Михаил Луговой - Игра на понижение
– Пассажиры вышли, замечаний не отмечено, – доложила она.
Омид Танвир лишь кивнул в ответ и, оглянувшись на экипаж, бросил:
– Ну, что, выходим? – и первым вслед за пассажирами направился к люку.
В десяти метрах впереди него Ицхак Ланир, видя, что выход в пассажирский терминал все ближе, оглянулся на своих бойцов и кивнул головой, давая старт операции.
Дальнейшее они неоднократно репетировали на базе «Магавира» под Ширазом, где на скорую руку были сооружены макеты интересующих их помещений парома и терминала.
Азрак вышел вперед и встал поперек прохода рядом с Ланиром. Сурра и Басал переглянулись и кинулись вперед. По плану все они должны были выкатиться в помещение терминала одним клубком, чтобы ни у кого не возникло иной мысли, кроме той, что эти люди дерутся всерьез. Но малая гравитация, моделировать которую на Земле сочли излишним, внесла в план коррективы. Ланир с Азраком от удара просто вылетели спинами вперед из прохода и врезались в толпу остальных пассажиров, расшвыряв их, как кегли. Несколько человек упало. Пассажиры еще не успели сменить земную обувь с обычной подошвой на лунную с подметкой из губчатой резины, обеспечивающей достаточное сцепление с поверхностью, и, теряя равновесие, скользили по пластику пола, словно тот был намазан маслом.
Ланир хладнокровно отметил, что все идет не совсем по плану, заметил шарахнувшихся в стороны пассажиров, круглые глаза сотрудников космодромной команды и двух полицейских, огромными прыжками несущихся к ним со стороны поста безопасности. После чего тщательно прицелился и заехал кулаком в глаз прыгнувшему на него из проема пассажирского переходника Сурре.
Попал удачно – глаз должен заплыть. Увидев летящий к его лицу кулак, он подавил в себе желание уклониться, замер, непроизвольно зажмурив глаза, и дождался, пока острые костяшки на руке Азрака скользящим ударом не рванут ему кожу на щеке. После чего открыл глаза и хорошо рассчитанным тычком расквасил тому нос, позаботившись, однако, чтобы не нанести более значительных повреждений.
Секунд двадцать все четверо, изрыгая грязные ругательства в окружении шарахнувшихся пассажиров, обменивались оплеухами, которые выглядели более эффектными, чем эффективными, и, прежде чем подбежавшие растерянные полицейские применили шокеры, разбили друг другу лица ровно в той степени, которая и предусматривалась планом. Ланир успел порадоваться – вариант с шокерами устраивал его больше, чем какой-либо другой. Прежде чем получить электрический разряд, превративший его тело в один сплошной спазм, он успел увидеть растерянные лица появившихся из переходника пилотов и девушки-бортпроводницы. А на балконе второго яруса помещения терминала небрежно облокотившуюся на перила фигуру черноволосого человека в темном комбинезоне – советника представительства Уммы на Луне Джамала Абидина, по совместительству представлявшего на спутнике ведомство Джалили, от которого зависело осуществление второго этапа операции. Абидин, глядя на свалку внизу, улыбался.
…– Итак, господин Мелек, – спустя час внушал Ланиру, прикованному наручниками к спинке стула, какой-то невысокий чин, на рукаве форменного кителя которого была эмблема Международной полиции – лунный шар, меч рукоятью вверх и весы, – какова была причина драки?
– Не твое собачье дело, придурок, – спокойно ответил тот.
– Что? – опешил полицейский. – Что вы себе позволяете?
– Что хочу, то и позволяю, – продолжал измываться Ланир. – Мы подрались, так это наше дело. Вы свой нос туда не суйте.
Он не испытывал никакой неприязни к чиновнику, но вести себя как порядочному человеку не стоило. Так и освободить могут ненароком.
– Господин Мелек, – снова начал увещевания полицейский, в упор глядя на Ланира блеклыми голубыми глазами. – Вы подписали контракт о работе на Луне, чем приняли на себя определенные обязательства. Ваше поведение недопустимо. Луна – это территория повышенной опасности. У нас такие… резкие люди, как правило, долго не живут. Я настоятельно прошу вас пересмотреть свое поведение и для начала ответить на мои вопросы.
– Срать я хотел и на Луну, и на контракт! Вы, гребаные крестоносцы, уже совсем честных мусульман достали. Туда не ходи, сюда не смотри, свинину ешь, вино пей!
