Владимир Андрейченко - Стражи Армады. Аксиома выживания
– Зомбарь никак? Но это невозможно за такое короткое время! Такого не бывает! – Кегля поднялся, сделал еще несколько шагов назад и прицелился.
Мертвец тем временем тоже встал на ноги и, шатаясь на месте, медленно мотал головой из стороны в сторону. Издавая глубокий протяжный стон, он медленно и неуклюже пошел на людей. Не выдержавший нервного напряжения Кегля выстрелил из обреза дуплетом. Сталкер, отброшенный попавшей в него дробью, со всего маху шлепнулся на спину. Полетели брызги грязи и воды. А бандит от сильной отдачи парного выстрела подался назад и наткнулся спиной на напарника.
Шило, вышедший после столкновения с Кеглей из оторопи, смог выдавить наконец из себя: «Ш-ш-шевелиться!» и сломя голову ринулся прочь с места происшествия. Но далеко ему убежать не удалось. Из-за кустов возник крупный псевдоволк и, оскалив страшную пасть, сразу прыгнул на человека. Сообразив, чем для него это может обернуться, Шило с громким криком: «А-а-а-а!» отшатнулся от зверя, но попал в край «воронки». Аномалия сработала молниеносно, раскрутив все еще кричащего живого бандита и поднимая его с каждым мгновением выше по спирали. Находящийся в прыжке мутант уже не мог изменить траекторию полета. Поэтому оказался втянутым в центр аномалии вслед за человеком. Дальнейшее, как и тысячи подобных сцен, произошедших в Зоне со времен ее возникновения, происходило по обычному сценарию: бешеные витки «воронки», истошные предсмертные вопли и визг жертв, предварительное сжатие и резкий выхлоп с разбрасыванием и разбрызгиванием того, что осталось от только что живых тел, по неосторожности попавших в кровожадные объятия.
Спешно перезаряжающий дробовик Кегля отвлекся на подельника и успел только воскликнуть: «Куда ты, еп-тыть?!», как произошедшая трагедия завершилась. А из-за кустов вслед за псевдоволком на поляну выскочило несколько псов, тут же бросившихся на бандита. В глазах у того прояснилось, мысли обрели четкие представления, что что-то происходит не так, как задумывалось. Собаки продолжали бежать в его сторону, оскалив желтые клыки на покрытых язвами деснах. И тут до мародера дошло, что оберегающего от зверей артефакта при нем больше нет! Кегля метнулся к поверженному мертвецу, но того не оказалось на месте. Бандит оторопел, не веря глазам, и повертел головой, выискивая взглядом неизвестно куда подевавшийся труп. Его нигде не было, а псы подбежали настолько близко, что казалось, будто он уже ощущает смердящее дыхание из их пастей. Пришлось бросить поиски пропажи и рвануть прочь от мутантов, стреляя из обреза через плечо. Большой пользы это не принесло, но ненамного задержало далеко не глупых зверей. Псы сгруппировались и быстро рассредоточились по поляне. Явно управляемые одним из псевдоволков, при выстрелах они успевали шарахаться в стороны, постепенно окружая жертву. Недолго думая, Кегля сплюнул, пожалев о потере напарника, но «своя рубаха ближе к телу». Поэтому он решил вернуться за потерянной вещью позже и помчался в направлении спасительного бункера.
Сначала на поляне воцарилась тишина, нарушаемая лишь шелестом не перестающего лить дождя и далеким лаем бегущих вслед за человеком псов. Затем на открытое пространство выбрались кабаны и принялись терзать погибших людей. Чуть позже прибежало несколько десятков крысаков, затеявших с кабанами игру в догонялки. Несколько тварей отвлекали хрюкающие создания на себя, а остальные успевали вырывать из добычи лакомые куски. Потом роли в стае шустрых мутантов поменялись, пока наконец крысаки не обглодали тела до скелетов. Уставшим от постоянной беготни кабанам надоела погоня за маленькими, но хитрыми динозавриками, и они, обиженно похрюкав, покинули бедовую поляну в поисках новой добычи, которой после Выброса в округе было предостаточно. Затем через прогалину в дебрях леса с громким ревом, сотрясая землю, вальяжно прошествовала пара злыдней, и все на время стихло. Только дождь шуршал и шуршал, да со стуком падали с деревьев капли. Кап-кап. Тук-тук. Впрочем, шуршать могли и мутировавшие грызуны, рыскающие в поисках оставшихся от недавнего кровавого пиршества крох. Шур-шур, кап-кап, тук-тук. Лесная чаща вновь возвращалась к размеренной повседневной аномальной жизни.
