Игорь Марченко - На краю Вселенной
Утомившись от блуждания в этих подземных лабиринтах, я сел у стены и провалился в сон.
На этот раз мне ничего не снилось.
Разбудил меня какой-то отдаленный гул над головой. С потолка сыпалась пыль, а пол под ногами дрожал, словно в лихорадке. Что-то, кажется, происходило на поверхности…
Я встал и вновь отправился в путь по коридорам.
Выбив плечом очередную вставшую на пути дверь, я ввалился в ярко освещенный зал. Поигрывая стальной дубинкой, осмотрел обширное пространство. Из труб в стенах лилась вода, собираясь в огромном бассейне, из которого излишки ниспадали на нижние уровни водослива. Зажав нос пальцами, я спустился к краю бассейна. Неподалеку, в воде, в небольшом водовороте, кружил полуразложившийся труп кого-то, кто раньше мог быть и человеком, и аргонианином. Теперь кусок мяса так оплыл, что определить, кем он был изначально, не представлялось возможным.
— Кого только не приносят эти воды! — нарушило тишину чье-то бормотание.
Я резко обернулся. Ближайшая ниша в стене эхом отразила смешок. Из тьмы высохшего слива выполз падшего вида аргонианин. Одетый в рванье, неряшливый и грязный, с опухшей, как после драки, физиономией, он был носителем безумия. Я это прочитал по его глазам.
— Мне нужно наверх. — Для наглядности я показал дубинкой на потолок. — Как выйти?
— Это сделать несложно, чужак, но тебе там не понравится.
— Здесь, по-твоему, лучше? — хмыкнул я.
— Я бы выразился иначе. Безопаснее. Не стреляют, не стараются раздавить тебя в лепешку, а главное, здесь нет невидимой смерти, вызывающей приступы сумасшествия…
Старый аргонианин был местным бомжем. Его лежанка была ветхой, а имущество состояло из грязной котомки с тряпками да груды пустых бутылок.
— Что ты здесь делаешь, приятель? — спросил я. — Что, в городе нет ночлежек?
— Ты меня совсем не слушаешь, дубина! Прячусь, как и ты. Прислушайся к звукам. Слышишь?
Я прислушался, но не услышал ничего, кроме гула и плеска сточных вод.
— Здесь слишком шумно. Покажешь мне, где выход?
Бомж допил пойло до последней капли и зашвырнул бутылку в бассейн, метко угодив трупу по затылку.
— Если ты настолько глух, вылезай наружу и тогда услышишь и увидишь. Не пойму, как вы со своим неполноценным слухом завоевали в свое время половину Вселенной?
— Сам задаю себе этот вопрос. Так где здесь выход?
Бомж с кряхтеньем встал на четвереньки и вполз внутрь водослива, в котором обустроил себе нечто вроде норы.
— Ползи за мной, человек. Только на поверхность я с тобой не полезу. Уж больно опасно. Стреляют. Взрывают. Убивают почем зря…
— Ты можешь внятно объяснить? Кто в кого стреляет и почему?
— Все. Все друг в друга стреляют! — проворчал аргонианин. — Ползи следом. Ты мне мешаешь наслаждаться спокойной жизнью. Здесь тепло и уютно… не опасно…
«Точно чокнутый!» — вынес я вердикт, подходя к его норе.
Минут пятнадцать мы двигались по трубе, потом бомж сменил направление.
— Эта идет прямо вверх, но по ней лишь грывзы ползают. Жрут все, что только могут разгрызть.
— Если она идет на поверхность, какого черта мы выбрали другую трубу?
— Замолчи! Ты нас выдашь разговорами. Придут железные гиганты и разорвут на части…
За стенкой трубы, наклонно идущей вверх, раздавался отдаленный грохот. Чем ближе мы подползали к поверхности, тем сильнее вздрагивало все вокруг, и до нас доносился беспрестанный барабанный бой. Словно великан лупил дубинкой по земле. Бомж, оглянувшись, приложил длинный коготь к губам, сделав знак молчать. Мы выползли к вертикальной лестнице, уходящей на приличную высоту внутри ствола шахты.
— Дальше давай сам! — прошептал аргонианин, разворачиваясь, чтобы уползти обратно к себе.
Через миг он исчез в трубе.
— Эй! — окликнул я его. — Спасибо за помощь.
— Когда насмотришься, приползай обратно. Я приготовлю тебе кровать! — хихикнула темнота.
Стоило мне начать подъем по лестнице, как трубу за моей спиной огласил вопль боли и ужаса. Раздалось знакомое чавканье и довольное завывание, перешедшее в отвратительное урчание. Быстро взобравшись по лестнице, я с ненавистью посмотрел вниз. Оттуда на меня уставились два пылающих огнем глаза, в которых читалась ненависть и жажда крови.
