Андрей Величко - Генерал его величества
Шестой отдел Службы Безопасности официально представлял собой группу моих личных порученцев и охранников, численностью рыл двадцать. Ими командовал ушлый одессит Беня, и не только ими, но еще и примерно тремястами другими, в штатном расписании не зафиксированными.
А еще в Георгиевске с моей подачи появилась очень прогрессивная организация, аналогов которой пока не было ни в просвещенной Европе, ни в свободолюбивой Америке — Департамент охраны материнства и детства. Естественно, что такие архиважные вопросы, как охрана материнства, а особенно детства, трактовались весьма широко… Этот нелегкий груз гордо несла на своих прекрасных плечах Татьяна Князева.
Ну и, понятное дело, обе службы с энтузиазмом присматривали друг за другом, во избежание. А вот сегодня их руководители впервые встретились в официальной и в какой-то мере дружественной обстановке.
— Собрал я вас потому, — сообщил им я, закуривая, — что настала пора от решения частных задач, пусть и очень важных, переходить к общим. У России, а значит и у нас с вами, есть враги внешние и внутренние. Тонкость тут в том, что даже они сами часто не знают, к какой из этих категорий относятся, поэтому разделять задачи я счел лишним. Наоборот, потребуется тесная координация всех прогрессивных сил, то есть обеих ваших контор… Итак, имеются различные подрывные элементы, они же революционеры. Имеются разведки вероятных противников. Я не верю, что этих двоих не тянет друг к другу — наверняка ищут подходы, если уже не нашли! Значит, в этот процесс пора вклиниться и нам. В конце концов, какая разница тем же эсерам, в Токио или на Алтае родился полковник японского генштаба, от которого они получают задания и деньги? А если в упомянутом Токио кто-то решит профинансировать российских борцов за права трудового народа — мы к его услугам! Мало того, что не откажемся от денег, но и в ответ можем поделиться информацией. Наконец, есть еще и третья сила, высшее чиновничество и высшая знать. Среди них очень много людей, с которыми в будущем возможны конфликты, вот список. И надо заранее озаботиться хорошими, доказательными материалами и о связях этих людей со всеми возможными разведками, и об их революционно-подрывной деятельности. Здесь будет уместны как скрупулезные расследования уже случившихся прискорбных фактов, так и некоторый полет фантазии. В общем, подумайте, посоветуйтесь… Спешка тут не нужна, но и затягивать ни к чему. При необходимости подключить информбюро — обращайтесь ко мне, скорее всего решение будет положительным.
Разумеется, я не стал говорить своим гостям, что для присмотра за их совместной деятельностью создается еще одна, третья служба, совсем небольшая… Чай, не маленькие, сами догадаются.
Прожив в этом мире первые полгода, я с некоторым удивлением заметил, что в качестве родного дома он нравится мне куда больше, чем свежепокинутый. А уж любой новосел не даст мне соврать — даже если в новом жилище и есть все необходимое (чего не бывает), то как минимум оно расположено не в том порядке и требует перестановки. Вот я и начал — сперва потихоньку, с авиации…
Мало того, что самолеты всегда были одним из моих увлечений, так это еще был и достаточно быстрый путь для обретения Гошей политического веса — общество теперь воспринимало его не только как одного из великих князей (а более информированные — и одного из самых богатых людей России), но в основном как покорителя пятого океана, нашедшего инженера Найденова и с его помощью открывшего человечеству дорогу в небо. Тут, однако, была зарыта небольшая собачка — авиация не должна прятаться, она должна быть на виду! А значит, наши зарубежные друзья и прочие соседи в ближайшее время могли не только догнать нас в этой области, но, благодаря более развитой промышленности, и перегнать. Поэтому на всеобщее обозрение были выставлены максимально уродливые самолеты, в которых соотношению грузоподъемности к весу приносились в жертву все остальные параметры. И вроде пока весь мир считал, что так и надо, все ведущие мировые авиаконструкторы (ровно два — де Хэвиленд и Максим) совершенствовали свои девайсы именно в этом направлении. Хорошо совершенствовали, у меня аж душа радовалась при каждом получении подробностей об их творчестве! Более того, сейчас в качестве авиационных моторов все видели исключительно двухтактники, тратя немалые средства как на добычу секретов с нашего моторного завода, так и на свои разработки.
