Александр Голодный - Будущего нет! Кошмар наяву
– Что нашел? Почему не работаешь?
– Так вот, Петя, бутылки, хлебушек, одежда старая… Я работаю, ищу!
– Работаешь? А это что? Закрысить хотел?
– Нет, это я достал спецом, вроде нормальная обувка.
– Ну-ка.
Скинув потрескавшиеся от времени югославские полусапожки, Петя примерил находку. Застегнул молнии, одобрительно притопнул правой ногой.
– На меня шили!
Серый с жадным сожалением наблюдал за процессом. Обидно было до слез: их атаман и так ходил в вязаных шерстяных носках. Какое там «шили»?! Точно велики. А ему, Сергею, были бы в самый раз.
Петя заметил взгляд. Грозно нахмурившись, больно ткнул костлявым кулаком в грудь:
– Че рогом целишь? Колись: закрысить от смотрящего хотел?
Согнувшись, опустив вниз глаза, Серый униженно забормотал:
– Не, не, Петя, это я так, я знаю, кто командир…
– Смотрящий!
– Да-да, смотрящий. Я помню…
– То-то.
Подхватив полусапожки, Петя шагнул от контейнера.
– А мне нельзя?..
Атаман вопрос ждал. И оборвал в самом начале:
– Нельзя. У нас Рыжий босой, в тапочках шкандыбает. И копыта у него поменьше твоих, солдатскими сапогами не раздолбаны. Копай давай, фарт упорных любит.
– Ага, хорошо.
Нагнувшись над воняющим контейнером, Серый интенсивно погреб гниющие, слипшиеся ошмётки. Энтузиазма заметно поубавилось, когда обидчик отошел. Гад уголовный!.. Как погано…
Пола замусоленного пиджака мешала залезть в угол. Откидывая в сторону тряпку, бомж услышал, как что-то металлическое глухо стукнуло о стенку.
Надо глянуть.
В карманах оказалось пусто. За подкладкой?
Точно!
Пальцы нащупали солидный металлический кругляш. Хорошо бы рубль юбилейный, с Лениным. Их в ларьках берут на сувениры для интуристов.
Это оказался не рубль. Потемневший от времени металлический круг с ушком. Медаль «За отвагу».
Бутылка! Нет, две!
Награды рыночные барыги любили. Особенно старые, военные. Радостно повернувшись в сторону Рыжего и Пети, Серый только собрался объявить о находке, как что-то, шипя и оставляя дымный след, скользнуло в контейнер. От грохота и яркой вспышки неловко отшатнувшийся, полуослепший бомж растянулся на загаженном асфальте, больно ударившись спиной и затылком. Выскочившая из пальцев медаль улетела неизвестно куда. Он лежал, стараясь хлебнуть хоть глоток воздуха, а шагах в пяти издевательски-злобно ржали подростки, подбросившие ему магниевую бомбочку. С презрением усмехался и Петя, язвительно комментируя:
– «Я, офицер»… Лох ты, Серый. Терпила голимый, помойный…
***
– Серый! Серега!
Это было уже не во сне. Голос Валерки доносился из коридора.
Подхватившись, все еще пребывая под впечатлением увиденного, Александров вышел из закутка. Валера как раз заглядывал к чистящим картошку.
– Тут я. Чего кричишь?
– Блин, ты где прятался?
– В сортире отливал. Что случилось?
– В общагу идти пора. Никитин народ строит, одного тебя, зассанца, не хватает.
Уже в общежитии, умывшись, записав оставшееся в памяти, Сергей задумался.
Медаль «За отвагу». Такая же, без потерявшейся орденской колодки, да четыре истрепавшихся письма-треугольника – это все, что осталось от деда по отцу, Ивана, погибшего на Великой Отечественной офицера. Отдавшего жизнь за страну и народ, человека, без которого не было бы и его, Сергея, не было бы Победы.
Сколько раз он, школьником, представлял, как дед бьет по фашистским оккупантам из автомата, забрасывает их гранатами, а потом, когда заканчиваются патроны, закрывает своей грудью пулеметную амбразуру дзота, спасая идущих в атаку товарищей!
Мучительно скривившись от душевной боли, Сергей закрыл ладонями лицо.
Как, как он мог стать таким?! Что случится в проклятом будущем с офицером (офицером, тот гад это подтвердил!) Александровым, чтобы стало возможно такое?!
Ночью, словно издеваясь, сон повторился и продолжился.
***
– С-суки поганые!..
Петя немедленно оказался рядом, упершись злобным взглядом:
– Ты кого ссученным назвал, парашник?!
Не в силах оторвать глаза от тускло блеснувшего клинка, Серый, судорожно отталкиваясь руками и ногами, в ужасе скользил на спине, подальше от страшного в ненависти смотрящего, подальше от смерти.
