Андрей Петракеев - Нежить
— Как Вы думаете, Коди, удастся ли нам спасти этого молодого человека? — спросил остеопластик у своего помощника.
— Что я могу знать о божьем промысле? Как Господь распорядится, так и будет. Вы ведь делаете всё что можете, так? — Врач утвердительно кивнул. — А остальное в руках Его.
Врач покивал на слова своего помощника, про себя в который раз отмечая его набожность и стойкую веру в Него, в Господа Бога.
Терминал пискнул, врач пощёлкал по клавиатуре. Умная машина приступила к следующей фазе. Через некоторое время вновь раздался писк и вновь врач ввёл корректирующие данные. Процедура продолжалась два с лишним часа. Когда на экране терминала заморгала надпись, возвещавшая о завершении операции, остеопластик ввёл команду и из выдвинувшихся маленьких сопел в трубе аппарата, брызнула жидкость. Попадая на голое тело пациента, жидкость твердела, образовывая цельный корсаж. Через десять минут круглый люк аппарата остеопластических операций открылся, откидываясь в сторону, и платформа с пациентом медленно выехала, ложась на каталку которую подкатил помощник. Как только платформа оказалась на каталке, он защёлкнул зажимы и покатил её к выходу из операционного бокса.
Александр пришёл в себя на третьи сутки. Всё что он мог, это моргать. Это единственное, что двигалось. Он даже не мог самостоятельно открыть рот. Тела он не ощущал. Он вообще не понимал где находится и что с ним случилось. Слова медсестры до него не доходили. Он помнил, как покинул офис, как спускался на лифте.… А дальше, дальше он открыл глаза здесь. Медсестра рассказала ему, как он оказался в клинике, рассказала, что ему сделали две операции и его состояние улучшается. Она щебетала, а Александр всё никак не мог понять, где он и что происходит. Потом ему сделали инъекцию, которая мягко погрузила его в сон.
В следующий раз он пришёл в себя ещё через два дня. Опять появилась медсестра и опять она стала его расспрашивать, а он не мог раскрыть рот. Хотел сказать, спросить, но…. Он моргал глазами, силился сделать хоть что-то. Тщетно. Вновь укол снотворного.
За стеклянной дверью палаты, где лежал Александр, стояли двое врачей. Один высокий, сухопарый, седовласый. Нос с горбинкой, высокий лоб без единой морщинки, слегка впалые щёки и тонкие губы. Второй был чуть ниже, сложение скорее атлетическое, выпуклая грудь, мощная короткая шея держала голову на широких плечах, ладони словно лопаты. Лицо простоватое и если снять медицинский халат, то его вполне можно было принять за профессионального спортсмена, нежели за врача.
— Почти неделя прошла, Николай, — заговорил тот, что был выше. — У него нет шанса. Видимо во время удара у него порвались нервные окончания и лопнули сосуды. Всё так, как и записано в протоколе. Он уже не сможет ходить, да и вообще двигаться. Через месяц, может больше, он сможет разговаривать. Это у всех парализованных так. Но с парализацией мы ничего сделать не сможем.
— М-да, молодой, здоровый, богатый и вот так…. Я проверил тут кое-что. У этого парня нет ни родни, ни близких. Вернее родня есть, но настолько дальняя, что они даже не захотели приехать. Мол, мы его и знать не знаем, видеть сроду не видели. Мол, когда наследство получал, нас не позвал, вот мы и не знаем его теперь. Вот жизнь-то, а, Рэнди?
— Да, жизнь порой преподносит нам сюрпризы. Предложишь ему? — спросил высокий.
— Да. — Николай утвердительно кивнул. — Это будет восемьдесят шестой. Я обещал старику, что испрошу сто безнадёжных пациентов. Ещё немного.
— Завтра.
— Что завтра? — не понявши, переспросил Николай.
— Завтра спросишь. Ему снотворное вкололи. А лучше через неделю, дай ему придти в себя. — Рэнди Брикман развернулся и пошёл по коридору. — Пойдём Коля, у меня припасён неплохой коньячок, пропустим по рюмочке. Я уже час как сменился и теперь свободен.
— Пойдём. — Николай Терников, бросил последний взгляд сквозь стекло двери на лежащего в палате пациента и поспешил за своим коллегой.
Александр открыл глаза и увидел перед собой уже не привычное лицо медсестры, а мужское. Мужчина внимательно смотрел на него, потом кивнул.
— Добрый день. Вы меня слышите? — он указал пальцем на своё ухо. — Если слышите, моргните один раз.
Александр моргнул.
— Отлично! Теперь давайте знакомиться. Вы Александр Лакруа. — Александр моргнул. — Меня зовут Николай Терников, я врач-нейрохирург.
Александр вновь моргнул один раз.