* * *Сильная боль охватила все тело и медленно прояснила сознание. Постепенно возвращались ощущения. Сталкер непроизвольно затрясся в накатившем припадке. Сначала мелко, словно нехотя, а затем с каждой минутой все сильнее. Из онемевших синих губ вырвался тяжкий стон. Рот наполнился металлическим привкусом крови, в нос ударил приторный запах прелой листвы. Лежащий попытался открыть глаза, но они моментально заполнились слезами. Боль не давала двигаться. Только промелькнула быстрая мысль: «Кто я? Где я? Что произошло?». Инстинкт самосохранения заставил шевельнуть рукой, едва переносимые ощущения тысячей острейших иголок пронзили пробуждающийся разум настолько сильным импульсом, что человек вновь потерял сознание.
Рядом сидел детеныш псевдорыси и чесал задней лапой покрытый рыжими подпалинами бок. Кисточки волос на ушах котенка подрагивали в такт его движениям. Водяные капли разлетались с шерсти зверя в разные стороны или просто свободно стекали по ней на землю. Оставалось загадкой, как толстый слой меха в такой дождь не намокал, а сохранял свое привычное состояние. Вполне возможно, это объяснялось густым подшерстком. Хотя, кто знает, какими еще качествами могла наделить своих детей изощренная и изобретательная Зона. Может статься, она перебросила на обычных животных природные защитные функции тех видов зверей, которым постоянно приходится обитать в водяной среде… Как бы там ни было, факт налицо: рысенок оставался сухим, не считая алмазной россыпи капель на кончиках волос. К тому же он был сыт и, как следствие, бодр и весел.
Конечно, называть его обычным зверем, в привычном понимании этого слова, ни у кого бы язык не повернулся. Пятнадцатисантиметровые клыки, наполовину торчащие наружу из большой пасти, подобно зубам акулы, имеющие свойства восстанавливаться в случае повреждения. Острые, как бритва, когти немалой длины на крупных и мощных лапах. Рост котенка-подростка в холке достигал метра. Словом, зверь выглядел солидно и внушительно, как ни верти.
Но к лежащему рядом человеку он отнесся спокойно и миролюбиво. Более того, застонавший сталкер вызвал у хищника не наигранный интерес. Возможно, свою роль в этом сыграла недавняя утрата им всего семейства, включая маму-кошку. От губительного воздействия внезапной перезагрузки Зоны, как оказалось, не были застрахованы даже мутировавшие звери. Острое чувство одиночества и успокаивающие ментальные импульсы предмета, зажатого в руке лежащего человека, заставили рысенка приблизиться к нему вплотную. Сталкер слегка шевельнулся и застонал вновь. Из сквозных ран на открытых частях его тела засочилась кровь. За свою короткую жизнь рысенок уже знал, что это плохо. Несколько раз мать возвращалась в логово с подобными ранами, жалобно мяукала и старательно вылизывала кровоточащие места. В таких ситуациях она по нескольку дней не выходила из логова на охоту, и рысят одолевало острое чувство голода. Одного материнского молока выводку не хватало, а ее боль передавалась детям. Тогда рысенок вместе с братом и двумя сестрами шершавым язычком помогал родительнице, как мог.
Вот и сейчас, чувствуя волну боли, исходящую от раненого человека, зверь принялся тщательно зализывать тому поврежденные места. Он не мог знать, что в его слюне содержится вещество, ускоряющее регенерацию тканей организма, но занялся «лечением» с увлечением заядлого эскулапа.
Закончив столь полезное занятие, он вновь встряхнулся, разбросав вокруг обильный веер водяных брызг. Молодость брала свое, ему требовалось хоть как-то потратить лезущую через край неуемную волну энергии. Подобное развлечение котенок частенько устраивал в выводке матери с братом и сестрами. Какими бы крупными производными семейства кошачьих ни являлись псевдорыси, дети всегда оставались детьми. Обычная картина: клубок борющихся пушистых тел, хватающих друг друга зубами и лапами. Но не всерьез, чтобы нечаянно не нанести вред собратьям. Начальная отработка охотничьих навыков для дальнейшей самостоятельной жизни. А пока – в виде игры, без серьезного использования данного природой оружия.
Но матери, брата и сестер больше не было, а играть хотелось очень-очень сильно. Поискав взглядом – на чем бы он в данный момент мог отточить мастерство, рысенок заметил пробегающего мимо крысака и бросился на него. Тот же, не ожидающий подобного, внезапно оказался зажатым мощными лапами, заверещал и принялся яростно отбиваться. Привыкший к подобным играм и не выпускающий острых когтей котенок вдруг почувствовал сильную боль в правой лапе. Выпустив крысака из хватки, он непонимающе мяукнул и отскочил, уставившись на мелкого динозаврика. На тревожный крик «неудавшейся добычи» сбежалось около десятка ее сородичей. Сбившиеся в тесную кучу члены стаи, наскоро посовещавшись между собой, с уверенностью бывалых охотников бросились на обидчика.
