Бредущий в «лабиринте». Книга 2. Чистильщик (СИ) - Забусов Александр

Утро красит нежным светом

Стены древнего Кремля,

Просыпается с рассветом

Вся советская земля.

Холодок бежит за ворот,

Шум на улицах сильней.

С добрым утром, милый город,

Сердце Родины моей!..

По улице Ленина, от «Детского мира» до Гостиных рядов, идет демонстрация. Каретников почти с трудом протиснулся до магазина «Светлана», отсюда лучше видно все колонны. Можно сказать, второй раз после «возвращения» присутствует на первомайской демонстрации и все не верится, что «прошлое», своими глазами видит. А по улице движутся колонны с портретами вождей, знаменами, транспарантами. «Народ и партия едины», «Слава КПСС». Каждое предприятие придумало к демонстрации что-то эдакое. Кто-то плясал под гармошку, кто-то пел. Держа малую скорость, едут машины, украшенные цветами, крутящимися «земными шарами», яркими лентами. Народ разряжен по-праздничному, просто показ мод какой-то. А и красивые же на Руси женщины, глаз не отвести.

Бодрый голос из репродукторов на столбах наполнил улицу призывом: «С праздником мира и труда, ура!». Толпы демонстрантов вторят поздравлению, горланят:

–Ура-а-а!

Такое желание поддержать граждан, что хоть провались! Шумно и весело. Небывалое единение охватывало трудящихся два раза в год, Первого Мая и Седьмого Ноября. Только в эти два дня перекрывалось движение и празднично одетые люди с плакатами и флагами двигались к Центральной площади, где их приветствовали с трибун руководители партии. У милиционеров этот день начинается раньше других. Центральные улицы еще пусты, глядишь, а они уже стоят по обеим сторонам, охраняют общественный порядок. И сейчас им не позавидуешь. После демонстрации народ потянется праздновать, посещать парки, а служивым «до первой звезды» предстоит колбаситься.

Эйфорию сбил сосед по правую руку от него. Каретников звериным чутьем почувствовал неладное, когда этот бычок вплотную к нему притиснуться попытался. В последний момент успел нырнуть в чуть образовавшийся промежуток между двумя женщинами. А так, как он выше них на голову вымахал, заметил и то, как незнакомец опоздав не успел удержать руку со шприцом. Ткнул иглой в руку ближней даме и выпустил в тело все его содержимое. Быстро же подействовало. И пикнуть не успела, когда глаза закатились. Сразу сообразил, по его душу «доктор» явился, выкрикнул громко:

–Женщине плохо!

Пока небольшая паника и неразбериха заняли свое место в рядах наблюдающих за прохождением колонны, ввинтился в толпу и ушел в отрыв. Ну и как сие понимать? Настроение испортили. Какой может быть праздник, если на хвосте непонятно кто повис?

Сунулся в метро. Пару раз поменял направление, в последний миг вскакивая в вагон и покидая его. «Прыгал» с ветки на ветку. Выбравшись на поверхность, со всем тщанием проверялся, все больше и больше успокаиваясь. Москва шумела в центральных районах города, праздничное настроение переполняло людей, уже «отбоярившихся» от официальных мероприятий. Людской поток плавно перетекал в парковые зоны. Мужчины навеселе, женщины с цветами, дети с шариками на нитках были повсюду. И Каретников купив «ленинградское эскимо» на палочке, оккупировав лавочку на самом входе в парк, лакомился советским десертом, от мыслей в голове не ощущая вкус. Анализ ситуации ни к чему не привел.

Получив нагоняй за Полякова и благодарность за Макарова, честно «отбарабанил» на заимке две недели, ожидая пока все относительно успокоится. Надоело – «ужасть» как! Три дня тому назад, снова очутился в Москве… Ну и кто? КГБ? ГРУ? Мобильных телефонов еще не придумали, до Аксенова не «достучаться». Забияка на время праздников тоже отдыхал. Да и нужен ли ему совет? Большой вопрос. А еще вопрос! Почему в таком людном месте хотели захомутать? Может милиция работала и его тупо с кем-то спутали? Нет. Способ изъятия человека из общей людской массы не тот. Менты топорней работают, а в его случае больше похоже на «птенцов из гнезд» Старинова или Судоплатова. Да, скорее так и есть. Только по каким эпизодам вычислили, и как смогли это сделать?

