Игорь Градов - «Хороший немец – мертвый немец». Чужая война
«Хорошо бы найти их, — подумал Макс, — и починить — тоже ведь семейная реликвия». Его самого назвали в честь деда, Максима Петровича, геройски прошедшего всю войну…
Макс осторожно завел немецкие часы — разумеется, никакой реакции. Все правильно, столько лет прошло… Тогда слегка их встряхнул — всегда так делал, когда требовалось привести в чувство старые ходики. Обычно срабатывало, сработало и сейчас — большая стрелка неожиданно чуть дрогнула…
* * *— Петер, куда ты лезешь!
Чья-то сильная рука сдернула его вниз. Макс упал на сырую, холодную землю и больно ударился локтем обо что-то твердое. Оказалось — деревянный ящик с немецкими гранатами. При бледном, мерцающем свете осветительной ракеты Макс отчетливо разглядел темно-зеленые цилиндры с характерными длинными деревянными ручками. А над ним нависало чье-то сердитое лицо:
— Совсем, что ли, с ума сошел, прямо под пули лезешь! — кричало лицо. — Сиди тут и не высовывайся, пока обстрел не закончится.
При очередной ракете Макс с удивлением обнаружил, что находится на дне длинной траншеи, а рядом с ним стоит мужик в военной форме. Причем в немецкой. Точнее — в фашистской. Судя по знакам различия, обер-лейтенант вермахта. Снаружи стоял страшный рев — над ними что-то с оглушающим грохотом взрывалось, а еще противно пахло какой-то кислой, едкой дрянью. Обер-лейтенант наклонился и прокричал в самое ухо Максиму:
— Не высовывайся, я сказал! Когда русские полезут, тогда и показывай свою храбрость, а пока нечего тут… И прикажи своим ребятам приготовить побольше гранат — иначе не отбиться. В общем, держись!
Обер-лейтенант ободряюще хлопнул Макса по плечу и, пригнувшись, побежал куда-то дальше. Макс потряс головой, пытаясь прийти в себя, но странное видение почему-то не исчезало. Посмотрел направо, затем налево — вокруг сидели солдаты. В такой же, как у него самого, зеленовато-серой немецкой форме. В стальных касках и с карабинами в руках. И каждый старательно вжимался в земляную стенку, пытаясь укрыться от осколков, время от времени залетавших внутрь траншеи. Один из них протянул Максу пачку сигарет и что-то ободряюще произнес.
Макс не расслышал, что именно — из-за грохота над головой. Сверху на него летели комья земли, уши постоянно закладывало. И еще невозможно было дышать из-за противного, тяжелого дыма. Макс узнал характерный запах взрывчатки, который запомнил еще с военных сборов…
Что именно сказал немецкий солдат, Максим не расслышал, но отчетливо осознал, что это было сказано по-немецки. Он механически взял протянутую пачку, достал сигарету и поблагодарил — разумеется, тоже на дойче. И сам удивился, насколько легко и свободно у него это получилось — как будто говорил на нем с самого детства, а не мучительно зубрил в немецкой спецшколе. Сосед (судя по погонам — фельдфебель) кивнул в ответ и зажег спичку. Макс с наслаждением затянулся. Сигарета была дешевая, мятая, но выбирать, увы, не приходилось…
Между тем обстрел начал понемногу стихать — грохотало уже не так сильно и часто, разрывы переместились куда-то дальше, за линию траншей. «Сейчас иваны полезут, станем отбиваться, — весело произнес все тот же фельдфебель, — командуйте, герр лейтенант».
Командовать? Кем, зачем? И вообще — что тут происходит? Куда он попал, черт возьми? Надо бы разобраться…
Макс в две затяжки докурил сигарету, привстал и осторожно выглянул за бруствер. Темноту ночи то и дело разрывалась бледным светом ракет, и Макс разглядел, что впереди лежит большое черное поле. Непосредственно перед окопами была натянута колючая проволока (во многих местах, впрочем, уже порванная), а дальше начиналось открытое пространство, усеянное черными воронками. Кое-где возвышались останки сгоревшей военной техники — похоже, танков или бронетранспортеров.
С противоположной стороны поля велся густой огонь — мелькали короткие, острые вспышки выстрелов. Сухой винтовочный треск то и дело прерывался резким, длинным треском пулеметных очередей. Дружно и тяжело бухали пушки — их снаряды то и дело с противным свистом проносились над головой и рвались где-то позади. Макс посмотрел по сторонам — повсюду змеились траншеи, в которых, скрючившись, сидели немецкие солдаты.
— Ну, герр лейтенант, — улыбнулся знакомый фельдфебель, — пора, вроде бы наступают. Слышите — уже команды кричат.
