Андрей Петракеев - Позывной «Омега»
Молчун соорудил из нарубленных веток и мотка верёвки нечто вроде кровати – решётка на четырёх ножках-кольях. Филдса положили и привязали, андроид дал ему попить из пластиковой бутылки.
Механик достал из кармана горсть продолговатых семян и рассыпал их под импровизированной кроватью.
– Это модифицированный бамбук, его молодые ростки, размером в десять сантиметров, добавляют в салаты в ресторанах, наверняка ты сам заказывал такой. Мягкий, сочный, сладкий… Но вот когда ростки вырастают сантиметров пятнадцать-двадцать, то они становятся жёсткими. Ты будешь умирать два дня, за это время ростки отвердеют и будут прорастать сквозь твоё тело. И что самое интересное, два дня ты будешь жить, так, по крайней мере, говорят статьи про древние казни. Я вообще-то хотел убить тебя по-другому, но не нашёл приспособлений, ну да ты не последний, ещё испробуем.
– Сумасшедший! Маньяк! Отпустите меня! – завопил Филдс и задёргался. – Отпустите! Я заплачу, заплачу, сколько хотите! Заплачу много! У меня куча денег!
– Ну раз у тебя куча денег, так купил бы себе шлюху и трахал бы её во все дыры! Купил бы целый бордель! Что тебе мешало?! Что?! – Молчун склонился над Филдсом и орал в ответ ему в лицо. – Зачем ты насиловал детей?!
Молчун замолчал и отошёл, приложил ладонь к виску, а потом стал водить пальцами за ухом, там, где находился имплант. Иногда боль была такой, что мутилось в глазах.
– Половинка, принеси из машины продукты и воду, что-то я проголодался.
Фелиция не обманула, ростки бамбука проросли в первый же день к вечеру, а за ночь поднялись на десять сантиметров. Молчун вырвал один росток и показал Филдсу, что лежал с заклеенным ртом, но тот не отреагировал, не то смирившись со своей участью, не то, просто уже не соображая, что происходит. Механик ножом срезал верхушки ростков наискось, так, чтобы ростки оказались заострёнными, и удовлетворённо покивал.
Ночью Молчуна разбудило мычание, это Филдс ерзал и пытался позвать на помощь, ростки бамбука доросли до его спины и уже упирались в плоть.
– Начинаешь умирать? – ехидно спросил он у Филдса, склонившись над ним в темноте. – Моли Бога, чтобы он послал тебе в следующей жизни прощение. И думай о том, что если бы не твой стручок и необоримая похоть, жил бы себе поживал, да деньжат наживал. Хотя с такими друзьями, как у тебя, не факт.
Как и обещал Молчун, Филдс умирал два дня. Всё это время Половинка не выключал камеру, поставив её на небольшой штатив.
На следующий день запись попала на стол Фелиции Воронофф, которая хоть и через силу, но всё же посмотрела ужатую по времени запись казни насильника. Вечером того же дня она передала кейс с вознаграждением приехавшему на встречу Молчуну.
– Надеюсь, вы не забыли мою маленькую просьбу? – спросил Молчун на прощание.
– Нет, мистер Олива, не забыла. Мало того, я помогу вам, чем смогу, если надобность возникнет.
Глава 26
Панчи Полковиц второй час наблюдал за двухэтажным домиком из густых кустов сирени. За поясом, больно давя на и без того полный мочевой пузырь, был заткнут пистолет, в кармане лёгкой тканевой куртки лежал любимый серрейтор.
Ланолли продержали его в подвале своего особняка ровно неделю. Его не кормили и не поили, предоставив самому выбирать – умереть или попытаться выжить. И он выжил. Если без еды ещё было терпимо, хоть Панчи и падал несколько раз в голодные обмороки, то с питьём пришлось туго. Выручила труба кондиционера, вылезающая из стены подвала на полметра, а потом вновь ныряющая в бетонную толщу. Тёплый воздух конденсировался и оседал каплями живительной влаги на голой трубе. Панчи слизывал её, тем и спасался.
А через неделю пришёл Марио Ланолли и избил Панчи, крепко избил, сломав пару рёбер, нос и запястье. Старший Ланолли бил от души, давая Панчи прийти в себя, точными ударами именно в те места, где было больнее всего. После получасового избиения Панчи был похож на отбивную котлету.
Ещё неделю к нему каждый день приходил доктор, который наложил корсет на грудь и примитивный гипс на руку, вправил нос. Все увечья Панчи можно было вылечить за пару дней в регенерационной камере, которая наверняка имелась в доме, но никто не торопился помогать горе-сутенёру.
А потом вновь пришёл Ланолли-старший, и Панчи упал на колени и пополз через весь подвал, умоляя больше не бить. Он просил, обещал сделать всё что угодно, лишь бы не били и не убивали.
Вслед за Ланолли в подвал спустился один из телохранителей мафиозного босса, неся с собой допотопную электроплитку и, как позже узнал Панчи, рабское тавро на металлической рукояти.