— Теперь я расскажу Вам, как Вы оказались в клинике, и что с Вами произошло. — Терников принёс стул из угла палаты и, поставив его так, чтобы Александру было его видно, сел. — Итак. Вы возвращались с работы. Я уже знаю, что Вы любите пешие прогулки, и сам прошёл по Вашему маршруту. Так вот, Вы переходили улицу по наземному переходу, и в этот момент Вас сбил огромный внедорожник. Скажу Вам, что люди ехавшие в нём, ограбили ювелирный салон, и на тот момент уходили от погони полиции. Полиция применила электроплазму и, как Вы понимаете, в результате этого внедорожник перевернулся и зацепил Вас, что и стало причиной того, что Вы здесь находитесь. Слава Богу, что экипаж «скорой помощи» был неподалёку и это был самый лучший экипаж. Вас прооперировали дважды. Срастили органы, которые пострадали, потом срастили кости и, наконец, привели в порядок Ваш позвоночник. И всё бы хорошо, но…. Но последствия сильного удара сказались на нервных окончаниях… — Терников смотрел на Александра, а тот часто-часто моргал, будто бы просил перейти ближе к делу. Врач замолчал на пару минут, опустил глаза, потом посмотрел на Александра.
— В общем, участь Ваша незавидна. Уж если я правильно понял, Вы хотите знать правду?
Александр моргнул.
— Вы не сможете ходить, не сможете двигаться вообще. Возможно, со временем к Вам вернётся способность говорить, но уже не так как раньше. Извините.
Александр моргнул. Потом ещё раз. Из уголков глаз часто-часто закапали слёзы. Все надежды рухнули в одно мгновенье. Вся жизнь пошла под откос. Всё. Нет больше жизни. Лежание на больничной кровати и моргание, разве это жизнь? Как же так? Почему с ним? За что?!
Укол инъектора и Александр мягко погрузился в сон. Последней мыслью было желание не просыпаться. А зачем просыпаться? Разве можно назвать жизнью состояние растения? Нет. Нет, нет и нет!
Следующие четыре дня он провёл в обществе медсестры. Чтобы отвлечь его от плохих мыслей она читала ему Карла Вискера. Рассказы о природе, про животных, про птиц, про океан, небо. На исходе четвёртого дня пришёл Терников. Он просмотрел показания датчиков и, покивав, вновь придвинул стул ближе к кровати. Отослав медсестру, он заговорил:
— Знаете, мистер Лакруа, в Вашем случае не всё потеряно. Да-да, не всё. Я сейчас Вам кое-что расскажу, а Вы подумаете. Крепко подумаете. А потом скажете мне своё мнение. Хорошо? — Александр моргнул, подтверждая. — Так вот. Существует одна клиника, в которой практикует доктор Мережко. Старый такой доктор, но очень умный. Он восстанавливает повреждённые конечности людям, другими словами протезирует, знаете, что это такое, да? Так вот. Он может помочь Вам. Помочь встать на ноги. Но это будет не просто операция по имплантированию конечностей. В Вашем случае придётся менять всё тело.
Терников замолчал, потёр указательным пальцем переносицу и продолжил.
— Я понимаю, что такое осмыслить, а тем более принять, очень сложно, ведь таких операций ещё никто не делал, но я обязан Вам предложить. Это шанс и Вы можете его использовать. Вы один, родственников нет, а те, что есть, не хотят Вас знать. Подумайте. После того, как Вам сделают операцию, Вы будете вольны делать что захотите, сможете вернуться к прежней жизни, к работе. О том, что Вы парализованы, не знает никто. На Вашей работе знают только то, что вы попали в автокатастрофу и находитесь в клинике. Всё ещё может быть как прежде. Взвесьте все за и против, думайте сколько захотите. И если Вы примете решение, достаточно моргнуть три раза. Медсестра будет проинструктирована. Вы понимаете, о чём я говорю?
Александр моргнул один раз. Сейчас он готов был моргнуть сразу три раза, соглашаясь на операцию, но Терников велел подумать. Ведь он неспроста сказал, что думать нужно крепко. Он моргнул ещё раз, как бы подтверждая, что всё понял, и будет думать.
Прошла неделя, потом вторая. Александр каждый день обдумывал предложение Терникова. Взвешивал все за и против. Это ведь не просто, дать согласие приделать твою голову к механическому телу. Или просто? Ведь его собственное тело уже ни на что не годно! Согласиться или нет? Если согласиться, то стать первым в истории киборгом. Если нет, то доживать свой век в постели, хлопая глазами или в лучшем случае мыча что-то нечленораздельное. Но за то со своим телом. Что лучше? Что выбрать? Стать железным человеком и подчиниться чужой воле или оставаться калекой, но при своих интересах? Что же выбрать? Надо было соглашаться сразу, без раздумий, ведь чем больше и дольше думаешь, тем расплывчатей становится формулировка вопроса и появляется больше сомнений. Неоправданных сомнений. Ведь в университете его учили принимать решения быстро, почему же он здесь сплоховал? Потому, что цена вопроса не какие-то абстрактные ящики с яблоками или рудой, цена вопроса — его жизнь. Хотя какая жизнь, если ты прикован к постели и не можешь ни есть, ни пить. Зад и тот не можешь подтереть сам.
