Юрий Вольнов - Сталь и песок
Грамотно загнав Милашку в мешок из подбитых машин, ветераны все-таки лишили ее свободы маневра. В образовавшемся из застывших танков пространстве было только два выхода. Попытайся выбраться по любому, попадешь под совмещенный залп сразу троих "кабанов", что для подраненной Милашки грозило полной остановкой всех узлов, – в реальном бою где вместо учебных лучей – бронебойный снаряд, Милашка бы уже пылала.
– Ну вот и отъездились, – удовлетворенно проворчал Дыба, – все, перехожу в осадное положение.
– Принял, – ответил Череп, мигом перебрасывая все свободные потоки энергетических контуров на оружейника. – Все, Косяк, теперь твой прощальный аккорд.
– А че нам, кабанам,…тьфу ты "бобрам", – весело поправился Косяк, злорадно рыкнув: -…невзлюбил чего-то я свинину.
Натужно взвыла гидравлика, Милашка грузно начала оседать. Перекрывая шелест песка глухим металлическим стуком смыкающихся сегментных пластин, начала подгибать под себя дуги, выставляя на показ мощно бронированные крылья.
Прикрываясь раковиной брони, Милашка спряталась под ореолом бархана. Поджидавшие в засаде ветераны, попрятавшись за подбитыми машинами и скалами, ждали подхода выживших "Медведей" – и не начинали атаку без мощной огневой поддержки. Громко воя перегретыми двигателями, исходящие маревом "Медведи" величественно месили песок, стягиваясь к единственным свободным проходам, к непокорной курсантской машине.
По сигналу командира ветеранов, одновременно набирая ускорение, по узким коридорам, машины попытались ворваться в "мешок", – два "Медведя", а за ними, сдерживая уязвленное самолюбие, нетерпеливыми рывками двигались более скоростные "Вепри".
Термические сканеры оказали стрелкам-ветеранам медвежью услугу. С открытыми заслонками для увеличения скорости теплообмена, Милашка парила жаром как привычный "Медведь", которые и образовывали непроходимые стены мешка. Смазанная на экранах неотличимым от других пятном, вдобавок укрытая маскирующим полем, Милашка стала невидимой.
Пока выбравшиеся на пространство "Медведи" искали, строптивую машину заставившую ветеранов понервничать, Милашка первым залпом выбила главный калибр ближнего "косолапого" а следующий импульсы учебных лучей выбили зеленый цвет из боковых башен медведя тем самым обезоружили "броненосца". Сбросив энергию маскирующего поля, которая сразу же ушла в накопители боковых орудий, Милашка накрыла серией выстрелов и второго "косолапого". Но успев в ответ заполучить упреждающий залп, главного калибра, который заставил Милашку взвыть тревожными индикаторами и серией ослепительных вспышек, вслед которым началось аварийное отключение навигационных систем.
– Вот и все, – устало проговорил Череп, расслабленно откинув голову, – Милашка, доклад о состоянии и общий канал.
На общем виртуальном пространстве экипажа, проявились пульсирующая красным фигура Косяка (почему она пульсировала красным?), бодро показывающего древний жест с комментариями:
– Вот вам! Выкусили!? – довольный Косяк клокотал от возбуждения, не прерывая поток слов о том, где он их всех видел и на чем он их всех вертел, пытался развеселить друзей, – Ну вы чего кисните парни?! Мы же победили, им к нам не пробраться! Пусть сосут лапу своим медведям!
– Косяк, слышь? – пытался докричаться до орущего стрелка Дыба, и поймав его на вдохе, все таки вставил: – а ты не подскажешь, как нам теперь отсюда выбраться?
– Э-э, – озадаченно промычал Косяк и слегка растеряно продолжил: – ну не знаю, что-нить придумаем. Все ты мне какие-то ребусы ставишь, вон пусть Череп думает, у него голова большая.
– А че думать, тут и думать нечего, – хмурясь, пробормотал Череп, рассматривая перечень повреждений. – Все, парни, откатались мы, у нас повреждены генераторы. "Косолапый" влепил от души. Фиксатор учебных попаданий отрубил ходовую.
Просматривая данные, которые выдал учебный фиксатор, Дыба возмущался больше всех – условные повреждения были рассчитаны на стандартного "Медведя", и не учитывали толщину брони "Милашки", так, что реально попасть в их генераторы противник ни как не мог.
– Командир, вызов по внешнему каналу, на общей частоте, – с придыханием пропел шаловливый голос Милашки.
– Косяк, ты достал, не меняй общий голос! – уже начиная злиться, начал Череп, – Невозможно настроиться на рабочий лад!
– А че, нормальный голос, – вступился за товарища Дыба, и шепотом продолжил: – Косяк потом мене поставишь такой.
