Анатолий Логинов - Путь лекаря
Извилистая, еле заметная в траве тропинка вела куда-то прямо в чащу. Подумав, что времени вполне достаточно, он решил прогуляться подальше. Тем более что Гордееву стало любопытно, куда же мог вести этот, по меркам небольшого леса, «тракт». Грибные места? Они обычно ближе к опушкам, как он помнил. Да и за дровами дальше опушки смысла ходить не было, прямо у дороги можно срубить хоть сухостоину, хоть нормальное, почти корабельных кондиций дерево. Поэтому ему и стало интересно, к чему же приведет его тропка.
А тропинка вилась и вилась среди деревьев и кустарников, словно стремясь запутать идущего и завести его неведомо куда. Присмотревшись и прикинув, Олег понял, что ушел от места пикника совсем недалеко, потратив время на преодоление изгибов и зигзагов тропинки. Подумал, подумал и прочел заклинание. На тропинке перед ним воздух задрожал, сгустился и, словно в старинной русской сказке, возник небольшой круглый шарик, очень похожий на клубок, свитый из шерстяных ниток. Клубок подпрыгнул, крутанулся, словно вынюхивая что-то, и устремился прямо в центр густого кустарника. Царапаться о ветки и кусты не хотелось, и Олег поставил воздушный щит прямо перед собой. Оставленный клубком след явственно различался, как тонкая красная нить, ведущая куда-то в глубь леса. Олег, не раздумывая, двинулся напрямую и через пару минут оказался на поляне. И застыл, пытаясь осознать увиденное…
Еще через несколько минут он был уже около повозок и, захлебываясь, пил вино из поднесенной кем-то чаши, стараясь задавить рвотные позывы. Через десяток минут появились и сходившие по его следу охранники. Опытные, прошедшие не один конфликт вояки, способные, не моргнув глазом, перерезать горло любому, выглядели немногим лучше Гордеева. Но в отличие от него они все же осмотрели место и теперь старший из них, Луций по прозвищу Спата (Меч), докладывал об увиденном начальнику охраны, Сергию Криспу:
– Значит, алтарь. На нем свежая жертва, девочка лет пяти. Ее, значит, похоже… того, а потом из живой вынимали внутренности и наматывали на специальный колышек. Еще три жертвы, ранние, если глянуть, как они разложились, значит. Потом на ветках не менее десятка детских голов. Кое-какие до костей облезли, остальные, значит, частично. По всему видно – секта «крузейрос». Над алтарем лук их висит, а, значит, на деревьях тамга в виде кривого меча.
– Только этого нам еще не хватало, – попытался почесать затылок Крисп, но наткнулся рукой на шлем и с досадой сплюнул в сторону.
– Что за секта такая? – пришедшего в себя Олега одолело любопытство. – Опасная?
– Не сказать чтобы очень, – покосившись на прислушивающуюся к разговору Лицинию, ответил Крисп. – Но вредная. Поклоняются имперскому оружию, особенно луку «ак-куйлаш», боевому молоту «ах-хаммер» и кривому мечу «аш-сашхо». Говорят, что приносят кровавые жертвы. Что, как мы теперь узнали, правда. Подлежат суду как противники герцогской династии и вообще вредный элемент.
– А почему именно имперскому? – удивился Гордеев – Если «ак-куйлаш» – это склавенский составной лук «кулак», а «хаммер» – готская булава? Вот аш-шахсо – не знаю.
– Не аш-шахсо, а аш-сашхо, с вашего разрешения, – поправил Олега Луций. – Это кривой эльфийский меч. По-эльфийски похоже называется, вроде «саа’ас-шаашх’о», значит. По-нашему вроде как «длинный кривой меч» и значит.
– То есть имперцы у всех народов оружие заимствуют? – переводя разговор на другую тему, Олег старался отвлечься от виденного на поляне.
– Они, с вашего разрешения, только и умеют, значит, что заимствовать, – подтвердил Луций.
– Что будем делать? По правилам, мы должны засаду поставить и местного префекта претория известить, чтобы они следствие начали. Ну и сами как свидетели здесь остаться должны.
– Сделаем проще. – Гордееву отнюдь не улыбалось сидеть здесь полдня, чтобы дождаться местных правоохранителей. И потом терять неизвестно сколько времени, отвечая на их вопросы. Нет уж, коли он сам не просто лекарь, а придворный врач Его Высочества, то можно и воспользоваться привилегиями своего положения. Тут ему в голову пришла мысль, как выйти из сложившегося положения. – Луций, раз уж вы с Муцием все подробно изучили, придется вам остаться. Чтобы инквизиторы-следователи побыстрее добрались, я мыслеграмму пошлю. Поляну прикроем «плащом», вам, – говоря это, он достал из сумки, закрепленной на возке, три артефакта, – два оберега дам и вот эту штуку оставлю. Сейчас на нее свои впечатления запищу, штатный маг-инквизитор прочтет.
