Василий Головачев - Логово зверя. Исход зверя. Укрощение зверя
– Смерть?
– Переход в мир Нави. Хотя для нашего явногомира это действительно смерть.
Антон поежился.
– Оптимистичное сообщение. А если мы не сможем проконтролировать время?
– Вас выведут в нужный момент, не беспокойся.
Георгий и Илья скрылись в дольмене. Затем Георгий вышел, невозмутимый и уравновешенный как всегда.
– Засекли время? – не выдержал Антон.
Витязь покосился на него, но не ответил. Потянулись медленные секунды, складываясь в минуты.
Иннокентий прошелся по траве поляны туда-сюда, поглядывая на затягивающееся облаками небо.
Георгий шагнул внутрь сооружения, ни разу не глянув на часы. У него было исключительно развитое чувство времени, и хронометром он не пользовался.
Через минуту появились оба. Георгий поддерживал Илью под локоть, но Пашин шел самостоятельно, да и лицо у него было самое обыкновенное, разве что чуть бледнее обычного.
– Ну, что?! – жадно подался к нему Максим.
Илья не ответил. Глаза его были устремлены в какие-то невидимые пространства, и казалось, что он в данный момент живет где-то в иных измерениях.
– Пусть посидит, – сказал Витязь. – Это скоро пройдет.
– Теперь я! – сказал Антон.
– Хорошо. – Георгий усадил Пашина на плоский камень у тропинки, сделал приглашающий жест.
Антон, уняв волнение, последовал за ним. Внутри дольмена, накрытого мощными плоскими каменными плитами, было темно. Постояли, привыкая к полумраку.
– Становись, – показал Георгий на голый каменный бугор с углублением посреди округлого помещения. Впрочем, помещением эту странную полость со множеством ребер и стоящих вплотную каменных глыб назвать было трудно. «Камера», – подумал Антон, пытаясь прогнать сосущий холодок под ложечкой.
– Ты уже бывал внутри резонатора, – сказал Георгий тусклым голосом (эхо здесь отсутствовало полностью). – Поэтому расслабься и медитируй.
– Молча?
– Можешь что-нибудь спеть, – усмехнулся Витязь. – Хотя обряд требует тишины.
– Когда начнется очищение?
– Ты поймешь. Сориентируйся и стань лицом к северу.
Антон повиновался.
Георгий сжал его локоть, удалился.
Антон расставил ноги, опустил руки вдоль туловища, закрыл глаза. Снаружи в дольмен не проникал ни один звук, поэтому казалось, что он спустился в глубокое подземелье. Внезапно тишина стала буквально осязаемой и обрушилась на голову водопадом! Сердце Антона рванулось в груди испуганной птицей, а потом замедлило бой. И на него снизошло небывалое, удивительное, космическоеуспокоение!
Он увидел свет.
Этот свет существовал как бы отдельно от него и в то же время пронизывал все его существо. Но главное – он успокаивал, умиротворял, нес неизъяснимое облегчение и покой.
Затем внутри Антона началась какая-то работа. По жилам побежали сотни и тысячи крохотных газовых пузырьков, расширяясь и схлопываясь, щекоча каждую клеточку тела, прочищая каждый канальчик, лаская каждый нервный узел. И сопровождалась эта внутренняя возня такой возрастающей волной возбуждения, что Антон с трудом удержался от ликующего и радостного смеха.
Сколько длился этот процесс, вызвавший воодушевление и желание двигаться, куда-то бежать, что-то делать, Антон не знал. Показалось – очень долго. А вслед за тем Антон почувствовал, что буквально распадается на струи огня, растворяется в пространстве и космической бездне, пронизанной лучами мириад звезд!
Впрочем, это были не звезды. Один из лучиков такой звезды, лунно-призрачный, невесомый, ощутимо электрический, вонзился в голову Громова, и перед его глазами на несколько мгновений развернулась удивительная картина: сияющие золотые и серебряные купола гор, перламутровое море, сеть красивых дорог, странные экипажи и существа в них, замок на одной из плоских вершин ближайшей горы, описать который земным языком вряд ли представлялось возможным.
Ворота замка раскрылись, из них вышла женщина неземной красоты в сияющих эфирных одеждах, похожая на Валерию и на маму Антона, протянула к нему руки. Он слепо шагнул вперед, завороженный красотой незнакомки, но в голове вдруг прошелестел чей-то слабый голосок: нежить… морок… – и тотчас же красавица превратилась в чудовищную тварь, помесь богомола и крокодила. Антон отшатнулся. Чья-то рука поддержала его. Видение пропало.
– Это было лишнее, – проворчал кто-то рядом. – Не давай воли своим фантазиям. Идем.
Антон послушно зашагал в темноту, ничего не видя, поддерживаемый сильной рукой Георгия. И увидел обыкновенный земной пейзаж: поляну, лес, дорожки, дольмен. На него с любопытством и тревогой смотрели друзья.
– Поздравляю, – сказал Иннокентий. – Нашего колдовского полку прибыло.
– Он выдержал, – усмехнулся Георгий. – Хотя последняя минута была лишней. Что ты видел?
– Замок… – пробормотал Антон. – Женщину… она превратилась в чудовище…
Волхв и Витязь переглянулись.
– Первый морок?
– Он не испугался.
– Может быть, не успел?
Оба посмотрели на Громова.
– Как ты себя чувствуешь?
– Нормально… кровь кипит… как после бани…
– Это хорошо, – кивнул Иннокентий. – Ты дошел до ступени дерзеня, где соединяются намерения и возможности изменить самого себя, восстановить утраченную богоцелостность. Как говорят в таких случаях, только готовый допустить – может! Ты допустил возможность увидеть, это уже немало. Посиди немного. Следующий.
Антона усадили рядом с Ильей.
В дольмен повели Данилу.
– Как ощущения? – тихо поинтересовался Пашин.
Антон слабо улыбнулся.
– Помнишь гриновские «Алые паруса»? Там капитан Грэй дал матросу Летике попробовать вина и спросил, что он чувствует. Знаешь, что ответил Летика?
– Что?
– Улей и сад! Вот примерно и у меня то же самое в крови: улей и сад! А у тебя?
– Я летал.
– Куда?!
– Не куда, а где. Я летал над Солнцем и видел на нем ад!
– Ну да, на Солнце все кипит, плазма, протуберанцы…
– Это был настоящий ад, почти как у Данте.
Антон оценивающе посмотрел на безмятежное лицо друга:
– С тобой все в порядке?
Илья остался абсолютно спокойным.
– Не волнуйся, я не сошел с ума. Но теперь я знаю, что такое ад. И даже могу его описать.
