Олег Волков - Другая война на Свалке
Бишак затряс головой, захлопал губами словно рыба, которую вытащили из аквариума на свежий воздух. Белые и красные пятна разукрасили лоб и щёки чернорабочего с карьера.
— Не виноват я, начальник, — с хрипом выдавил из себя Бишак. — Не знаю я, кто Елагин грохнул. И старую робу с ботинками в люк канализационный я не прятал. Я, это, того, в субботу вечером, как обычно, в «Изотопе» нализался.
Глава 11. Интенсивный допрос
Врёт Бишак неумело и крайне неубедительно. Особенно про канализационный люк, в котором он не прятал заляпанные кровью робу и ботинки.
— Если врать не умеешь, то лучше не делай этого, — ласково произнёс Сван. — Вот, например, ботинки на тебе новые, а старые ты на склад так и не сдал.
— Так, это, — глаза Бишака испуганными кошками заметались из стороны в сторону, — износились старые. Да! Точно износились. Сильно. И воняют. Сильно. Я их, того, сразу в утилизатор бросил. Девиго, это, кладовщик, ругается матерно, когда мы ему вонь приносим.
Пусть на Ларане 5 давно нет атмосферы, однако под поверхностью планеты обнаружены большие запасы ископаемого льда. Чем с чем, а с водой в колонии проблем никогда не было. Только очень многие эмигранты третьей категории настолько запускают себя, что не моются месяцами.
— За четыре месяца износил, — Саян участливо склонил голову.
— Да! Да! За четыре, — Бишак тут же судорожно закивал.
— А ничего, что они на три года рассчитаны? — как бы между прочим поинтересовался Сван. — А многие их и все пять носят.
— Так они, это… — паника выступала на лбу Бишака обильной испариной. — Бракованные были. Да! Точно! Бракованные. И воняли. Сильно.
От столь счастливой находки Бишак аж приободрился.
— Допустим, — тут же легко согласился Сван. — А старую робу куда дел? Тоже сносилась? Тоже воняет? Тоже в утилизатор бросил?
— Да! Да! Сносилась, воняет, бросил, — Бишак аж заулыбался от радости.
— Ох, врёшь ты, братец. Врёшь, — Сван в сомнении покачал головой. — Не мог ты её в утилизатор бросить. Никак не мог. Твой весьма скромный семейный бюджет никак не потянет столь сильную трату.
Как и большая часть эмигрантов третьей категории Итин Бишак живёт очень бедно. Старая рабочая роба, даже заношенная до дыр и вонючая как заброшенный толчок, очень ценная вещь. Если спецодежду никак нельзя подремонтировать, заштопать, то её вполне можно пусть на материал для ремонта других спецовок, на тряпки пол мыть, наконец. Ещё из свёрнутой робы получается отличная подушка под голову, или ноги укрыть. Да мало ли где ещё может пригодиться старая рабочая спецовка.
— Честное слово, начальник, в утилизатор бросил, воняла, — Бишак упорно гнёт свою линию. — Не убивал я, мамой клянусь.
Сван тяжело вздохнул. На счёт мамы он это зря сказал.
— Мил человек, ты пойми: — Сван наклонился к Бишаку, — ну не досуг нам с Фомкой искать тот самый канализационный люк, куда ты улики сбросил. Не досуг. Знаешь, сколько этих самых люков по всему Алинграду натыкано. А мне домой хочется, пообедать по-человечески.
Предлагаю по-хорошему последний раз, — Сван выпрямился на табуретке, — сознавайся, куда улики сбросил?
Итин Бишак задышал глубоко-глубоко и побелел, словно его облили белилами.
— Не виноват, я-я-я… — Бишак едва не плачет от отчаянья.
Не сознаётся, Сван тихо вздохнул. Итин Бишак упорно не хочет говорить, куда сбросил улики. Вопреки названию утилизатор не уничтожает вещи, а отправляет их на склад вторсырья. В казённые ботинки и робы для учёта и контроля встроены микрочипы. Какими бы сношенными и вонючими не были бы вещи Бишака, они в любом случае должны были бы оказаться на складе. Об этой важной детали Бишак либо забыл, либо не знал вовсе.
— Жаль, жаль, очень жаль, уважаемый, — Сван притворно вздохнул. — Придётся нам поговорить с вами по-плохому. Крокодила! — Сван резко выбросил в сторону правую руку.
Итин Бишак тут же задёргался, завертелся в стальном кресле для допросов, будто через его руки и ноги прошёл электрический ток в тысячу вольт и сотню ампер. Зашуршал отодвигаемый ящик письменного стола. Фомка вложил в протянутую руку хвост игрушечного крокодила.
Обычная детская игрушка, старая и облезлая. Некогда ярко-зелёная шкурка крокодила со временем стала грязно-зелёной, а на вытянутой морде появились бурые пятна. При виде старой детской игрушки Бишак замер в кресле для допросов, словно примёрз к широкой спинке. Зато глаза чернорабочего едва не вылезли из орбит.
