Сергей Малицкий - Пагуба
— Твари Дикого леса перебираются через горы только зимой, — объяснил Намувай. — В морозы замерзают реки в ущельях, и по ним некоторые из здешних обитателей, кстати, довольно редко, перебираются через горы. Одни потом успевают вернуться, другие гибнут, но некоторые и теперь бродят с этой стороны гор, наводя ужас на вольных, по-разному случается.
— Почему так? — впервые за два дня задала вопрос Нега. — Почему с этой стороны горы заканчиваются обрывом? Похоже, будто нерадивая хозяйка сдвигала на сковороде лепешки, но одна пригорела, присохла, вторая уперлась в нее, смялась, вспучилась да так и застыла.
— Кто знает? — пожал плечами Намувай, сбрасывая с плеч мешок. — Может быть, так оно и было. Кто-то же должен был создать все это? Иногда говорят, что, когда боги лепили мир, то, что сжимали их пальцы, стало равнинами, а то, что выдавилось между ними, горами.
— Вы тут придумываете себе богов? — нахмурился Лук. — А Пагубы не боитесь?
— А разве она когда-нибудь заканчивалась? — удивился Намувай. — Давайте лучше разводить костер. Вон в той ложбинке получится в самый раз. Там нас не будет видно ни с той стороны, ни тем, кто может пойти за нами. Нега, не нужен хворост, успокойся, отдыхай. Дровишки припасены, и новить запас сегодня мы не будем. Хотя без костра никак. Во-первых, здесь ночью довольно прохладно, а во-вторых, начиная с завтрашнего дня мы не сможем разводить костер часто.
— Долго нам еще до поселка? — спросил Лук, доставая из мешка мех, который был им по настоянию Намувая наполнен у последнего родника. — И кто может пойти за нами?
— Нет никакого поселка, — признался сын Арнуми, выщелкивая искру в извлеченный из-под плоского камня комок мха. — Да и не пойдем мы туда. Опасно. За нами туда может пойти кто угодно. Те же ловчие. Не считай всех остальных глупее себя. Там, где прошли мы, они могут пройти тоже. Ну может быть, не так быстро, и все-таки.
— И мы спокойно спали прошлой ночью? — едва не вскочил на ноги Лук. — Почему без дозора?
— Почему же без дозора? — удивился Намувай. — С дозором. Просто дозор разным бывает. Смотри вокруг да слушай. Что птицы поют, и поют ли. Зверье как перекликается. Какие запахи ветер приносит. А кроме всего прочего, и другие секреты есть. Вот.
Намувай запустил руку в маленькую сумку, которую носил на поясе, зачерпнул что-то, показал ладонь Луку.
— Ну? — не понял тот. — Хвоя. Обычная хвоя, только мелкая. Можжевеловая?
— Она самая, — кивнул сын Арнуми. — Наговор на ней. Сутки держится, мне хватает. Я ее за собой сыплю, когда по узкой дорожке иду. Если кто за мной топает, да топает без должного умения, я о том всегда узнаю. Загодя узнаю. Проснусь, приберу за собой да отползу в сторону. В лесу не тот силен, кто кусты ломает да листву сшибает, а тот, кого не видно и не слышно.
— А мать твоя до тебя докричалась тоже так же? — сдвинул брови Лук. — Пригоршней хвои?
— Разные есть способы, — впервые стер улыбку с лица Намувай. — О том тебе знать необязательно, парень. А что знать надо, скажу непременно. Только ты не хмурься понапрасну. Тут законы Текана — это тьфу, пустое место. Колдовством вольные не торгуют, но и не чураются его, если силенок да мозгов хватает. Пагубы не ждут, но живут так, как будто она и не прекращалась никогда. Тем более там. — Намувай махнул рукой на юг. — Разное там встречается. Хозяин Дикого леса иногда наведывается, всякого под себя подгребает, словно паук паутину прядет. А порой такие твари из чащи выходят, что и бежать не приходится: от страха человек умирает. Даже некуманза, для которых этот лес что кожа, выпрыгнуть из нее готовы. По слухам, когда Пагуба накатывает на Текан, не только слуги Пустоты заходят в пределы Салпы. Рядом с ними, а то и просто стаями, шагает разное мерзкое зверье. Те же слуги Пустоты, ну как собаки у нас. Или как лошади, только с зубами, когтями и клыками. Так вот — Пагуба Пагубой, а кормиться-то им где-то надо? Вот здесь они и кормятся. Не раз в сто или двести лет, а постоянно. Выпускает их Пустота в Дикий лес. Частенько выпускает. Потому и Хозяин леса нужен, чтобы они по всей Салпе не разбегались. Оттого и лес этот страшен. Только страх тогда силу имеет, когда от него скрыться можно. А когда что там беда, что там, когда бежать некуда, тогда и страх уходит. Ты огонь над поселком, над трактиром видел? Вот она и Пагуба. Может, настоящая и страшнее, но для тех, кого ловчие порубили, не все одно ли? Богов вольные себе не придумывают, но на Пустоту все не списывают. Да и то сказать, если уж молиться, то не пустому бочонку, а полному.
