Джеймс Баркли - Эльфы. Во власти тьмы
Такаар нахмурился. Он никогда даже и не думал о том, чтобы подстричь их. Он взглянул на свои руки. Они дрожали мелкой дрожью, которая лишь временами ненадолго прекращалась. Так было всегда, с тех пор как он появился здесь десять лет назад. Ах да.
— Это я?
Увы. Жалкое зрелище, не правда ли?
Так оно и было. Такаар оторвался от своего отражения. Боль в сердце не утихала, но сжигавший его жар ослабел, давая ему передышку. Он встал и окинул взглядом простор Верендии-Туал, там, где устье реки выходило в океан.
У него были ножи, которые следовало наточить.
* * *Аринденет притих и затаился, и обманчивое спокойствие нарушали лишь звуки подготовки отряда к отходу. Улыбки облегчения, пробегающие по лицам людей, не могли скрыть обещаний страшной мести, срывавшихся с их губ. Силдаан закрыла врата храма, оставив за ними кровь на камнях пола перед статуей и у бассейна и воспоминание о выражении лица Ауума.
Она обошла храм по кругу, не обращая внимания на людей, укладывавших в заплечные мешки снаряжение и припасы, точивших мечи и неизменно почесывавшихся. Ни один из них не выглядел здоровым, несмотря на примочки, настойки и бальзамы, которыми она их снабдила.
Углубившись в лес, она преклонила колени и стала молиться Иниссу перед Алтарем Возвращения, священной реликвией, у которой выложили умерших, дабы лес взял их к себе. Перед нею, уже отчасти скрытые буйной растительностью, со следами пиршества подданных Туала, лежали ее верные жрецы и близкий друг Лиит. Здесь же находились и девять ТайГетен. Плоть их, почерневшая от яростной человеческой магии, отвалилась с обглоданных и омытых добела костей.
— Инисс, услышь меня. Шорт, услышь меня. Защити души новопреставленных слуг твоих, и пусть они славят твое величие и твою доброту. Пусть они узрят то, что я молю тебя явить живым. Твои армии должны восстать со мной. Эльфы не могут жить, как единое целое. Кланы не могут запятнать себя кровосмешением. Порядок должен быть восстановлен. Порядок к вящей славе твоей.
— Родословная богов должна отразиться в наших людях. Мы, члены клана Инисса, милосердные и всепрощающие, снова будем править эльфами. Мир будет нашим. Прости мне мои дела и поступки. Я живу только для того, дабы вершить дела твои и увидеть, как люди твои живут и радуются на земле твоей. Пролитая кровь да послужит грядущему процветанию.
— Твой храм будет очищен от скверны. Все следы людей будут стерты с лица его. Все, что я делаю, дороги, которые я выбираю, — все это ради тебя. Благослови руки мои, благослови глаза мои и направь меня. Душа моя принадлежит тебе. Услышь меня.
Силдаан еще долго стояла на коленях, положив одну руку на землю, а другую простирая к небесам. Жужжание мух над телами и шорохи в подлеске внушали ей покой и умиротворение. Обновление, возрождение и возвращение. Она вновь склонила голову перед павшими иниссулами и гибким движением поднялась на ноги.
Гаран уже ждал ее, и она зашагала рядом, когда он направился обратно в храмовую деревню.
— Мне нужно сообщить тебе кое-что о твоем бывшем друге ТайГетен и его жреце. Они расстались и движутся в очень интересных направлениях.
Силдаан вопросительно подняла брови.
— Ни к чему, чтобы они и дальше нарушали наши планы. Они и так доставили нам достаточно хлопот. Найдите их и убейте, если сможете. Твои люди способны выполнить такую задачу?
— У меня есть люди, обладающие нужным опытом именно в этой области.
— Хорошо. — Силдаан оглянулась на ходу, бросив быстрый взгляд на Алтарь Возвращения и мертвых, лежавших у его подножия. — Очень хорошо.
— Тебя гложет чувство вины, насколько я понимаю? — осведомился Гаран.
— Я не чувствую за собой вины. Одно лишь сожаление о том, что эти достойные эльфы не смогли раскрыть глаза и увидеть правду.
— А ты еще называешь людей жестокими. — Гаран приостановился посреди опушки. С правой стороны, у задних врат храма, стояла группа из двадцати пяти солдат и магов. Но он махнул рукой налево. — А что делать с этими? Почему я должен их помиловать?
Силдаан вздохнула. Дюжина насмерть перепуганных храмовых служителей и трое жрецов, старавшихся их утешить. Жрецов, которые поверили в дело Силдаан и избежали несчастья встретиться с Сикаантом.
— Они не совершили никакого преступления. Это — люди Инисса. Они не пострадали, и мои жрецы позаботятся о них.
Гаран покачал головой.
