Дмитрий Корниенко - Душа для Командора
– Иди, Дрэйд, – сказал Андрей. – Я сейчас подойду к кораблю. Мне надо закончить с проводником.
– Конечно, Командор, – Дрэйд посмотрел на Дюка, и в этом взгляде Андрей уловил совсем иной смысл своих слов. – Но… похоже, вы очень слабы. Давайте все вместе дойдем до корабля, а там я вас оставлю наедине.
"Тень" находилась совсем рядом, скрытая домами. Звездолет стоял на площади, переливаясь среди серых грязных теней каким-то фантастическим аттракционом, высунув ребристый язык трапа. Дрэйд вслед за Сарусом поднялся на борт, скрылся было внутри, однако не ушел, а продолжал стоять в тамбуре, и видны были лишь его освещенные ноги в черных блестящих сапогах. А Андрей повернулся к Дюку, который неохотно плелся сзади и явно нервничал.
– Хотел спросить, Дюк, Кея уже рассчиталась с тобой?
– Да. Она уже рассчиталась и со мной, и с Робертом.
– Тогда удачи тебе!
– И тебе удачи. Пусть твой ангел-хранитель и дальше бережет тебя.
– Ангел-хранитель, – машинально повторил Андрей, и перед глазами встало бледное аскетичное лицо и заискивающие глаза.
– Получается, что мой ангел – маньяк и убийца, – сказал Андрей. – Я хочу, чтобы ты спустился к нему в подвал и все закончил.
– Я не твой ангел и не убиваю людей.
– Но ты ведь будешь здесь ходить! Тебе ведь захочется спать спокойно, Дюк. Ты ведь понимаешь, Дюк, что это наверняка он причастен к убийству проводников!
– А может, не он, может, кто-то другой. Или кроме него есть еще кто-то. Когда-нибудь ты поймешь, Андрей, что не то важно, жив или мертв маньяк и убийца, а важно, что ты соблюдаешь Условие. А Условие требует, чтобы я уходил из города, потому что скоро ночь.
– Ужас города, его кошмар и легенда лежит сейчас в захарканных кровью тряпках в двух шагах от тебя! – вскричал Андрей. – И ты пойдешь сейчас по главной дороге, где вросли в землю колья и тебя проводят пустые глазницы твоих мертвых друзей. Убей его!
Дюк попятился, не сводя со Андрея глаз, подхватил рюкзак и, одевая его уже на ходу, поспешил прочь.
Андрей постоял, глядя ему в след, потом немного пришел в себя и с запоздалым миролюбием крикнул:
– Эй! Дюк! А не страшно будет в лесу одному ночевать?
– Страшно, – отозвался Дюк. – Но я привык.
– Привычка к страху – это смелость, – крикнул Андрей, но Дюк больше ничего не ответил и не обернулся. Таким и осталось в памяти Андрея прощание с этим последним землянином: холодный весенний сумрак, на темнеющем небе одна за другой вспыхивают звезды, а Дюк уходит, покачивая рюкзаком на устало согнутой спине, не страшась исчезнуть в ночной мгле, которая затягивалась за ним на глазах.
– Значит, судьба нам еще встретиться, Хигус, – еле слышно прошептал Андрей, поднимаясь по трапу. Эмоции переполняли, а силы, наоборот, оставляли, и мысли вырывались бессвязным бормотанием. – Бог свидетель, я не хотел такого союзника.
Едва Андрей зашел внутрь, как трап за ним сразу стал убираться в корпус корабля. По узкому коридору со светящимися мягким белым светом переборками полковник проводил мнимого Командора до двери в каюту. Сам он остался снаружи, а Андрей зашел внутрь. Резко пахнуло синтетикой, пластиком, нежилым помещением, хотя имелась кровать, небольшая, под стать каюте, на ней уже была разложена одежда – что-то темно-синее и свободное, а одна из белых стен, изрезанная на квадраты, напоминала шкаф для картотеки, и в этих ящичках, видимо, хранилось все необходимое для долгого полета. За белой подвижной перегородкой находились душ и туалет. Обернувшись к Дрэйду, Андрей обнаружил его с кольцом на протянутой ладони. И Андрей вспомнил.
Он вспомнил борта, уходящие вниз так глубоко, что ничего нельзя было различить, хотя весь корпус и шахта были ярко освещены. Тысячи примагнитившихся к обшивке роботов ползали по поверхности корабля, что-то приваривая, что-то полируя. Разрушитель походил на гигантский дирижабль, только не с мягкими, а с резкими гранями, угловатый, невероятный, и на всей этой невыразимой массе спичечной головкой выделялась сверху кабина управления. Именно к ней вел длинный, похожий на мост через пропасть, трап. Командор стоял у этого трапа, и Адрант сказал тогда:
– Я не приглашаю тебя пройти внутрь. Разрушитель Планет еще не готов. Но уже готово то, чем следует управлять. Возьми это кольцо. В нем жизнь корабля. После активации кольца Разрушитель будет подчиняться только твоим командам. Это корабль для одного.
– Разрушитель под моим командованием будет выполнять только вашу волю. Но как возможно управлять им в одиночку?
