Александр Зорич - Пилот мечты
Какие сигналы? Что хочешь, то и думай. «Не могу, не уполномочен» — это как понимать? Чушь и сплетни, или «было, но не скажу»?
Сомнения развеял Булгарин, когда собрал нашу эскадрилью, двенадцать юнцов-молодцов, для уточнения учебно-боевой задачи. Сама задача, как я уже говорил, была неприятная, но для восприятия не сложная. Эскадрилья выходит к Титану, снижается до сверхмалых и прорывается через боевые порядки зенитных средств условного противника до полигона в своем квадрате. Отрабатывает штурмовку, уходит на сверхмалых же из-под ответного огня зениток. Потом подъем до высоты сто и повторная атака на полигон в пикировании.
— Все ясно? — завершил вводную Булгарин своим обычным вопросом. — Засчитывается исполнение по факту уничтожения пяти целей минимум. Все вооружение боевое, работать аккуратно. Чтобы жизнь медом не казалась, в нагрузку ко всему прочему каждый флуггер получил по два блока боевых «Оводов» в комплектации «космос-космос»… Да! Уничтожение зенитных средств в зачет не идет, приравнивается к мероприятиям обеспечения выхода в атаку. Задание коллективное, поэтому и ответственность коллективная. Три незачета в группе — зачет не получает никто, из-за провала задачи штурмовки. Ведем вас мы: каплей Глаголев и я. Вам все ясно, дети лошади Пржевальского?
Мы загудели, что, мол, да, никаких вопросов. Тогда Станислав Сергеевич придвинулся поближе и сказал серьезно так, безо всяких посторонних лошадей:
— А теперь строго между нами. Насчет неопознанных сигналов. Богун не уполномочен, да только мы с Гаврилычем, — кивок в сторону Глаголева, — сами были в космосе и слышали. Черт знает что, а не сигнал. Просто черт знает что!.. Поэтому: уши держать домиком, глаза — врастопырку! Все ясно? Па-а машинам!
«Полигон „Раджа“?! А-фи-геть! — думал я, залезая в худую утробу „Горыныча“. — Рядом полигон „Кольцевой“, а тут „Раджа“. Ну, фантазия военфлотская! А где тогда этот, как его… „Брахмапутра“»?
Такие были мысли. О неопознанных сигналах я не тревожился, пусть о них начальство думает, у него голова большая! Я тревожился о зачете. О том, что в нашей учебной эскадрилье трое запросто завалят штурмовку, и тогда мы все пойдем на пересдачу.
А сигналы? Подумаешь, сигналы! На Титане понатыкано секретных периметров, где могут испытывать всякое. Сейчас, быть может, обкатывают новые системы связи, семафорящие в эфир непонятным…
Строй «Горынычей» шел к Титану.
Три колонны. По шесть звеньев в колонне. Дистанция смешная, как на параде — пятнадцать метров от носа ведомого до кормы ведущего. Это чтобы нас не сосчитали на радарных экранах, если засекут. Издалека мы сольемся в одно пятно, где может быть и тридцать флуггеров, и десять.
На полигоне нас поджидает автоматика, потому что людей в данном конкретном случае обмануть не удалось бы. Все знают, сколько кадетов в группе, то есть маскироваться бессмысленно. Кроме того, кто же нам разрешит отработать боевые стрельбы, когда на полигоне присутствует хоть один живой человек?
Правда, Переверзев — известный сплетник из второй группы нашего потока — как-то раз отловил меня, Оршева и Самохвальского и принялся вещать таинственным шепотком, что, мол, он точно знает, будто во время боевых стрельб в учебные мишени сажают осужденных на казнь. Если выживут, приговор отменяется. А глаза круглые-круглые.
Самохвальский — одногруппник Переверзева, сказал ему, что «болтун — находка для шпиона», а Веня Оршев пригрозил дать в лоб. Не пори херню, кадет! Потому как херня и есть, такого просто не бывает.
Сзади каждой колонны с небольшим превышением идут флуггеры инструкторов, приглядывают.
Наш верный «Дзуйхо» остался далеко позади, маршевые двигатели отработали разгон, и теперь мы догоняем Титан по орбите в инерциальном режиме. Наша скорость минус пять километров в секунду, с которой двигается спутник, составляет пятнадцать километров ежесекундно. Расстояние по дуге около шестидесяти тысяч, что означает больше часа лету.
Сатурн с орбиты Титана совсем небольшой. Его знаменитые кольца почти не видны из-за того, что мы смотрим на них практически «с торца» — угол наклона слишком маленький.
Титан — желто-оранжевый шарик. Атмосфера — просто чемпион непрозрачности среди всех спутников Солнечной, поэтому наша цель, материк Ксанаду, толком не просматривается. Но парсер «Горыныча» знает все!
