Алексей Штейн - Ландскнехт. Часть вторая
В общем, странная тут смесь в военном деле — вроде как, и структура и знания — умения военные — вполне даже современные. А вот оснащение — оно на уровне конца века эдак девятнадцатого, да и по общему количеству и размаху — какое‑то, так сказать, все — колониальное. Потому‑то, нынешняя война уже многими признается как что‑то особенное — ибо до того, научно выражаясь, чаще были 'конфликты низкой интенсивности' — а теперь серьезные массы войск в ход пошли…
Впрочем, это все отвлеченно, а если за конкретное — то предстояло нам, завтра, наверное, штурмовать основную линию укреплений. Точнее говоря — не линию даже, а эдакий укрепленный узел, форт. Выстроен он в скалах, дорога зигзагом проходит через него. Конечно же — простреливается, многослойно и с разных углов. До этого укрепления — километр примерно, и предстоит нам наступать вдоль достаточно пологого хребта, по которому идет дорога. На нашей стороне то, что строились изначально укрепления 'в другую сторону' — и теперь перед нами — пусть укрепленные и оборудованные — но все же тылы. С множеством, по крайней мере, отсюда так кажется, непростреливаемых зон, естественных укрытий и скрытых подходов. Не то чтобы было что‑то такое, чего защитники укреплений не могли бы предусмотреть и предотвратить… Но вот ВСЕ, и сразу — не получится у них. Просто народу не хватит. Ну, разве только если пулеметов там десяток лишних — но это вряд ли. В общем, не то чтобы легкая прогулка предстоит, но — вполне с шансом на успех. Да еще артиллерия наша. Да эти самые штурмовики. В общем — 'будет интересно'
После ужина объявили отдых, разрешили курить. Караулы усиленные, повзводно в две смены дежурим, выспаться можно будет. Нам первыми дежурить, я пока в подсмене — спать нельзя все равно. Подхожу к Варсу, все же руки чешутся насчет пулемета.
— Взводный, разрешите?
— Чего тебе, воин?
— Я, это. Там, говорят, картечница битая стоит.
— Ну?
— Разрешите посмотреть ее?
— На что оно тебе? — насупился подозрительно.
— Ну, я, товарищ взводный — наглость конечно, штрафнику взводного 'товарищем' называть, но, дернул чуть бровью, и пропустил — Я ж немного того. С механизмами разбираюсь. Может, там и починить просто? Ну уж и всяко там патронов куча — разрешите, притащу их сюда хотя бы?
— Ну — ну — смотрит оценивая — Ишь ты какой… Хотя… Тащи! Сейчас вон этих бездельников бери — и тащи все сюда, вон там, под палатками у входа повозитесь, фонаря пока вам не дам — лунная сегодня ночь будет, хватит света, если что, коптилкой посветишь…
Мда, похоже, окончательно я за шкуру во взводе стану. Тем более что в число 'этих бездельников', то есть просто отдыхавших после дневной въебки и довольно сытного ужина солдат, попал и тот, потная скотина. И начерта они мне? Чтобы не сбежал, что ли? Хорошо хоть идти недалеко.
Как дошли, я в сумерках пригляделся — мать его в душу! Ну, понятно, я‑то по глупости не сообразил, а Варс, он поопытней будет. Я‑то привык — раз говорят, винтовочного калибра пулемет — то там, значит, что‑то такое, легкое. Не сообразил. Стоит, в общем, на старой доброй, литой треноге, навроде виккерсовской, в музее революции такую видал, пулемет. Внешне — ну максим и есть. Здоровенная коробка сзади, из нее через окошко лента свисает, прямо из ящика жестяного, что на ноге треноги присобачен тянется. Сзади у коробки ручки, как на старом самоваре, деревянные, сверху прицел рамкой. Ствол толстенный — ну, понятное дело, кожух у него такой. Мамадарахая, сколько ж эта тварь весит? Аж вспотел разом, нехорошо выйдет, если ни с чем вернемся. И в целом некрасиво, 'перед товарищами неудобно', и мне лично припомнится… ото всех. Ладно, назвался груздем — не говори, что не гуж.
Шагаю я вперед — сначала коробку с патронами, хвать. Ну, тут все просто — тяжелая жестянка просто стоит на площадочке, и ушками надета на крючки. Снял, рядом поставил, а ленты‑то хвостик и выскочил, всего‑то там и оставалось ничего — да и в том хвостике что есть только считанные патроны и торчат — ну, ясное дело, тут наши и прибарахлились. Смотрю вокруг, вон еще несколько коробок в стороне стоят, показываю товарищам, мол, тащите это пока. Каждая коробка с широким ремнем, и по размеру — штук на пятьсот, вдвое больше ПКшной. Ну и весит соответствующе. Попыхтели, все четверо, оставили меня одного.