Правда, уже ясно было видно, что я недооценил одну тонкость. Дело в том, что несколько первых английских аэропланов успели принять участие в бурской войне и очень неплохо там себя показали. Причем они использовались не только как разведчики, но под конец и как бомбардировщики! Был получен первый опыт боевого применения самолетов, и он даже начал осмысляться… То есть англичане уже четко делили авиацию как минимум на два класса и, по моим сведениям, начали задумываться над концепцией третьего, то есть истребительного. А тут еще Конан-Дойль, и чего ему здесь про затерянные миры не писалось! С войны он вернулся ярым энтузиастом-авиатором, разразился серией статей о новой эре в развитии военного искусства, и, блин, вскоре даже Шерлок Холмс раскрыл очередное преступление методом осмотра местности с аэроплана. В результате по крайней мере в Англии авиация имела государственное финансирование, причем его размеры вызывали у меня серьезное беспокойство.
В отличие от летающей техники, радиодело развивалось в строжайшей тайне. Сам факт наличия у нас телефонных КВ радиостанций был большим секретом, с которым знакомили далеко не всех и под расписку о неразглашении. А уж все работники стоящего несколько на отшибе связного цеха приборного завода были на полном серьезе предупреждены, что даже слово «радиолампа», произнесенное не на рабочем месте, будет означать немедленную ликвидацию не только болтуна, но и всех, кто его мог слышать хоть краем уха. Пока прецедентов не было, к счастью, а то ведь пришлось бы брать грех на душу… И если в ближайшие полтора года не произойдет утечки, в войне у нас будет качественная и недоступная для прослушивания связь. Причем Гоша хочет, чтобы она была не только у авиации и наших пехотных частей, но и у флота. Но тут я встал насмерть — пока на каждом корабле не будет взвода особистов, имеющих право пристрелить любого, вплоть до капитана, при малейшем намеке на возможность разглашения тайны — никаких раций! Точнее, только искровые разработки Попова. Гоша что-то бурчал о дискриминации флота, о том, что этим я специально его подставляю…Будь моя воля, я бы его и не так подставил, жаль, руки коротки! Пообщавшись немного с флотскими офицерами, я сразу заметил их общее свойство, которое высочество считало кастовостью, а я — совершенно необоснованным снобизмом. Вот наши летчики — эти с полным основанием считали себя особой кастой. Они получали огромные по меркам любых других войск оклады, каждый имел право по личным вопросам обращаться хоть прямо к Гоше, но специально созданная совместными стараниями информбюро и отдельных энтузиастов церкви воспитательная служба таки смогла донести до них простую мысль. Все это не просто так — это аванс. За то, что в случае надобности — даже не обязательно войны! — Россия может потребовать их жизни, которые надо будет отдать без малейших колебаний… Не знаю, что будет в случае именно таких приказов, но все прочие исполнялись без колебаний. Правда, средний возраст наших пилотов составлял лет восемнадцать, это сильно упрощало их идеологическую обработку, в отличие от флотских.
Кроме человеческого фактора, флот раздражал меня и сам по себе. Не пожалев несколько вечеров, я оценил ущерб, нанесенный в двадцатом веке российским флотом его противникам. Сразу выяснилась интересная вещь — он оказался обратно пропорционален водоизмещению! То есть эффективность линкоров и броненосцев можно было отличить от нуля только под микроскопом. Крейсера вроде иногда что-то такое делали… А топили супостатов минзаги, миноносцы и торпедные катера. Зато каждый утюг-броненосец тянул на пятнадцать миллионов! Эх, если бы можно было продать их хотя бы за полцены, и на вырученные деньги укрепить границу с Кореей до состояния линии Маннергейма! А так ведь все равно они все окажутся или на дне, или у японцев, но при этом еще сожрут дикую прорву денег на поддержание себя в якобы боеготовности… Да просто утопить их сразу, и то дешевле было бы. А если чуть серьезнее — то никак нельзя сдавать Артур японцам, иначе после войны и на металлолом сдать будет нечего!
В полном соответствии с моей, извиняюсь за выражение, военно-морской доктриной и были сделаны две яхты-катамарана, одна мне, другая Гоше. Это были двухсоттонные суденышки с двухтактными дизелями — такие моторы здесь назывались тринклерами. Каждое имело по четыре движка общей мощностью в шесть тысяч лошадей. На спокойной воде посудинка разгонялась до сорока узлов, но реально можно было рассчитывать на тридцать пять. Заявлены они были как личные ВИП-яхты, но могли нести под брюхом два торпедных аппарата, на поплавках — по трехдюймовке и катапульту для самолета-снаряда на крыше.
