Игорь Сорокин - Флагман флотилии. Выжить вопреки
Как видно из примера прожектор МПЭ-э60-2 в полтора раза слабее, чем прожектора Манжета, диаметром 75 см (крейсера 'Аврора' или броненосца 'Бородино'), который получил на складах. На монитор решил установить 120-см боевых прожекторов ПЭ-Э12.0-1 с силой света в 490 млн. свечей с двумя визирами 1-Н (башен МК-1), на передних углах ходового мостика. Ориентировочно ПЭ-Э12.0-1, должен быть в 4 раза сильнее по световому потоку, сигнального прожектора МПЭ-э60-2, и обеспечить восьми километровую дальность действия луча, при подсветке самолета ночью, для обеспечения стрельб 76-мм зенитных орудий, как с корабля (при их размещении на корабле), так и рядом находящихся мест размещения этих орудий. Корабль - как перемещающаяся по воде зенитная прожекторная станция, разве плохо. По моему замыслу этот прожектор должен быть закрыт в броневой корпус. Уж очень дорого он стоит. Для обеспечения его работы, внутри надстройки, в отделении вспомогательного котла, устанавливаем целую батарею аккумуляторных батарей, сварочный трансформатор для обеспечения подзаряда батареи АКБ при работе, и вспомогательную генераторную установку.
Зенитный прожектор совместим с оптроном.
Все нововведения, закроем съемными брезентовыми шторами и чехлами.
Штатный прожектор, переставляем на стационарную марсовую площадку, усилив несущий каркас мачты. Марсовую площадку установим под корзиной выдвижной мачты, подняв ее место стационарного крепления. Это будет единственное, значительное конструктивное изменение конструкции корабля.
В начале 20-го века о спасательных плотиках еще не было и речи, поэтому обязательно было наличие на корабле средств спасения типа шлюпки и моторки. Так как в проекте, была поначалу спроектирована плавучая батарея, а не боевой корабль, то разговора о создании максимальной насыщенности орудиями не возникало. В результате, в районе надстройки по бортам, занимают кучу места два плавсредства. На мониторах, спроектированных в конце войны плавсредства убираются на корму, подвешиваясь на шлюпбалках. Поэтому не мудрствуя лукаво, шлюпбалки с моторкой и шлюпкой переносим на корму, освобождая место для будущих зениток крупного калибра. Перед своей командой вижу две цели: - усилить над каютами командного состава палубу; - придумать и установить крепеж для 76 мм зенитных орудий обр. 1931. Так как векторного прицела на этих орудиях нет, то придется рассчитать и создать негативы ракурсного прицела, для установки на коллиматоры этих орудий.
В корме так же устанавливаем крепеж четырех дымшашек, для создания возможности установки дымзавес кораблем.
Вот и все изменения и наработки на ближайшие трое месяцев.
Теперь утреннее совещание прошло как на ура. Единственное, что я узнал новое для себя, что еще нет готового уголкового и трубочного профиля, и все детали придется заказывать и распределять по кузницам города.
Через час, выйдя на верхнюю палубу, не узнал своего корабля. На баке боцманская команда достала из форпика кучу старых пожарных шлангов и выбросок и занялись ее перебиранием. Артиллерист, со своими командирами башен главного калибра старшинами Беляев и Ларионов, что-то замеряют на крыше второй башни.
На юте старшина пулеметного расчета М-4 Харитоненко собрал вокруг себя командиров других расчетов, а пулеметчики Власенко и Белогай держат над правой спаркой Максимов пулемет ШВАК.
Подняли на палубу пушку ШВАК, и начали примерять ее на установку на тумбу 76мм орудия. Здесь хозяйствует старшина 1 статьи Любенко со своими пулеметчиками Белогай и Стельмах. Командир отделения электриков старшина 2 статьи Кора со своим подчиненным Марченко на юте сняли брезент с прожектора и вскрыли его внутренности.
На крыше ходовой рубки старшина 1 статьи Полозов собрал вокруг себя сигнальщиков. Еще один сигнальщик, что-то делает на мачте.
Над крышей моторного отсека, степенно двигаясь, делают замеры все три командира отделений электромеханической службы . Над ними на надстройке на двух банкетках (тумбочках) восседают двое корабельных 'аксакалов' - механик инженер-капитан 3-го ранга Авласенок и старший фельдшер интендант 2 ранга Панасенко. Эти два военкома служат на 'Ударном', еще с момента его постройки. Словно, обросшие мхом водорослей, морские крабы они вместе с боцманом служат на корабле, с момента первого подъема на нем флага.
Механик - знает корабль сверху до низа, с носа до кормы. Машины в его руках сыто урчат, балдея от заботы. Он корабельный бог, шевеленьем пальца дающий жизнь кораблю и обеспечивающий его существование в бою. Какой механик - такой и корабль для экипажа. Если механик в гневе, то нет на корабле ни тепла ни пара, ни света ни воды.
Начинается все с камбуза - нет воды. А почему? Механик, что-то делает, трюмные питьевую систему разобрали, дали воду, ура. Нет, не тут-то было, свет исчез - механик разбирается. Ведь и не скажешь, что так не может быть, просто помощник не захотел механику, что-то там получить, и как итог все знают, почему помощнику душа нет. Один он может не знать, пока ему не подскажут. Часто эти события в молодых экипажах или у случайных командиров происходит. У нас на борту все чинно и размерено, еще за неделю все знают, когда воды или еще чего не будет. Одна есть болезнь, ею почти все механики страдают - выпить любит, но все чинно благородно и нычком.
Частенько соседи по каютам сидят, вместе потягивая 'шильцо', когда раз или два в месяц, механик, методом дружественного шантажа и угроз, разводит 'фельшера' на лекарство. Доктор спирт и собирает то, для своего дружка. Сам он так - потихонечку, не в одиночку, а с кем нибуть за компанию. Думать о том, что ворует - смешно. Однажды я сам видел, как доктор принес на корабль баночки со спиртом, купленные в магазине, и поставил в аптечный ящик. Закон один, что потрачено должно быть, немедленно восполнено, даже из своего кармана.
Через руки корабельного военврача и его слуховую трубку прошли все, кто служил на корабле или приходит на выход. Экипаж и прикомандированные на выходах - живые люди. С их хроническими недомоганиями и залетами холостяков на берегу. Этот человек знает обо всех не просто то, что у них снаружи но и то, что у них внутри. Как только я появился на борту, да еще с диагнозом выздоравливающего, еще не попав в свою каюту, оказался в докторской. Живет он в каюте рядом с механиком, внутри которой, как и у его формы одежды - стойкий запах лекарств, йода и прочего. Того чем пахнут почти все доктора на работе, а этот субъект еще в каюте и живет. В общем амбре, от него еще тот - чисто медицинский. И это на корабле, где грязная и неряшливая личность - словно пугало на огороде.
Поднимаюсь на мостик.