– Вашим религиозным обычаям и церемониям никто не мешает, – начал оправдываться сбитый с толку чиновник. По его поведению было видно, что кампания «исламского достоинства» добралась уже и до Луны. – Но я и словом не упомянул ваши религиозные обряды. Я всего лишь хочу…
– А я не хочу! – перебил его Ланир. – Я надеюсь работать в коллективе, где к моей религии будут относиться уважительно, а не бить меня током только потому, что я гражданин Уммат аль-му’минин!
– Охрана применила шокеры потому, что вы устроили безобразную драку, а не потому, что, вы мусульмане, – заметил чиновник. – Хочу заметить, что если вы не станете вести себя прилично, я буду вынужден поставить вопрос о досрочном прекращении вашего контракта.
– Промокший не боится дождя, – пожал плечами Ланир. – Мне такой контракт не нужен. Я отказываюсь его исполнять и заявляю о его разрыве!
Чиновник некоторое время смотрел на него молча.
– А вы хорошо подумали, господин Мелек? – спросил, наконец, он. – Вы знаете, сколько стоит доставить вас на Луну и обратно? Эдвин Олдрин в свое время сказал, что если бы здесь на поверхности лежали золотые слитки, то доставка их на Землю обошлась бы вчетверо дороже их стоимости. Разрыв контракта по вашей инициативе означает, что эти деньги взыщут с вас. Может быть, дать вам время, чтобы вы хорошо подумали и взвесили все?
– А ты, ибн шармута, мои деньги не считай! – крикнул Ланир. – Я не буду работать там, где ко мне отказываются проявлять уважение. И вообще я требую встречи с официальным представителем моей страны!
Чиновник пожал плечами и нажал клавишу у себя на столе. Сзади распахнулась дверь, и появились аж двое конвойных. Полицейский показал им на Ланира.
– В бокс его. И давайте сюда следующего.
Конвойные сняли наручники, профессионально заломили Ланиру руки и повлекли его по длинному и плохо освещенному зеленоватым светом ламп коридору блока безопасности. Ланир не сопротивлялся. Он представил себе, какие глаза будут у полицейского чинуши, когда и трое остальных его товарищей один за другим объявят о разрыве контракта. Конечно, их станут уговаривать пересмотреть свое решение. Но на это у представителей Международной администрации будут только сутки.
Двумя уровнями выше комиссар Международной полиции, которого выдернули из постели в связи с инцидентом в терминале, опрашивал экипаж парома.
– То есть в полете между ними никаких конфликтов не было? – спрашивал он уже в третий раз.
– Да не было между ними никаких конфликтов! – в отчаянии подтвердила Алина. – Да, они опоздали, что-то там с самолетом у них произошло, но в остальном они вели себя вполне обычно.
– А общались ли они между собой в полете, госпожа Блинова? – продолжал спрашивать комиссар. – Может быть, они покидали свои места в амортизаторах?
– Да, разумеется, покидали, – кивнула девушка. – Между прекращением разгона к Луне и началом маневра торможения есть почти шесть часов, во время которых пассажирам разрешается покидать амортизаторы, чтобы оценить невесомость. Очень редко люди отказываются от этой возможности. В этом полете отказавшихся не было. Что касается общения, – она пожала плечами, – за всем не уследишь, может быть, и общались. Но никаких проблем это не доставляло.
– Если это настолько важно, – вступил в разговор второй пилот, – то можно взять записи камер наблюдения в пассажирском отсеке. Вся подобная информация сохраняется в СОКе.
– Не думаю, что это хорошая идея, – покачал головой командир экипажа. Поглядел на комиссара и пояснил: – СОК – это система объективного контроля. Иногда ее называют «черным ящиком». В принципе, все, что происходит в пассажирском салоне и обоих постах управления, записывается. Но эта информация нигде не сохраняется, после возвращения парома на Землю ее стирают, чтобы исключить разглашение личных данных. Если, конечно, на борту не произошло каких-либо инцидентов. Но в данном случае инцидент произошел уже в терминале… Нет, конечно, если вы желаете, эти записи могут быть предоставлены. Но это будет означать задержку отлета минимум на сутки, поскольку непрерывный сеанс записи является юридическим подтверждением полета. Придется перезапускать сеанс, заново согласовывать все документы, чего не хотелось бы.
– Да, задерживать паром нет смысла, – комиссар озадаченно почесал лысину, потом вдруг поднял глаза. – Позвольте, а разве телеметрия не идет у вас с борта онлайн, в реальном времени? Я что-то такое слышал.
– Идет, – согласился второй пилот. – Когда мы не в плазме – все время идет. Но там только служебные данные, для передачи аудиовизуальной информации нужен слишком широкий канал, если вы понимаете, о чем я.