– Вот маньяки, – проворчал Череп, и ответил Милашке: – Давай канал.
– Говорит Командир Корпуса Шершней, вызываю бортовой номер тринадцать, – прогрохотал мужской голос.
– Борт тринадцать слушает, – стараясь подражать мужественному голосу, чеканя слова произнес Череп.
– Э, – протянул удивленный юношеским тембром ветеран и с секундной паузой продолжил: – предлагаю вам сдаться.
– Не согласен, – отбиваясь от рвущегося в эфир Косяка, горячо возразил Череп, – ситуация как минимум – патовая.
– Послушайте, вы, – прорвавшаяся голосе ветерана злость наполнила его шипящими интонациями, – да в реальном бою мы вас просто запекли бы в этом мешке! Расстреляли бы с дистанции, навесными, а не лезли бы в эту мышеловку!
– Не согласен, – пытаясь по привычке поправить очки не отступал Череп, – в реальном бою, мы не сидели бы здесь, а разнесли бы любую по выбору машину и спокойно бы продолжили наш разговор.
– Это беспредметный спор, курсант, – прозвучавшей в голосе стали хватило бы на отлив нового корпуса Милашке, – я выношу разбор учений на рассмотрение штаба. И что бы ни говорили, я считаю, что одна машина не решает исхода сражения.
– Согласен с вами – спор беспредметный, – разобравшись, что офицера просто бесит факт, что какие-то молокососы утерли ему нос, Череп потеплевшим голосом продолжил: – Приглашаю вас на борт после учений. А после изучения технических характеристик и боевого потенциала нашей машины… продолжим наш спор.
– Договорились, – заинтересованно произнес командир Шершней, – заскочу.
Закончив разговор, Череп в ожидании разблокировки всех узлов Милашки, осматривал побоище. Сканируя стоявшие рядом машины, отмечал меткость ветеранов.
– Смотри, Косяк, как дядьки умеют! Ни одного лишнего выстрела, все в яблочко, – поучительно сказал он, и передразнивая манеру Косяка, продолжил – а ты?! "Дайте мне мощи, дайте мне мощи", вон учись, чтобы так же ложил.
– А чего… Да я с закрытыми глазами, с двух километров могу отшибить "Вепрю" яйца…, – гордо ответил Косяк.
Дыба, подняв Милашку в маршевое положение, попробовал тронуться с места, но без разрешающего сигнала Командующего учениями фиксатор продолжал блокировать "поврежденные" узлы. Дыба хмыкнул:
– Косяк, на фига нам их яйца? Они что сюда не трахаться приехали…
Череп рассматривал поле застывших машин, когда ожила еще невостребованная в ходе учений система противовоздушной обороны.
– О! Парни, "батяня" летит, сейчас пряники будет раздавать, – ехидно прокомментировал Косяк, сопровождая взглядом приближающуюся точку турболета, – рядом мелочь пузатая…, вот бы шарахнуть по ним ракеткой другой, чтоб просрались гады…
– Конечно Косяк, а потом давай еще и батяне всадим по одной в каждую четверку… И нам тогда по медали дадут амерекосы какие нить…
– Фу Дыба…я не знал что ты такой предатель, – театрально выразив презрение, Косяк ехидно добавил, – хотя хохлы всегда посматривали за бугор. И ты решил переметнуться?
– Да пошел ты…, – обиделся Дыба, уставившись на приближавшуюся стальную птицу.
Вырастая из отметки приборов в стального гиганта, штабной турболет опровергал все понятия земной аэронавтики. Капле видный фюзеляж окрашенный в черное бока которого оттенялись золотой подводкой, раскинул в ширь перекрестья мощных ребристых конструкций напоминавших крылья. И на этом последнее сходство с земными аналогами заканчивалось. Что бы удержать такую конструкцию в жиденькой атмосфере Марса, махина оснащалась четырьмя тяговыми двигателями, в шаровых резервуарах которых создавалась управляемая реакция распада, энергия которой вырывалась наружу через управляемые энергетические сопла. И изменяя вектор энергетического поля, магнитные ловушки, горбами высившиеся на подобие крыльев, заставляли машину двигаться в ту или иную сторону.
Тройка штурмовиков выполнявшая штатное сопровождение отличалась от большего собрата только уменьшенным туловищем и еще большим отторжением принципов аэродинамики. Отовсюду выпирали угловатые части механизмов, и плотно подогнанные броневые пластины, скрывавшие он наземных стрелков важные энергетические узлы, и механизмы наведения четырех пушек, в поисках опасности хищно прощупывавших спаренными стволами каждый бархан.
Облетев лощину, штабной турболет начала медленно снижаться. По хозяйски сдувая тонны песка, выставив широкие опоры, штабник уселся посреди поднятой бури, гордо возвышаясь над фигурками застывших в ожидании машин.