На высоте четыреста начинается атмосфера. Оттормаживаем до двух в секунду. На высоте сто сорок начинается вторая ионосфера, парсер докладывает о сильной ионизации центроплана. Быстро входим в мощный слой облаков. Не видно ни зги и здорово трясет.
Мы снижаемся над морем Астрономов. Настоящее море, больше тысячи километров в поперечнике, только водичка там не для купания — метан-этановый раствор.
Идем красиво! Высота сорок метров. При скорости три тысячи километров в час это означает, что вместе с нами мчится волна штормовой мощи. Фронт прохождения группы словно выглажен утюгом, а на флангах вздымаются водные хребты, закручивающиеся в свиток. Позади растет стена взвеси, пылающая оранжевым огнем.
Булгарин приказывает не лихачить. Все верно, ускорение свободного падения на Титане в семь раз слабее земного, поэтому метановая пыль взлетает на сотни метров, а это, товарищи, демаскировка. Нас могут в два счета засечь по косвенным признакам, хотя сами флуггеры идут образцово, в гарантированной мертвой зоне радарного покрытия.
Сбрасываем скорость до звуковой.
Впереди виден архипелаг Принца Альберта. Сие означает, что эскадрильям пора расходиться на маршруты атаки.
Наш отряд отваливает влево, второй идет прямо между островами, третий — направо, мы берем полигон в клещи.
Скалы архипелага должны прикрыть наш маневр.
Слышится кодовый сигнал. Он означает, что отныне группа предоставлена сама себе. Инструкторы нас больше не сопровождают, начался зачет. Мы спешно отключаем автопилоты.
Я поглядываю на тактический экран. Затем, подумав, вывожу его на панораму кабины. Теперь я живу в виртуальном мире: безупречная зеленая картинка, координатная сеть, четкие контуры, углы, расстояния, тактические метки, прицельная цифирь.
Полигон совсем близко, и мы переходим на дозвуковую скорость.
Видны красные метки стационарных целей — условные строения. Однако ни зениток, ни подвижных целей (условная бронетехника) пока не наблюдается. Вводная гласит, что целеуказания с орбиты нет и не будет. Нам самим придется находить цели и распределять их между собой.
Эскадрилья разворачивается из колонны в двухшереножный фронт — три звена впереди, три сзади. Набираем дистанцию. Примерно два километра между парами, теперь не до четкого строя, надо выполнять задачу. Нас, судя по всему, еще не засекли.
Внимательно разглядываю гряду холмов впереди. За ними, во впадине — наши мишени. На высотках притаились зенитные точки. Скорее всего лазернопушечные «Иртыши». Старые машины, давно выведенные из строевой эксплуатации, но все равно: бьют без промаха.
Где бы я спрятался на их месте? Во-о-он та вершина очень заманчивая, и вон тот распадик, надо бы их предварительно пометить.
Новый кодовый сигнал: «Кратер». Вторая и третья эскадрильи на рубежах атаки, мы начинаем!
Врубаю все активные СОН — средства обнаружения и наведения — одновременно ставя истребитель свечой. Позади с секундной задержкой маневр отрабатывает ведомый.
На меня обрушивается вал информации: мобильные зенитки (ну, точно, за холмиком укрылись!), танки, зенитные ракеты (строго по-военному: ракеты ПКО, противокосмической обороны), временно неопознанные цели.
Нас тут же засекают, и начинается веселье!
«Горынычи» фильтруют гигабайты данных, электроника перекачивает их между бортами, распределяя цели, маршруты, оптимальные углы. Парсер определяет три ложные батареи зениток, заключая их в нейтрально синие рамки. А вот две метки прямо по курсу очень даже красные. Они меня видят, они в меня целятся.
Парсер фиксирует сразу три направленных луча радаров, а также лазерный дальномер, вероятно, с независимой станции наведения.
Автоматика моментально включает генератор помех, окутывая машину дифракционным облаком. Цельный радиообраз моего флуггера для противника распадается на множество мельчайших засветок, но меня продолжают уверенно вести по иммерсионному следу в атмосфере, так что расслабляться нельзя. Тем более что вот-вот истребитель захватит вражеская оптика!
Дистанция сто семь. Время реагирования легких систем противокосмической обороны от пяти до семи секунд. На четвертой секунде я жму на гашетку, створки оружейного отсека раскрываются и к целям выходят ракеты «Шакал» класса «борт-земля».
Я иду в первой волне, моя задача расчистить дорогу от зениток. Это все потому, что я — чемпион третьего курса по пилотажу и на втором месте по стрельбе, с меня и спрос больше.