– Если бы ты понимал это, Командор, это бы означало, что корабль уже устарел. Но к нему не подходят сравнения, как и к оружию на его борту, броне и защитным полям. А потому и пытаться понимать бесполезно. Но когда кольцо окажется в центральном узле, ты все узнаешь.
– Когда Разрушитель будет закончен?
– Он должен быть закончен до конца войны.
Да. Все было именно так. Андрей смотрел на кольцо. Оно было скорее некрасивым и, наверное, его неудобно носить, такое массивное и угловатое. Но тот, кому оно предназначалось, о красоте его думал меньше всего. Тот, кто на него смотрел, думал только о власти.
Андрей оглянулся, но входная дверь была уже закрыта, Дрэйд ушел. Кровать выглядела чертовски соблазнительно, словно люлька с овальными мягкими бортиками, но Андрей понимал, что, скорее всего, у него есть минут пятнадцать на то, чтобы принять душ и переодеться, и надо будет идти в рубку и устраиваться в специальное кресло для взлета-посадки.
И через пятнадцать минут Андрей уже сидел в своем кресле. Сиденье медленно приняло форму его тела, опустились на грудь широкие, мягкие ремни, и опять захотелось спать. Как у всякого смертельно уставшего человека, у него не было никакого мандража перед полетом, а только одна мысль: "Быстрее бы уже…" Из-за широкого подголовника он не мог повернуть голову, но помнил, что Кея в кресле за ним, и там еще есть кресла, а в них еще несколько человек, один из которых, кажется, доктор Кунц.
Кея, Дрэйд, Кунц… У каждого наверняка своя игра. И каждый преследует какие-то свои цели, и ни до Андрея, ни до Командора им нет, в сущности, никакого дела. Ну и хорошо. А ведь как он обрадовался тогда в кафе, когда встретил Кею… Ему показалось, что он сам, что-то спрятанное глубоко у него в глазах наконец всерьез кого-то заинтересовало. Именно это его тогда поразило, а вовсе не угадывание снов или ее красота. И он понял потом, что ошибся, но надежда вновь возвращалась, потому что если нет любви, все становится скучно и бессмысленно. А сейчас предстоит большое путешествие, самое большое в его короткой жизни, а она будет короткая, надо уж признаться себе наконец, и хочется только напоследок увидеть свет фиолетовой звезды. Хочется посмотреть, как она окрасит океан, если там есть океан, и как фиолетовая дорога протянется от него и до звезды, и это наверняка будет ужасно красиво, и, может быть, даже Кея окажется рядом и не будет думать о своем хитром стратегическом плане, а будет думать о нем. А Андрей не станет забирать у нее мечту о Разрушителе, хотя и помогать не станет, потому что это невозможно – помочь ей, да и незачем.
И показалось Андрею в этот момент, что все эти загадочные люди, все те, которые окружают его сейчас, да и те, которые будут окружать его совсем скоро, все эти удивительные и таинственные эмиссары далеких Галактик потеряли свое величие и превратились в пустышки. Будто сам он не потомок мелкой, захолустной и очень молодой цивилизации, летящий навстречу обитаемой Галактике, раздвигая горизонты своих маленьких измерений, а какой-то властелин, собирающийся навестить дикое племя, совсем примитивное, где есть вождь, где есть шаман, и все ходы записаны, а намерения видны на ладонях и на лицах. И будут они приставать к нему со своими дурацкими хитростями, пока не поймут, что он лишь гроб с мертвым Командором, и даже не дадут досмотреть закат фиолетовой звезды, и потащат куда-то в темницу, откуда не видно никаких звезд.
Зато совсем рядом солнце, свое, знакомое, и через несколько часов оно выйдет из-за горизонта, из-за дымящихся серой предутренней дымкой развалин, и тогда все эти далекие злые звезды испуганно побледнеют и потухнут, будто и не было их никогда.
Звездолет загудел, дрогнул, напрягая стартовые двигатели, и грузно приподнялся, дожигая и доплавляя факелами из дюз все то, что находилось под брюхом, не успевшее сгореть и расплавиться при посадке. Опоры, безжалостно пробившие остатки проросшего асфальта, глубоко увязшие в чужой земле, медленно вылезали, поднимая пласты грунта, и уходили обратно во чрево космического корабля под быстрым названием "Тень". Андрей спал. Но ему не снились ни загадочная Кея, ни страшный Хигус. И не снился ему потерявший покой последний комендант орбитальной крепости Унк-Торн.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
1
Андрей проснулся. Некоторое время он лежал, приходя в себя, и наблюдал сквозь прозрачную крышку анабиозной камеры за своим размытым отражением на полированном металле потолка. Затем поднес руку к лицу и протер глаза. Повернув голову, заметил горящую зеленым светом клавишу, потянулся было к ней, но нажимать все-таки не стал. Не то чтобы хотелось полежать, разбираясь в своем душевном состоянии – на это просто не было времени. Требовалось обдумать дальнейшие шаги. Настал час показать себя Командором. Только станешь ли им вот так, за одну минуту, выйдя из короткого и в тоже время бесконечного сна?