Медленно, демонстративно медленно, Сван поднёс игрушечного крокодила к лицу Бишака. Тупая мордочка с крошечным красным язычком упёрлась чернорабочему прямо в губы. Бишак инстинктивно дёрнулся назад, затылок гулко стукнулся о стальной подголовник.
Сван сощурил глаза. Обычно в этот момент подозреваемый либо колется, либо писает. Лёгкое журчание, Сван опустил глаза, из левой штанины Бишака выбежала вонючая жёлтая струйка. Это плохо, чернорабочий выбрал второй вариант, придётся повозиться.
Крокодилья мордочка прошлась красный язычком по губам, носу и подбородку Бишака. Чернорабочий пристально смотрит на старую игрушку, тяжело дышит и продолжает упорно молчать.
— Ну так что, — Сван легонько ткнул Бишака крокодильей мордочкой в левый глаз. — Может, сознаешься? Пока не поздно.
Итин Бишак на грани паники, от страха он перестал трястись всем телом, однако упорно продолжает и продолжает молчать. Тем хуже для него.
Впрочем, Бишака можно понять: за убийство Ирша Елагина его ждёт виселица. В Яме нравы простые. Отправлять в тюрьму того, кто и так сидит в тюрьме не имеет никакого смысла. Ну не отпускать же Бишака как ни в чём не бывало? В назидание остальным эмигрантам третьей категории его повесят.
Резкий взмах. Свист рассекаемого воздуха. Грязно-зелёный крокодил ударился о макушку Бишака. Чернорабочий охнул от неожиданности, затылок ещё раз стукнулся о стальной подголовник. Взмах, свист. Второй удар пришёлся по левому уху. Третий по правому. Голова Бишака заболталась из стороны в сторону.
Чтобы было удобней Сван встал с табуретки. Удары градом сыплются на грудь, живот, ноги Бишака. Особо достаётся лицу и голове. Чернорабочий мычит от боли и бессильно пытается увернуться, только стальные захваты надёжно удерживают его в кресле.
Игрушечный крокодил и в самом деле когда-то принадлежал Жукране, старшей дочери Свана. Потом девочка подросла и дешёвая игрушка очутилась в пыльной коробке в тёмном чулане. Впрочем, ненадолго. Сван приспособил крокодила для нужд следствия. Мягкую набивку заменил плотный песок. Таким нехитрым образом получился отличный инструмент для допросов, который легко развязывает языки и ещё лучше освежает память. Под зелёной пастью с красным язычком допрашиваемые вспоминают даже то, о чём давным-давно забыли. Со временем слава о крокодиле Лома достигла даже самых отдалённых рудников и посёлков Ямы.
— Витус!!! Пощадите! — Бишак взвыл от боли.
Сван тут же опустил старую игрушку и мягко, как ни в чём не бывало, опустился обратно на табуретку. Крокодила, чтобы Бишак не расслаблялся, Сван положил на колени. Клиент дозрел.
— Да-а-а, — Бишак судорожно отхаркнул кровавый сгусток. — Это я, я, я убил его! Получил от Елагина по морде и решил убить его!
— Как это произошло? — спокойно, в противовес истошным воплям Бишака, спросил Сван.
— Елагин на глазах у всех выпинал меня из «Изотопа», только я так и не пошёл домой, а затаился там дальше в тёмном проходе. Когда Елагин вылез из бара и поплёлся домой, я подскочил к нему сзади и треснул ключом по башке.
Сквозь разбитые губы слова признания полились из Бишака бурным потоком.
— Да. Да, пьян был, вот и наступил на лужу, крови. Робу запачкал. С ключа, гаечного, капли полетели, — на одном дыхании выпалил Бишак. — Ботинки, робу, ключ гаечный в канализационный люк сбросил.
— Где люк? — тут же спросил Сван.
— В проходе, служебном, шестом, кажись. Он, это, недалеко от моего барака находится. Налево, если с Тридцатой идти.
На миг Бишак умолк, сглотнул кровавую слюну и тут же продолжил вновь.
— Новая роба у меня и так была. Пуще глаз берёг. С ботинками никак получилось. Пришлось за новыми на склад босиком топать. Девиго бутылку пообещал, самогона. Вот он мне новые ботинки и дал.
— За что Елагина гаечным ключом по башке оприходовал? — Сван пощупал хвост игрушечного крокодила.
Вновь пускать игрушку в ход не потребовалось. Бишак окончательно дозрел и даже не думает отпираться.
— Так, это, в карты меня обыграл, — Бишак кашлянул кровью. — Фуфлыжником сделал, на счётчик поставил. Тогда, в «Изотопе» я его Создателем Великим умолял хотя бы счётчик отключить. А он, гад, по морде кулаком двинул, из бара пинками выгнал. Не выдержал я. Вот.
А это гораздо ближе к истине. Сван протянул правую руку в строну. Бишак вздрогнул всем телом, когда страшный крокодил покинул колени Свана, но тут же успокоился, когда Фомка спрятал старую игрушку обратно в ящик письменного стола.