К своему дому подходил с противоположной стороны. Вот как раз то, что район проживания был на отшибе, как говорили в конце девяностых, значился спальным районом, а в праздничный день его жители «гуляли» в центре, смог вычислить «наружку». Только ведь и его вычислили. Услышал совсем рядом возглас.

–Филипп! Бери пузырь и выходи!

Ага! Плавали, знаем! Сигнал подал. Развернувшись, рванул через кусты, через бордюры и промежуточную дорожку, различая за спиной топот ног, а где-то сбоку шум машин. Район хоть и новодел панельный, малой этажности, но успел достаточно основательно зарасти всякого рода порослью. По-прямой промчался к углу одного из домов, улицами выстроившихся в три ряда. Сунулся под навес, по ступенькам в подвал, находившийся в цокольном этаже. Прикрыв за собой дверь, тут же отошел в сторону и затаился, выравнивая дыхание. Во всем квартале селили «лимиту», сорвавшуюся с насиженных мест и приехавшую за счастьем в столицу. Народец разный, часто к добру относящийся как к чужому, особенно когда «под градусом» пребывает, поэтому выбитые стекла узких окон «цоколя» удивления не вызвали, за то хорошо доносили звуки улицы…

–Куда он делся?..

Рваным бегом сорвал «дыхалку» ребятам.

–Далеко уйти не мог!

–Двое к остановке! Вы двое вокруг дома, а мы со Ставкой…

–Радим! Тут подвал не заперт.

–…подвал проверим.

Глаза к темноте привыкли. Двух сунувшихся в цоколь и попытавшихся примерить на себя шкуру слонов в посудной лавке, «успокоил» быстро. Не убил и даже не особо помял. Дождавшись пока все на поверхности более-менее успокоилось, вышел наружу. К трамвайной остановке выходил с осторожностью. Вот и сам трамвай. Людей в нем едет мало. Сейчас основная масса народа, наоборот, из центра возвращается. Дистанция между остановками большая. То, что с транспортом поторопился, понял, когда через стекло усмотрел четыре машины, следовавшие по маршруту трамвайной линии, а еще один «жигуленок» проскочил вперед. Если по транспорту судить, то преследователи на официалов не тянут. Те, как правило «Волгами» пользуются. У этих сплошные «Москвичи», да «Жигули», к тому же имеющие потрепанный вид. Прошел по салону к открытой двери вагоновожатого, веселого, усатого дядьки в возрасте, попросил:

–Батя! Помощь нужна!

–Чего хотел, сынку?

Скалится весело, но от дороги не отвлекается. С такими людьми договориться всегда просто, главное повод серьезный дать.

–Родитель моей подруги с праздника раньше времени заявился, ну и снял меня прямо с нее… В окно-то я выпрыгнул, только он с друзьями…

–То-то я смотрю, за трамваем машины ползут. Что, жениться не желаешь?

–Дак ведь рано! В армию сходить сперва надо.

–Верно! И чего хочешь?

–Скоро новая эстакада над нами будет, так ты под ней чуть скорость сбрось и переднюю дверь открой. Автомобильной дороги под мостом нет, вот я от них и избавлюсь.

–Х-ха! Ну, давай сынок. Помогу. Сам молодым…

А ведь оторвался. Пришлось по городу помотать, но результат был. Оторвался.

Центр Москвы в пределах Садового кольца на этот момент населяют простые москвичи, и ведут они тихую дворовую жизнь. Конечно, иногда страшно было шагнуть в подворотню темную… но все в пределах социалистической морали. Москва «за фасадом», мягко говоря, запущена. Тишайших таджиков, с утра пораньше вылизывающих улицы, еще долго не будет и поэтому за яркими фасадами витрин, лепниной и ухоженностью «парадных» на центральных «магистралях», рассчитанных на взоры туристов, внутри дворов, за подворотнями «колодцев» и садиков, скрываются облупленные стены старых построек. Лабиринты этого, «второго» города при советской правоохранительной системе не могут утаить в своем чреве беглеца, но на короткое время скрыть его от постороннего глаза, вполне реально. Весна в этом году ранняя, а май в Москве не просто теплый, жаркий. Может показаться, конец июня на дворе.