Точно — сквозь грохот взрывов Макс отчетливо расслышал приказы на русском языке. «Вперед, в атаку!» — орал кто-то в метрах трехстах от него. Вслед за приказом раздалось нестройное, недружное и какое-то неуверенное «Ура!», и из темноты полезли черные фигуры. Пригнувшиеся, страшные, с длинными штыками наперевес.
«К бою!» — крикнул кто-то справа от него, и Макс автоматически повторил команду. Ее тут же продублировал и фельдфебель. Солдаты нехотя поднялись со дна и приготовились стрелять. Пулеметчики заняли места в гнездах. Значит, сейчас будет бой, понял Макс, и ему придется воевать. И атакуют его, судя всему, красноармейцы. Свои, русские…
Макс еще раз потряс головой, надеясь, что этот бред пройдет, но ничего не изменилось: окоп остался на месте, и он в нем тоже. Более того — справа и слева затрещали выстрелы — это солдаты начали стрельбу. Нервно, с захлебами, забили тяжелые пулеметы, послышались визгливые звуки мин — по атакующим лупили из всех видов оружия. Перед красноармейцами вставали желто-огненные столбы, они падали, поднимались и упорно продолжали бежать. Вот первые из них достигли колючей проволоки, упали, в воздух полетели гранаты.
Сильный взрыв оглушил Макса. Он закрыл голову руками и рухнул на дно окопа, по спине заколотили сухие комки земли. В голове тяжело загудело, уши опять заложило. Фельдфебель что-то проорал ему, но Макс не понял — видел лишь искаженное криком лицо. Немец помог Максу подняться и показал рукой вправо — очевидно, там происходило что-то важное.
Максим не мог сдвинуться с места — вообще с трудом стоял на ногах. Оперся рукой о стенку траншеи и потряс головой, однако гул так и не прошел. Фельдфебель наклонился и прокричал в самое ухо. Макс с трудом понял: «Русские прорвались на правом фланге, сейчас будут здесь! Надо отбиваться, герр лейтенант!»
Макс автоматически нашарил на правом боку кобуру с пистолетом и негнущимися пальцами расстегнул ее. Кажется, «вальтер», стандартное оружие немецких офицеров. Костик как-то рассказывал ему, что пользоваться им очень просто. Надо лишь снять с предохранителя и сразу можно стрелять…
При очередной ракете Макс нашел слева от затвора флажок, оттянул кверху. Вроде бы так, кажется… Надо проверить. Он направил ствол пистолета куда-то в сторону и нажал на курок. Выстрел оказался громким, руку с непривычки отбросило в сторону. «Придется держать тверже, — решил Макс, — как учили на военных сборах». Тогда им, студентам-четверокурсникам, показали, как следует обращаться с «макаровым». Поставили мишени на двадцати пяти метрах, вручили каждому по пистолету, и вперед…
Макса удивила тяжесть невеликого, казалось бы, оружия, а также довольно сильная отдача. Инструктор-лейтенант посоветовал сильнее напрягать руку и целиться сверху вниз — чтобы легче вести. Макс поразил цель три раза — ровно на «зачет». И вскоре забыл о своем недолгом военном опыте. Он не был фанатом оружия и вообще не любил ничего армейское…
На военную кафедру он пошел по тем же причинам, что и все его однокурсники — чтобы избежать армии. Отсидел положенные часы на нудных, скучных занятиях, сдал зачеты и экзамены, прошел летние военные сборы. Ему понравилось стрелять из «калашникова» — короткие очереди приятно ложились в цель. Неплохо пробежал кросс, выполнил упражнения по метанию гранат и даже стал отличником по матчасти. В общем, претензий к нему со стороны военной кафедры не было, и после окончания института он получил свой офицерский билет.
И сразу же засунул его глубоко в стол — чтобы не напоминал о бездарно потраченном времени. Пригодился билет только раз — когда устраивался на первую работу. Без него никуда не брали, отдел кадров в этом смысле был весьма строг. И вот теперь ему предстояло вспомнить все прошлые навыки. Причем как можно быстрее.
Немцы пока держали оборону и успешно отбивали атаку, но среди них уже имелось немало убитых и раненых. Тела не убирали — некогда было. Но ситуация внезапно резко изменилась: справа послышались какие-то громкие крики — видно, противник все же прорвал оборону, и началась рукопашная схватка. Максу стало не по себе — драться со своими?
Как быть? Поднять руки и сдаться? Мол, Гитлер капут и все такое прочее… Так фрицы пристрелят же. Вон как фельдфебель на него смотрит, не поймешь — то ли следит, то ли его команды ждет. Макс зло сплюнул — черт, не разберешься, кто тут свой, а кто — чужой. Атакуют вроде бы свои, русские, но они хотят убить его, а защищают чужие, немцы… Вот проблема-то!