— Давай уж, — пробормотал Лук, покосившись на примолкшую Негу. — Все вываливай. Куда мы идем, что задумал?
— Поселка нет, — ухмыльнулся Намувай. — Это уж без сомнений. Только времянки. Купцы подплывают временами там на один мысок. Видят шест с тряпкой, значит, дикий охотник ждет покупателя. Купец спускает лодку и идет к берегу. Вдвоем с гребцом. Ну а там уж торгуется с охотником, все как обычно. Зачем там нужен поселок? Чтобы хиланские стражники в гости пришли? Дикого леса они, конечно, боятся, но на самый край их смелости хватает. Да зачем нам туда? Пока мы к тому мыску доберемся, там ловчих будет больше, чем на ярмарочной площади. Если и вправду за тебя, парень, те деньги дают, что мать моя говорила, нельзя нам идти к Хилану.
— Так куда же мы пойдем? — не понял Лук.
— Туда, — кивнул на юг Намувай, подбросил в оживающий костер валежника, потянул из мешка котелок. — Туда, где нас искать не будут. А если и будут, то не найдут.
— Подожди. — Лук не мог поверить. — Ты хочешь сказать, что мы пойдем через чащи Дикого леса?
— А пока мы через какие чащи шли? — переспросил его Намувай, наполняя котелок водой.
— Так здесь… — растерянно пробормотал Лук. — Здесь же вроде бы нет… опасного зверья.
— Все тут есть, — отмахнулся Намувай и вновь осветился улыбкой. — Просто мало. А вот там и в самом деле горячо бывает. И не только в смысле ужасных тварей, но и… всякое. Про Хозяина я говорил уже. Некуманза разные бывают. Некоторые сами вроде зверья. Там надо держать ушки вверх, глазки в стороны таращить, оружие в кулачке сжимать. Там для кого-то ты будешь не только врагом или возможностью сорвать куш из кладовых иши. Там ты можешь оказаться и мясом на ребрышках, и косточками для похлебки.
— Так чего нам там делать? — не понял Лук. — Пойдем побыстрее вдоль хребта, никакие ловчие нас не догонят. А там уж… Берег напротив Хилана большой. Сколотим плот…
— Подожди с плотом, парень, — покачал головой Намувай. — Если то, что сказала моя мать, правда, то не один приказчик ее слабину дал. Ты хоть задумывался, почему иша терпит вольных? Да, порой направляет один или другой отряд навести порядок за речкой, так ведь не истребляет вольных поголовно. А ведь мог бы подгрести земли за Хапой и Блестянкой под себя.
— Не может, наверное, — пожал плечами Лук.
— Не хочет, — отрезал Намувай. — Запомни. Ише нужен враг. Пока есть враг — его армия не зарастает жирком, не разваливается. Его подданные не косятся на его дворец, а кланяются ему. Одно плохо: уж больно враг слабоват у правителя Текана, поэтому надо иногда и подкармливать его, на ярмарку водяную допускать, торговлю разрешать. Даже запрещать ураям пересекать Хапу в поисках беглецов от их милости.
— Ты к чему все это рассказываешь? — не понял Лук, взглянул на Негу, которая слушала сына Арнуми раскрыв рот.
— Много лет назад… — Намувай взял у Лука мех, наполнил котелок водой, пристроил его между двух камней над огнем. — Много лет назад, когда Курант был еще воином клана Хара и хлопал глазами не хуже твоей сестренки, он пришел в Гиену, чтобы убить одного арува. Не спрашивай меня зачем, я не знаю. Курант должен был убить всех в доме. Всех. Семью арува и всех его слуг. Арнуми была наложницей хозяина. Тогда ей было как тебе теперь. Шестнадцать. Курант вошел в дом и стал убивать. Он убил почти всех, убил тихо, без единого звука, но Арнуми не спала. Она… уже тогда была способна к колдовству. Она почувствовала, что по дому ходит смерть, и поползла из своей каморки к брату, который служил в том же доме водоносом. Она едва успела. Убийца уже занес меч над спящим Нигнасом, но Арнуми разбудила брата. Разбудила так, как она умеет, так, как она сумела вызвать меня из леса, когда ее струг только входил в устье Блестянки. Нигнас открыл глаза, увидел в тусклом свете лампы клинок над своим лицом и рванулся в сторону. Острие меча Куранта, того самого меча, что и теперь лежит в его ножнах, рассекло лоб и щеку Нигнаса.
— Но Курант не убил его, — прошептала Нега.
— Нет, — усмехнулся Намувай. — Хотя пометил на всю жизнь. Нет, он, конечно, убил бы его. Арнуми и Нигнас были последними в доме, но моя мать бросилась к убийце, рванула рубашку на груди и закрыла глаза. Она предложила Куранту себя. Глупо, да? Предлагать убийце то, что он может взять и сам. Должен заметить, что, как говорят те, кто ее знал в те годы, не было никого равного ей красотой. Мужчин, которые видели ее лицо, охватывал столбняк. Она… — Намувай задумался, бросил быстрый взгляд на Негу, — была почти как ты, Нега. Конечно, у нее не было узких глаз красавицы из Туварсы, и ее волосы, до того как поседели, не были столь темны, как твои, но…
