опустил голову и начал в раздумьях сверлить взглядом пол бункера.
— Что без хабара вернулись — должны будете. При случае вернете долг. Наставника себе можете нового подыскать прямо здесь. Недавно из ходки вернулся Скворец. Понятия не имею, нужны ли ему отмычки, спросите его сами. Чем черт не шутит, может, и повезет вам с наставником, — сказал Сидорович и дал понять, что на этом разговор окончен.
Я вышел и прикрыл за собой железную дверь. Кирпич остался внутри. Я услышал его последние слова:
— «Наверное, мертв»… Но точно этого никто не знает.
***
Выйдя наверх, я вдохнул свежий воздух. Совсем недалеко кто-то играл на гитаре. Бункер Сидоровича располагался рядом со стоянкой новичков. Именно здесь сталкеры набирались опыта перед настоящими вылазками в жестокую Зону. Как когда-то сказал Лист: «Больше половины новичков не возвращаются из первого серьезного похода в Зону. А почему? А потому, что не усвоили ее законов». Лист был на сто процентов прав. Здесь, на самом краю человеческого кошмара — Зоны, — все казалось таким тихим и спокойным. Хотя и здесь довольно часто гибли сталкеры. Даже не от мутантов — от своих же. Вот бандиты, например, — люди как люди. Да только здесь, в Зоне, хуже зверей эти люди становятся. И может быть, я повторяюсь, но это только для того, чтобы самому лучше запомнить неписаные законы Зоны.
Я стоял на пороге бункера. Вечерело. Сзади послышались тяжелые шаги Кирпича. Нет, не годится он для Зоны. Или она для него? Кирпич был так углублен в свои мысли, что не заметил меня и боднул головой в спину.
— Что с тобой такое? — повернулся я к нему.
— Сам не знаю, — ответил Кирпич.
При этом вид у него был паршивый. И началось это с ним после того, как не вернулся Лист.
— Пойдем, радиацию погоняем, — сказал я и двинулся на звуки гитары.
Термином «радиацию погоняем» я обозначал обычное поедание водки в больших количествах.
Мы прошли несколько десятков метров от бункера и попали в лагерь новичков. Когда-то на его месте была деревушка или что-то в этом роде. По крайней мере, были дома, в которых можно было укрыться от дождя, а в подвалах и выброс переждать. Сам я не пробовал отсидеться в подвале полуразрушенного дома, но Лист говорил, что это возможно. В худшем случае превратишься в зомби.
На главной улице деревеньки отдыхали сталкеры. Кто делился советами с молодняком, кто просто сидел и ничего не делал. Возле костра, который горел тут всегда, сидел гитарист. Новичок, но на гитаре играл отменно. С первого дня, как он попал на Кордон, к нему прилипло прозвище Ремень, почему — никто не помнил. Ремень был отличным парнем. Всегда в курсе последних новостей, сплетен, баек. Кирпич больше всего на свете любил послушать свежие и давние байки, для него они были главным развлечением в нелегкой жизни отмычки. И придумали же такое — отмычки! Люди мы все-таки, а не скот какой-то.
Мы подошли и сели поближе к Ремню. Он как раз заканчивал играть очередную мелодию Зоны, как он сам называл то, что извлекал из гитары.
— Ну привет, сталкеры! — улыбнувшись, сказал он, когда мы с Кирпичом устроились возле огня. Я сел справа от Ремня, Кирпич слева. Я по инерции проверил карманы. Нельзя сказать, что Ремень мог что-то прихватить себе, просто привычка у меня такая.
— Что нового? — спросил Кирпич.
— Нового! Тут не знаешь, куда старое девать, а ты новое!
— Это ты о том, как со слепым псом встретился, что ли? — усмехнувшись, спросил я.
— Тебе, может, и смешно, а у меня до сих пор руки трясутся, — сказал Ремень и демонстративно потряс руками.
— Да ладно тебе! Главное — жив остался! А остальное… — Кирпич скорчил рожу, махнул рукой и показал этим, что остальное для него не важно. — Мы тут решили радиацию погонять. С нами будешь?
— От такого грех отказываться — конечно, буду, не вопрос! — бурно отреагировал Ремень. Сам он, хоть и молодой, водку пил так, как, наверное, никто в лагере не мог. Ну, помимо бывалых ходоков, разумеется.
Вокруг лагеря стало совсем темно. Костер освещал нас и на мгновение выхватывал из мглы проходивших рядом сталкеров. И казалось, что сидишь ты сейчас где-то в лесу, у себя на даче, например, а вовсе не в Зоне. У меня была дача. Сколько раз мы там с друзьями собирались, не сосчитать даже.
Иногда в голову пробьется идея новая и совершенно неожиданная. Так и сейчас. Внезапно я понял, что Зона тоже место отдыха. Но только не для нас, людей, пытающихся установить здесь свои правила. Я здесь был лишним, да и Кирпич, Ремень, Лист — все сталкеры, которых я знаю. Они умелые охотники или станут ими, но для Зоны — чужаки. Лишние. Здесь место только мутантам. А не людям, которые так и жаждут влезть на чужие территории и доказать, что они там хозяева. Человек не может быть хозяином нигде, тем более в Зоне.
После первой бутылки я тяжелым взглядом посмотрел на Кирпича, который внимательно слушал байку сильно подвыпившего Ремня.
— …иду, значит, дальше, а кровосос прямо на меня прет. И вдруг растворился в воздухе, в смысле невидимым стал…
Кирпич смотрел на Ремня, как ребенок на школьного учителя. Рассказы о кровососах нравились Кирпичу особенно. Он говорил, что обязательно пойдет на кровососа. Но только позже, когда опыта наберется. Сейчас Кирпичу разве что на кабана пойти по силам, да и то с подкреплением.
Кирпич сильно изменился после того, как потерял своего наставника. Он отказывался верить словам Сидоровича. Лист был для него авторитетом. Прикипел добродушный Кирпич к Листу. Поэтому ему сейчас так плохо.
Где-то очень далеко ухнул неизвестный зверь. Ремень на мгновение прервал свой рассказ и осмотрелся.
— Не знаешь, что это? — спросил я, посмотрев на Ремня захмелевшим взглядом.
— Понятия не имею, — только и пожал плечами тот, — я как-никак новичок и всего знать не могу. Зону вообще никто толком не знает, есть только догадки. Но если что-то и станет достоверным, то через некоторое время оно изменится до неузнаваемости. В Зоне так все и происходит.
— Понимаю, — сказал я. — Кстати, ты Скворца не видел?
При этих словах Кирпич оживился, а Ремень искоса посмотрел на меня. После нашего ухода Сидорович наверняка уже разослал всем на ПДА сообщение о смерти Листа и предательстве Шила.