— Как же ты меня достал…
Тварь, слизнув с морды зеленую кровь убитого бомжа, поднялась на задние лапы и с отвратительным хрустом костей начала вытягиваться в полный рост. Глянцево блестящие жгуты мышц растягивались, словно резиновые, делаясь тоньше и длиннее. Передние и задние лапы стали трансформироваться в человеческие конечности. И наконец эта тварь полезла вверх по лестнице.
— Тебе другой дичи мало? — спросил я, не рассчитывая на ответ. — Можно подумать, я убил твоих родичей, и ты желаешь поквитаться за это.
Ответа я действительно не получил и стал ждать, когда голова монстра окажется на уровне моих ступней.
— Попрощайся с головной болью! — прорычал я, нанося сокрушительный удар дубинкой по черепу твари.
Она взвизгнула и полетела вниз. Заглянув в шахту, я увидел, что монстр неподвижно лежит у стены.
— Ты был не прав, — сказал я.
После долгой ходьбы я с радостным восклицанием вышел к ремонтному лифту. Лифт поехал вверх, и я оказался в залитом ярким светом коридоре. Здесь воздух был чище, за настенными решетками крутились лопасти вентиляторов. Вверху по-прежнему что-то грохотало.
Вскоре судьба преподнесла мне подарок в виде обреза, стреляющего разрывными пулями сорокового калибра. И не беда, что в нем было всего четыре патрона. Главное, что руки снова сжимали оружие, несущее любой твари на расстоянии ста метров верную смерть. Не знаю, зачем держать в подземке столь мощный дробовик — может, из-за местных монстров, — но с ним я почувствовал себя гораздо увереннее.
Выход, наконец, отыскался. Спрятав оружие под разорванной руками обезумевших аргонианцев курткой, я поспешил к настежь раскрытым дверям, из которых лился солнечный свет. Он манил наружу, обещая блаженство и опьяняющую перспективу вновь увидеть небо над головой.
Но легкие мои вместо свежего воздуха вдохнули вонь горелого пластика и резины. Всюду пылали пожары, пожирая дома. Немногочисленные аргониане, словно черти в преисподней, метались в дыму, таская за собой детей и разный скарб. Все бросились врассыпную, стоило сверху посыпаться обугленным кускам стен. Высотное здание в облаке пыли сложилось гармошкой, похоронив под собой добрую половину квартала. На тротуарах в лужах крови валялись горожане, явно убитые из энергетического и пулевого оружия.
«Надеюсь, это не мои ребята постарались, когда отбивали атаку?» — ошеломленно подумал я.
Над городом выла сирена воздушной тревоги, а где-то вдали раздавались лающие залпы зенитных батарей и грохот стартующих ракет. В небе цвета пережженного сахара мелькали вспышки разрывов. Кошмар войны снова навис надо мной.
Опасливо миновав открытый участок, я спрятался в руинах ближайшего дома. Внутри все выгорело и сплавилось, словно тут поработала армия огнеметчиков. Кроме толстого слоя пепла и груд обугленных костей, ничего более не сохранилось. Кто мог с такой жестокостью разделаться с целым городом? У кого могло найтись столько военных средств, способных за одну ночь взломать оборону Туканы и стереть в порошок столицу?
Ответ пришел ко мне сам. Точнее, не пришел, а приехал. На площадь выбрался титанический танк, каких мне еще видеть никогда не приходилось. Двухметровой ширины гусеницы играючи сминали груду горелого хлама, некогда гордо именовавшегося лимузинами. Махина неспешно развернула башню в сторону уцелевших домов и из двух пушек выдала такой громовой залп, что от ударной волны на десяток метров взметнулась бетонная пыль. На другой стороне площади свеча этажей в сорок тут же с грохотом осела наземь. Пушки титана планомерно продолжили обстрел, пока не осталось ни одного целого здания. Из пролома позади танка появилась вереница солдат. Это были люди! Сгрудившись позади урчащего колосса, они удовлетворенно обсуждали его «работу». На этих парнях были причудливые доспехи. Тут же на площадь выехала в облаке пыли и выхлопных газов дюжина тупоносых разведывательно-дозорных бронетранспортеров. Скрипнули люки, из десантных отсеков высыпали новые бойцы. Командир выделялся кроваво-красным беретом. Остальные носили простые шлемы, отдаленно похожие на Имперские. Однако эмблемы на бронетранспортерах совсем не походили на многолучевую звезду Империи. Это был красный круг, из центра которого расходились три черные стрелы. Знак был мне совершенно незнаком, а ведь я их в своей жизни повидал предостаточно и неплохо разбирался в военной геральдике.
Пока я изучал пришельцев, с верхних этажей надо мной засверкала плазменная очередь скорострелки, вмиг срезавшая половину солдат, оказавшихся на линии огня. Раненые пытались отползти в укрытие, остальные попадали на землю и в ярости открыли шквальный огонь в мою сторону. С громовым рокотом танк завелся, качнулся на мощных рессорах и стал медленно разворачиваться, направляя на здание орудия, готовые изрыгнуть смерть.