Видно было, что поручение воинов не обрадовало. Но роптать никто не стал, надо, значит, надо. Оба пошли вместе со служанкой и возчиком к хозяйственной повозке, не оставаться же без запасов в лесу посреди дороги. Остальные собрались в дорогу. Пока они занимались приготовлениями к пути, Олег сходил поближе к поляне, просчитал необходимую площадь и силу заклинания, произнес про себя нужный алгоритм. С удовлетворением отметив, что навыки не забылись и вокруг поляны повисло, отгибая ветки деревьев и вдавливая в землю траву, выдающее себя легким отблеском в солнечных лучах добротное заклинание, он вернулся к стоянке. Там уже раскинулась небольшая круглая палатка, возле которой стояли двое остающихся охранников. Вскинув в прощальном салюте руки, они проводили маленький караван. И остались ждать вызванных Олегом следователей.
Дальше ехали в совершенно другом настроении. Настороженно поглядывали по сторонам и на идущих по дороге попутчиков охранники, погоняли лошадей извозчики, испуганно прижималась к Олегу Лициния. Ехали молча, лишь изредка ругались извозчики, да охранники окриками сгоняли с дороги мешающих проехать путников.
До поместья добрались вечером. Хмурые после дороги и переживаний лица постепенно светлели, а после душа и ужина, сервированного в триклинии, даже повеселели. Легли спать, как обычно, в одиннадцатом часу дня (что по времени оставленного Олегом мира соответствовало девяти вечера).
Ночь прошла беспокойно. Лицинии снились кошмары, да и сам Олег не один раз просыпался, увидев во сне поляну с результатом деяний фанатиков. Не очень помогали даже успокаивающие заклинания. Поэтому проснулся он совсем рано. Полюбовался раскинувшейся во сне женой, поправил на ней сбившееся покрывало и вышел в перистиль. Там его уже ждала домоправительница, немолодая степенная ромейка с веселым лицом. Поклонившись хозяину, она доложила, что в доме все в порядке, термы[10] готовы. Олег попросил подготовить легкую утреннюю закуску, а сам пошел умыться и заняться другими неотложными утренними делами.
Пока он умывался, проснулась и жена, так что в баню они пошли вместе.
Баня, вопреки ожиданиям Олега, оказалась очень даже неплохой. Не столичные Термы Поркус или знаменитые среди купцов Средиземья Термы Меркаторус, но очень даже неплохие для деревни. Обшитая досками «в подражание склавенам» из пахучей пинии парная (или точнее сауна, поскольку пара в ней не было, а просто горячий воздух, нагреваемый системой труб), небольшая, всего на несколько человек, мыльня с душем и бассейн, маленький, но обложенный камнем и пахнущий чистой родниковой водой.
«Баня… нет ничего лучше для человека после любых переживаний, с усталости, накопившейся после работы. Особенно если идешь в нее с женой. Заходишь, медленно раздеваешься, вполглаза наблюдая за тем, как появляется на свет прекрасное любимое тело. Так же не торопясь идешь в парную, где некоторое время обливаешься потом. Сидишь, чувствуя, как вместе с ним из тебя выходят усталость и злость, как на смену им приходит ленивое блаженство, та самая нирвана, которую тщетно пытаются обрести йоги. Не тем путем идете, товарищи. Лучше зайдите в сауну, а еще лучше – в русскую баню. И после первого же посещения парной обретете то, чего так долго добивались, истязая упражнениями тело», – усмехнулся Олег, слезая с полка у самого потолка, где воздух был столь горяч, что уши словно сворачивались в трубочку от жара.
Вышел из парной, окунулся в бассейн, разделенный на два отделения – с теплой, затем с холодной водой. Прошел в мыльню, где жена уже стояла под душем, помог ей помыться, чувствуя, как снова возвращаются желания, вполне объяснимые и вполне жизненные…
Его удивило, что Лициния была сегодня очень осторожна. Парилась недолго, да и в мыльне, после душа. Еще больше его поразило, что она решила не идти в парную второй раз.
– Что случилось, душа моя? – Он называл так свою «маленькую», когда ожидал какого-то неприятного разговора. – Ты заболела?
– Нет, мой могучий и великий лекарь, – ответила шутливо Лициния, – я знаю, что тебе не терпится испробовать свое искусство на мне. Но оно не понадобится. Я просто очень боюсь навредить тому, кто появился во мне.
Несколько мгновений он стоял, ничего не соображая, пытаясь вспомнить заклинания экзорцизма. Потом до него наконец дошел истинный смысл слов жены, и он, не удержавшись на внезапно ослабевших ногах, присел на лавку. У него будет сын (или дочка? Неважно, главное – будет), он не зря жил на свете.