Телохранитель Ланолли накалил тавро и содрал и без того рваную рубашку с Панчи, ударом свалил его на пол, перевернул лицом вниз и приложил раскалённое тавро к левой лопатке.
– Теперь ты мой раб! – ухватив за жидкие волосы Панчи, сказал Ланолли. – Ты должен мне по жизни. Я мог бы забрать твою жизнь в обмен на жизнь брата, но ты будешь отрабатывать свой долг ровно столько, сколько я посчитаю нужным. Попытаешься избавиться от клейма, убью. Медленно. Сейчас ты получишь задание и уберёшься отсюда. Попытаешься сбежать, убью.
С этими словами Марио Ланолли вышел из подвала, а его телохранитель, который поставил клеймо, сказал:
– Пока ты болел, тебе вшили чип, так что не пытайся надуть босса. Делай, что говорят, и, возможно, в один прекрасный день тебе дадут вольную.
И вот теперь он сидел напротив одного из одинаковых в длинном ряду домов, следя за входной дверью. Сюда его привела наводка, которую выбили из двух сидящих в подвале-тюрьме людей.
Напротив дома остановился мобиль, из которого вышли двое, быстро оглядевшись, они прошли к двери дома и скрылись за дверью. Панчи выбрался из кустов, отряхнулся и не спеша пошёл к двери дома. Он позвонил пару раз, сделал паузу и позвонил ещё раз. Дверь открылась всего на ширину ладони, а он уже вставил в щель ствол пистолета и нажал на сенсор огня. Автоматическая «рекара» выплюнула шесть пуль-шариков, дырявя человека, а Панчи в этот момент навалился на дверь и, с силой растворив её, ворвался в дом. Второго он едва не убил, вовремя отвернув пистолет, лишь две пули задели жертву.
– На пол! На пол, сука! Пристрелю! – Панчи подбежал к раненому, ногой выбил пистолет, который тот успел достать. – Лежи тихо, мразь! Тихо!
Пятясь назад, Панчи прикрыл дверь, опустил ствол и выстрелил пару раз в первого, которого, казалось бы, убил. Тело дёрнулось и обмякло.
– Лежи тихо, урод! – голос Панчи дрожал от перевозбуждения. – Мне нужна информация о Молчуне, знаешь такого? Вы следили за ним, рассказывай!
– Мы потеряли его, – честно признался раненый. – Связь оборвана, мы сейчас сами в поиске. – Раненый замолчал, а потом робко спросил: – Ты из конторы или от местных?
– Заткнись! – Панчи ударил раненого в живот носком ботинка. – Выкладывай, где его потеряли? Быстро!
Рассказ был скуп и короток, после его окончания Панчи выстрелил в своего собеседника несколько раз, наслаждаясь щёлкающим звуком «рекары», перед нападением он нюхнул «басты». Но едва он открыл дверь, чтобы покинуть дом, то увидел летящий в лицо кулак. Это было последнее, что он запомнил перед тем, как уйти в нокаут.
Дик Варго подхватил падающего от удара в лицо Панчи, взвалил его на плечо, шагнул в дом, ногой захлопнув дверь. Свою ношу он сбросил рядом с только что убитыми топтунами, за которыми его послал «присмотреть» мистер Олива.
Осмотрев тела убитых и обезоружив Панчи, Дик принялся ждать, пока тот придёт в себя. А как только тот очухался, Варго прижал ствол «рекары» к голове несчастного сутенёра.
– Ты кто?
– Я твоя смерть! – Панчи вытаращил глаза и дёрнулся, наркотик придал ему сил и смелости, но не осторожности. И тут же ещё один удар отправил его в более долгий, по сравнению с первым, нокаут.
Дик по коммуникатору вызвал Оливу.
– Тут два трупа и один наркот, – сообщил он Молчуну. – Топтуны, похоже, отправились в последнее путешествие, а вот наркоман жив, и неплохо было бы с ним побеседовать, видимо, успел вытрясти что-то из этих двоих.
– Дик, – спокойно ответил Молчун после нескольких секунд молчания, – тебя пасут. Наркоман всего лишь приманка, кто-то переигрывает нас. Бросай всё и сейчас же убирайся оттуда. Живо!
Дик вскочил, бросил на грудь нокаутированного Панчи «рекару» и рванул к заднему выходу дома, петляя по коридорам. Но в дверь он не вышел, высадил плечом окно во внутренний дворик, вылетел, перекувырнувшись, вскочил и рванул дальше, к зелёной изгороди. В голове билась мысль – «Прикрыл бы кто!»
И бог, а может ещё кто, услышал его, из глубины дома послышались щелчки выстрелов и крики. Варго успел всего на десяток секунд, дверь вынесло мощным ударом, а в холл ворвались четверо. Но нежданных гостей встретил Панчи, он только пришёл в себя, схватил пистолет и стал беспорядочно стрелять. Автоматический пистолет раздавал свинцовые пилюли направо и налево, до тех пор, пока Панчи в упор не расстрелял кто-то из поддержки, что шла следом за четырьмя бойцами.
