Евгений Прошкин - Смертники
— А вот и наше гнездо, — объявил Коршун.
Они проходили очередной двор, одновременно похожий и не похожий на другие. Качелей и горок здесь не было, зато оказалась песочница, заросшая сорняком, как клумба на брошенной могиле. Двор вывел на площадь, в центре которой торчал креатив какого-то жестянщика под названием «Дерево Дружбы Народов». Слева за памятником стоял маленький магазин «стекляшка», впрочем, стекол в рамах давно уже не было, и сейчас он напоминал скелет исполинского животного. — Сюда, — сказал Коршун, забирая правее.
Книжный магазин был белым двухэтажным зданием, вероятно, вполне современным для своей эпохи. Окна и служебный вход были заколочены досками и листами железа. Олегу невольно вспомнился баркас «Мечтатель». На дороге, словно лодка меньшего водоизмещения, дрейфовал в никуда рейсовый автобус с вырванной рулевой колонкой. На крыше магазина стояли приземистые буквы «КНИГИ», от которых веяло детством. Гарину вдруг захотелось устроиться в удобном кресле и неспешно прочитать толстую, пахнущую приключениями книгу.
«Это нужно было делать раньше, — подумал он с печалью. — Теперь сам не знаешь, как из этих приключений вылезти».
Дождь кончился внезапно: он просто оборвался, будто сверху кто-то обрезал длинным ножом бесконечное полотно из капель. Когда Олег поднимался на крыльцо магазина, облака уже разбежались, и в небе вновь появилось неназойливое солнце.
— Свои, — бросил Коршун сталкеру, курившему у распахнутых дверей.
Столяров с Гариным вошли внутрь и осмотрелись. Бывший торговый зал книжного превратился в комнату отдыха: вдоль стен стояли маленькие и большие диваны, в центре были сдвинуты разнокалиберные столы — все, что удалось найти в ближайших домах. Не хватало только телевизора.
Несколько мужчин вялыми жестами поприветствовали Коршуна и его друзей.
— Шифт, Гога, Вишня, Налим, — бегло представил их Яцек, тыкая пальцем в каждого.
Сталкеры были молодыми, крепкими и настолько похожими, что возникал вопрос, для чего им нужны разные клички. Гарин кивал из вежливости и тут же забывал эти странные имена в надежде, что вспоминать их не придется.
— А это Порох, наш аксакал, — сказал Яцек, указывая на человека с темным лицом, который устроился на узкой кушетке в углу и без интереса листал потрепанный глянцевый журнал.
— Что с Доктором? — спросил тот, не отрываясь от просмотра.
— С Доктором… все… — вздохнул Коршун.
— Я так и знал, — бесцветно произнес Порох.
— Пошли в кубрик, шконки себе подберете, вещи лишние кинете, — сказал Яцек Столярову. — Да и пожрать давно пора. Крыс у нас не водится, — продолжал он по пути, — так что снарягу и стволы оставляйте спокойно. Хотя некоторые предметы, особенно милые сердцу, бросать без присмотра не стоит, — со значением проговорил он и толкнул дверь в подсобку.
Это действительно был кубрик: глухая комната без окон, площадью около тридцати квадратных метров, плотно заставленная армейскими двухъярусными койками. Кое-где похрапывали сталкеры, большинство мест было свободно. Несколько кроватей стояли с голыми сетками, матрасы на них были скатаны, как в плацкартном вагоне, ожидающем пассажиров.
— Выбирайте из этих, они не заняты, — сказал Яцек.
Гарин поблагодарил и автоматически направился к стене, где над тумбочкой висел несвежий постер с Анджелиной Джоли. Столяров устроился через проход от Олега, оба выбрали места на нижнем ярусе.
Яцек неуверенно остановился в центре кубрика.
— Пока не начали распрягаться, может, в другом месте ляжете? Например, у дверей, там воздуха больше.
— А в чем дело? Здесь занято?
— Если матрас свернули, значит, свободно. Кстати, надо будет за Доктором прибрать, — сказал сталкер без лишнего трагизма. — Но это место — оно… нехорошее, в общем.
— Ты говори по-человечески.
— Ну, приметы у нас тут свои. Тот, кто раньше здесь спал, ушел на Большую Землю.
— И что? Типа офоршмачился?
— Да какой там… Просто взяли его на переходе. И взяли как-то по-плохому. Короче, пропал человек.
— Может, завязал и решил жить, как все нормальные люди?
— Не-е, — осклабился Яцек. — Дизель не был нормальным, это кто угодно подтвердит. Лихой сталкер, профи экстра-класса. Он был повернут на Зоне.
— Дизель? — прищурившись, переспросил Олег.