— Тебе виднее, но я бы советовал…
— Не стоит. Это — мои люди. Или я плачу тебе недостаточно, чтобы ты держал свое мнение относительно моих дел при себе?
Гаран коротко рассмеялся.
— Сколько бы ты ни заплатила за то, что мы деремся на твоей стороне в этой проклятой дыре, все будет мало. Но это — наша ошибка на переговорах, а не твоя, верно? Просто не опаздывай с платежами, и все дела.
— О да. Я, конечно, осталась одна, но ведь без меня вы не просто потеряетесь и погибнете в тропическом лесу, вы потеряетесь и погибнете в нем задаром. Дерись лучше, Гаран. Отрабатывай свои деньги. Убеди меня в том, что мы встретим твои подкрепления там, где должны, и именно в то время, когда они нам понадобятся.
Гаран направился к своим людям. Недовольный ропот стих, и они выжидательно уставились на него.
— Заканчивайте сборы и разбирайте снаряжение. Мы уходим. Я слышал, что в Исанденете и на побережье, к нашему великому счастью, дуют прохладные ветры, а этих кусачих тварей куда меньше. Да и пути туда всего-то три дня. Вы со мной?
Его люди повеселели, засмеялись и начали вскидывать на спины заплечные мешки, затягивать пояса и завязывать шнурки на башмаках. Кое-кто поспешно ставил примочки на язвы и нарывы.
— У вас есть только птицы, гонцы и лодки, чтобы доставлять послания на другой конец этой нелепой страны; у нас же есть магия. Мои маги умеют разговаривать с нашими кораблями так, словно сами стоят на их палубах. Мы называем это единением, и вскоре ты поймешь, что это и есть краеугольный камень твоей драгоценной победы.
Силдаан вопросительно приподняла брови.
— Вы и в самом деле способны на это?
— Тебе нужна демонстрация?
Она молча взглянула наемнику прямо в лицо. В его глазах не было и следа злорадства. Или лжи. Впервые за много дней она вдруг поняла, что может немного расслабиться.
— Я вполне удовлетворюсь тем, что твои корабли будут стоять в гавани, когда мы войдем в город.
— Что ж, благодарю тебя за то, что ты по-прежнему веришь мне.
— Разве у меня есть выбор?
— В общем-то, нет. Но для нас это не повод враждовать. Но я хотел сказать тебе еще кое-что; я могу гарантировать своевременное прибытие моих сил, а вот уверена ли ты в том, что твои люди в городе сделают то, что ты им прикажешь?
Силдаан пожала плечами.
— Ты прекрасно понимаешь, что в таком деле не может быть никаких гарантий. Но в Исанденете у меня есть влиятельные союзники. Те силы, которые мы привели в движение, способны дать только один-единственный результат. Верь мне так, как я вынуждена доверять тебе. Я знаю, как мыслят эльфы.
— И ТайГетен?
— Можешь считать их самой большой угрозой для себя. И твои маги должны находиться в постоянной готовности встретить их, потому что солдаты не будут готовы никогда.
— Вижу, твое доверие очень ограничено.
Пришла очередь Силдаан издать короткий смешок.
— Вера не остановит звено ТайГетен. А магия может. Если постараться.
* * *Они оказались настолько глупы, что даже не поняли, что им грозит. Они так и стояли, растравляя свою ненависть и размахивая дубинками, кулаками, факелами и мечами. А ТайГетен, уже в боевой раскраске, опустили головы в краткой молитве, после чего стремительно хлынули с паперти вниз по ступеням в толпу.
— Очистить это место, — прокричала Катиетт. — Осквернители святынь. Еретики.
Лицо оказавшегося перед нею ula прояснилось в самый последний момент, и от тоскливого осознания неизбежного конца у него отвисла челюсть. Катиетт выбила у него из рук факел, который улетел куда-то в толпу. Взмахнув одним своим клинком, она отсекла ему ухо, а вторым перерезала горло слева направо. Мужчина схватился обеими руками за рану и попытался закричать.
Еще один ula свалился ей под ноги, зажимая ладонями распоротый живот, из которого вываливались курящиеся паром внутренности. Катиетт перепрыгнула через него, мельком бросив взгляд направо, где Графирр коротко взмахнул своим окровавленным клинком. Катиетт ударила ногой в лицо какую-то iad, волочившую по земле длинный меч, приземлилась на ту же ногу и с разворота вонзила свой клинок в незащищенную грудь эльфийки.
В лицо ей сунули факел. Катиетт выбросила левую ногу, блокируя палку с горящей шерстью, вымоченной в смоле. На мгновение она застыла в этом положении, удерживая ступней запястье ula и бедром касаясь щеки. Крутнувшись на месте, она взмахнула обоими клинками, вспарывая ими живот эльфа.