Какая-то часть сознания горько подсказывала: «Скажи: «От тебя». Назови его петухом, козлом, ублюдком, будь честен. Тогда для тебя все закончится здесь и сейчас. Человек в тебе умер уже давно, умри и сам, не позорь свое прошлое этой жизнью».
Но трусливая натура бомжа выла от страха, глушила отрешенный, далекий голос, выталкивала из горла умоляющее:
– Петя, это я им! Пацанам!
Показалось, что описывающий пугающие петли нож в руке атамана задержал свое движение.
– Смотрящий, чтобы я тебя!.. Никогда! Это им, беспредельщикам!
Из носа выскочили зеленые сопли, голос сорвался в скулящий визг. Презрительно глянув сверху вниз, Петя ловко убрал нож.
Раз – и в руке уже пусто.
– За базаром следи, блевотина помойная.
– Да, смотрящий, я буду следить, это вырвалось…
– Еще раз вырвется – язык вырежу. И зенки выколю. А потом оставлю подыхать. Понял?
– Да, смотрящий, да, я запомнил!
– Все, вставай, канай хавчик добывать.
Брезгливо поморщившись, добавил:
– И сопли вытри, парашник.
Размазывая по лицу грязь замызганным рукавом, Серый, прихрамывая, заторопился к мусорным контейнерам.
Перегнувшись вниз, он старательно перерывал гниющий мусор, выуживая бутылки и редкие хлебные корки. Перед глазами все еще стояла Петина финка.
Атаман уже пускал ее в дело, бомж видел это сам.
Как-то к ним подошел незнакомый мужик, такой же, как и они, с двумя помойными сумками, уверенно обратился к атаману. Негромкий разговор на блатном языке закончился тем, что Петя отвел нового приятеля в их теплую нычку на теплотрассе, уступил лучшие продукты и даже щедро налил водки, лишив его, Серого, законной порции. Без одурманивающего и расслабляющего стакана не спалось. Мучительно ныли подмороженные пальцы, кусали вши, болел живот.
Почувствовавший себя хозяином гость громко храпел, раскинувшись на теплом полу у самых труб. Казалось, что огонек догорающей свечи колышется от этого самодовольного храпа, а не от задувавшего в бетонный короб сквозняка.
В какой-то миг мелькнула осторожная тень, и храп сменился сипящим бульканьем.
Разбрызгивая густые кровавые капли из перерезанной глотки, гость бился в агонии, а Петя, не убирая нож, наблюдал за корчами с мстительным удовольствием. Потом тщательно обыскал труп, нашел две нычки и, совсем повеселевший, погнал их по ночному холоду на новое место.
Настроение тащившего чужие сумки Серого тоже улучшилось, когда атаман купил в круглосуточном ларьке бутылку водки. Денежки гость прятал в носке. Разве это нормальная нычка? И вообще, деньги надо тратить сразу, скопидомов среди бомжей нет.
Они перекусили на новом месте, выпили. Петя даже расщедрился на тост:
– Чтобы каждый знал свое место. Чье-то – среди жмуров.
В этот раз заснулось сразу. Кажется, только закрыл глаза, как рука атамана…
***
… дернувшись, перехватил чужую руку.
– Сергей, ты что?
Над кроватью стоял Никитин.
– Приснилось что?
Александров кивнул, выдавив из пересохшего горла:
– Да, кошмар какой-то.
– Бывает. Давай, собирайся, в столовую пора.
Уборка картофельного цеха, загрузка очистков в баки, мытье непрерывно затаптываемого пола… работы у «восемнадцатого» хватает.
Казалось бы, только навел порядок, а уже принимать из лифта фляги с отходами от завтрака, приехали парни с подвоза продуктов, будут разгружаться через подвал столовой.
Потом пришел сварщик и принялся реанимировать переломанные железные ножки столов и стульев. Опять помогать.
Единственным просветом в непрерывной череде дел были завтрак и обед. С последним вообще повезло – пообщавшийся с «поварешками» Валерка притащил бачок котлет в густой томатной подливке. По четыре штуки на нос – очень даже ничего.
После сытного обеда недоспавший организм резко потянуло в сон. Но приехал бортовой ЗИЛ подсобного хозяйства. Надо лезть в кузов.
Под ногами скользили закапанные жиром доски настила, Сергей подхватывал подаваемые снизу алюминиевые тридцатипятилитровые фляги и шустро волок по две к кабине. Дошла очередь до тяжелых баков. Встав на скамейку, их подавал командир отделения вместе с одним из своих прихвостней.
Успев только подумать: «С чего бы это он так за работу взялся?», Александров немедленно получил ответ.
Подляна была известной и требовала только некоторого навыка. Подающие поднимают бак с жидкими отходами повыше, а потом резко ставят на пол кузова. Сыгравшие алюминиевые стенки образуют сходящуюся волну, которая бьет из центра тары струей, прямо в лицо принимающему «восемнадцатому». В последний миг успев отшатнуться, Сергей поскользнулся на досках, с трудом удержался на ногах, уцепившись за борт грузовика.