Уф, вытер лоб. Так, осмотримся. Ну, ясное дело — вон видать еще — гранатами закидали. Убитых повыбрасывали, лишив ненужного, то ли разведка, то ли наши уже — они валяются за‑под бруствером, скатились метров на пять вниз. Вонять скоро будут, но вроде как надолго тут никто задерживаться не собирался. Так, осматриваю машинку, на предмет явных повреждений. А не видать! Может, жить и будет… Ладно, пока время есть, надо хоть в общем разобраться… Прежде всего — разрядить. Лента? Лента… Так, ну вот это, похоже, фиксатор… Есть, щелчок, и лента свободно двигается в приемнике. Долой ее! Теперь бы понять, в стволе есть ли патрон, или в приемнике, или как оно тут…. Нет, потом, надо разбираться. Ладно, так, спусковой… Эге. Да тут похоже осколками пришлось — вон дыра в задней части коробки. Ого, а коробка‑то — веешь. Задняя стенка, похоже, отдельно в пазы вставлена — а коробка — каждая стенка толстенная, литая, что ли. Напомнила старинный Зингер чем‑то. Вечная машинка… но тяжеленная! Ладно, это все потом — вот это, явно, предохранитель… Работает, ну, теперь ствол в сторону, на спуск… Порядок, не нажимается спуск. Порядок. Прицел посмотрел — ага, вот так сложить, и он на постоянный целик становится, а сам с боков закрыт щитками, продумано… Так, теперь к станку, как тут избы делаются? А все просто, однако. Добротное литье, и сидит все тело пулемета на рельсе, навроде такой я на боковой планке новых калашниковых видел — и стопорится похоже, эксцентриком. Вот так… и потянуть на себя… Мать его в три доски! Сколько ж эта тварь весит? Полсотню кило, не меньше! Едва не сорвав спину, стараюсь все ж не бросить, а опустить, и не на ноги себе, эту бандуру. Потом уже, выдохнув, смотрю — ну вот же, дураку не посмотреть было — две рукояти могучие — и явно ж видно по ним — и что вес немалый, и что вдвоем это надо делать! Пока осматриваю станок, слышу — пыхтят мои грузчики. Сложил без особых проблем треногу, тоже весит дочерта, и как раз им показываю — тащите мол, пулемет и станок. Сопят недовольно, но чего делать — потащили. Так, все вроде? Осмотрелся, подобрал ленту пустую почти, ту что вынул — больше не видать лент. Лента, кстати, интересная — не холщовая какая‑нибудь — как калашниковская, только что из латуни, похоже. Еще чего? Все? Что‑то скреблось в памяти, потом сообразил. Пошарил на огневой — нету. Выглянул с одной стороны, с другой — не, нету. Поморщился- а что делать. Стараясь не шуметь, полез к убитым. Инструмент, принадлежность к пулемету — непременно должна быть. Уж вряд ли ее подрезали солдаты — не то это железо, чтоб его брать, мне так кажется. Это трофейная команда все подберет, а что разведка, что наши — патроны — гранаты приберут, ну ружья да пистолеты у кого найдут — и то, это если свои при отходе не прихватили. Ну и личное имущество, напрочь покойникам уже не нужное. С амуниции может чего прихватят полезного, ну сапоги может там, ремни. А вот такое — да кому оно сдалось.
Пятеро, в серой валашской форме, все в кровище. Стараясь не пачкаться, потягал, пытаясь перевернуть. Неохота руки кровищей марать — потом все липнуть будет, а воды тут у нас мало. Один с сержантскими нашивками — командир расчета, что ли? Штыком добит, молодой, бравого вида, с аккуратно подстриженными усиками — прям как белый офицер из советских фильмов. Очищен начисто — ремня и портупеи нет, разут, рукав расстегнут — браслет что ли какой был, часов‑то наручных я тут не видел. Ладно, свободен, неинтересен. Еще двое — солдатня, я почему‑то решил — подносчики патронов или просто обеспечение — вид у них такой… никакой. Башмаки ко мне видны больше всего — у обоих стоптанные донельзя, один даже, вроде как, с дырочкой протертой в подошве. У этих тоже ничего — но с них и ремней не взяли — темно уже, но уверен — и ремни там такие же, как ботинки. Отдыхают, оба, неинтересно. А вот этот? Разута одна нога — а вторую оставил? А, ясно, осколком распахало вместе с очень недурным ботинком, пропал трофей… А в остальном? Ефрейторская лычка, спина посечена осколками, башка сплющена — прикладом со азартом били, видно… Заррраза, натекло ж с тебя… переворачивайся! Есть! Сумка на поясе, специфического вида, наверняка оно. Снова главное не попачкаться, ремень разомкнуть — и с ремнем — сюда. Вроде все на месте — никто что ли не открывал даже? Хотя — чего там может быть — на ощупь ясно — инструмент только. Все, свободны, ребята, отдыхайте, последнего даже смотреть не стану, воняет тут у вас, да и вообще, мне пора.
Только я собираюсь обратно полезть, сверху меня Варс окликает
— Ты чего туда полез? — настороженно так, нехорошо спрашивает, подумал уже чего себе.