— Ну да. Вот как у тебя на ботинках написано, так его и звали. Гарин растерялся. Он не мог объяснить, почему сразу пошел к этой кровати, просто это место показалось ему комфортным. Анджелина Джоли, опять же. Он не особенно ее любил, но постер на стене выглядел настолько мило, что… у Гарина как будто и выбора не осталось. Он сел на эту койку, как на собственное место.
— Плевать на приметы, — вклинился в разговор Столяров. — Если не занято, то мы ложимся здесь. Моя-то шконка в порядке, или над ней тоже проклятие витает?
— Твоя в порядке. Тут Лаврик спал. На прошлой неделе его контролер заморочил, а потом снорки добили, пока он очухивался.
— Ну и ладно, — умиротворенно молвил Столяров.
— Подваливайте к нам, как устроитесь, — сказал Яцек, выходя из кубрика.
Гарин проследил за ним взглядом, потом выждал еще несколько секунд и прошептал Столярову:
— Что ты мне там гнал на улице? Какие дары природы, какой, на хрен, Мичурин! Я не собираюсь зависать в Зоне до зимы, чтобы обеспечивать кому-то сытую старость.
— Не волнуйся, разрулим. Не мог же я сказать им, что мы работаем в Институте и что моя прямая обязанность — поотшибать тут рога всем, начиная с самого Коршуна! Не нужно плодить лишних вопросов, особенно у людей алчных. Пусть лучше принимают нас за таких же барыг, как они сами, только чуток продвинутых. Пусть верят в простую правду, иначе начнутся выяснения, а это нам ни к чему.
— Угу… Я примерно так и подумал, — ответил Гарин с облегчением.
Запихнув рюкзак под кровать, он открыл тумбочку. Ее прежний хозяин действительно собирался вернуться: в выдвижном ящике лежали четыре пистолетные обоймы, механическая бритва, чекушка дешевой водки и фотография Марины.
Олег сжал зубы до боли.
Марина?..
Все началось с мотоцикла, им же и закончилось. «BMW К-1300», красавец. Даже не самолет — птица! Чтобы купить это чудо, пришлось заложить квартиру. Ерунда! Дела на фирме шли хорошо, кредит он гасил с опережением. Зато какие у него были девушки! А потом появилась Марина, и он понял, что влюбился впервые по-настоящему. Все только начиналось, впереди была вечность. В городе стояла жара, они ездили на реку. Часто, почти каждый день. Они не нравились местным — малолетним деревенским ублюдкам, всегда пьяным и верящим, что городской чувак на мотике украл их счастье. Что он мог у них украсть? Он не трогал их самогон, а больше их ничего не интересовало. Но они считали иначе и однажды ночью додумались натянуть трос между деревьями, в полуметре над дорогой. «BMW» — красавец, птица! — летел и переворачивался так медленно, что они с Мариной успели посмотреть друг другу в глаза и попрощаться. В итоге он ободрал руку — совсем немножко, даже не пришлось зашивать. Мог бы повредить голову, но спас шлем. А Марина… Марина разбилась насмерть. Они могли бы и разойтись — неизвестно, как бы там сложилось дальше, но за них все решили три несовершеннолетних алкоголика, и впереди не осталось ничего, что было бы похоже на смысл жизни. Через неделю, такой же теплой ласковой ночью, он вернулся в деревню с «Чейзером». Он творил еще большее зло, чем они, он это знал, но остановиться не мог. Без проповедей и без пафоса, молча шел за кодлой пытавшихся уползти подонков и разносил им затылки — один за другим, один за другим. Не спрашивая, кто виноват, не обращая внимания на пьяные мольбы, он казнил их всех. На следующий день он был уже в Зоне. Яцек не соврал: Дизелю незачем было оставаться на Большой Земле, в Зону он пришел навсегда.
Гарин застонал и откинулся на твердый рулон матраса.
— Что с тобой? — спросил Столяров.
— Погоди… — Олег резко поднялся, достал из тумбочки бутылку и, свернув пробку, вставил горлышко в рот.
— Ты что творишь? — обеспокоился Михаил.
— Не могу, я не могу больше… — Гарин отдышался и сделал еще один глоток. Водка лилась издевательски медленно, плескалась и обжигала. — Галлюцинации меня уже доконали. Я нездоров, Миша. Дома это было бы не так страшно, хотя радости тоже мало… Но тут кругом оружие, я просто не знаю, чего от себя ожидать.
— Не сгущай краски. Ты выглядишь абсолютно вменяемым человеком. — Это снаружи. А внутри, — Гарин с силой постучал себя по лбу, — там какое-то радиоактивное кладбище. И знаешь что? Чем чаще я надеваю «венец», тем глубже проваливаюсь куда-то в чужую жизнь. Хотя я могу и ошибаться… Но мне так кажется. Я это заметил. Вот, вот! — Олег азартно схватил фотографию и потряс ею перед носом у Столярова. — Спроси у местных, что это за девушка.
