Никита Аверин - Крым-2. Остров Головорезов
— Ошибаешься, — не без удовольствия откликнулся бывалый листоноша. — Я читал воспоминания о Феодосии и окрестностях. Тут до Катастрофы было людно и неспокойно: то ли великое переселение народов, уже и не поймешь, то ли оккупация, в общем, каждое лето Феодосию пытались захватить варвары-«отдыхайки». Их описывают как людей с ярко-красной, облазящей пластами, кожей, вороватых, толстых и ненасытных в удовольствиях. Короче, «отдыхайки» имели все, что удавалось расшевелить, жрали все, что удавалось найти, бухали и ширялись. Даже местную траву курили. Я так и не понял, мутанты они были или просто другой народ, но «отдыхайки» занимали дома коренного населения и вынуждали аборигенов трудиться на их благо.
Бандеролька этого не знала и глубоко задумалась.
— У нас в Севастополе, говорят, тоже были, — подал голос с заднего сидения Стас. — Сам не видел, от стариков слышал. Мол, обожрутся «отдыхайки» зеленых слив — и все кусты загадят. Какое-то дикое кочевое племя, наверное.
Бандеролька представила себе толпу облезлых толстых краснокожих мутантов, обрывающую неспелые фрукты, и содрогнулась. Неужели Катастрофа — логичный итог цивилизации? Листоноши стараются сохранить ее — в виде истории, технологий, памяти. Несут идеалы гуманизма уцелевшим людям, позволяют им обмениваться информацией. А отличаются ли нынешние люди от прошлых, угробивших себя и весь мир? Не завершилась ли история единственно возможным и логичным путем — всеобщей гибелью? И не принесут ли знания, сокрытые в бункере, новую войну? На эти вопросы у нее не было ответов, и Бандеролька надеялась, что умный, никогда не ошибающийся Филателист все рассчитал верно и действует во благо.
Точнее, она, Бандеролька, действует.
Дорога убаюкивала. Подвеска у «Мародера» была достаточно хорошей, чтобы не очень трясло, и солнце припекало. Бандерольку начало клонить в сон. Она лениво поглядывала на море, и не сразу заметила движение.
Они уже выехали за городскую черту, поблизости не было ни жилых строений, ни эллингов, и опасности ожидать было неоткуда. Именно поэтому Бандеролька не сразу поняла, что море шевелится.
Сначала ей показалось, что просто поднялся ветер или начался прилив, и к берегу прибило обломки плавника и серую пену, но уже через несколько минут дрема слетела, и Бандеролька осознала: там, в едва намеченном шевелении моря, что-то копошится. Ждать от воды хорошего не приходилось.
— Справа, — негромко сказала Бандеролька, — в воде.
Телеграф притормозил.
«Мародер» оглушительно чихнул, выпустив облако густого, как чернила каракатицы, и едкого дыма, и заглох.
Стас нервно рассмеялся.
Бандеролька подтянулась на руках, ухватившись за раму, и выбросила ноги вперед, выпрыгнув из автомобиля на растрескавшееся дорожное покрытие, сквозь которое пробивались верблюжья колючка и чертополох.
Узкая полоска почвы между шоссе и прибоем поросла рыжей травой. Тут и там разбросаны были бледно-сиреневые звездочки бессмертника. Одинокая олива трепетала серебристыми листьями.
Бандеролька вытащила пистолет. Стреляла она хорошо, но попадала не всегда, поэтому надеялась на огневую поддержку Телеграфа. Листоноша, однако, не встал с ней плечом к плечу. Он открыл капот и разразился ворчливой тирадой:
— Ах ты ж, изобретатель! Наизобретал, мастер-ломастер, очумелые ручки! Черт знает что, а не двигатель! Ты заведешься или нет, скотина дровяная?! Ем-мелина печь!
— Стас, — окликнула Бандеролька, поняв, что Телеграф слишком занят, — иди-ка сюда. Я, наверное, перегрелась.
Доктор как-то сразу оказался рядом. Огромный, на полторы головы выше мелкой Бандерольки, здоровый и надежный. От него вкусно пахло нагретой на солнце и просоленной морским ветром кожей. Бандеролька сама на себя мысленно прикрикнула: нашла время мужским обществом наслаждаться, дура!
— Ты не перегрелась, — медленно и чересчур спокойно отозвался Стас. — Видали мы такое. Телеграф, дружище, ты драндулет быстро заведешь?
— А черт его знает! Тут радиатор закипел. Если это можно назвать «радиатором». Так что моментально — не обещаю. А что, опаздываем?
— Ну как тебе сказать. Меня нервирует, когда мною пытаются пообедать. А уж если второй раз на дню... Ты про «крабий гон» слышал?
— Слышал, — прошептал Телеграф. — Я постараюсь. А вы их держите. Возьмите оставшийся бензин.
Бандеролька, в отличие от старшего коллеги, о «крабьем гоне» услышала только что. Но поняла, что подробностей знать не желает. Подробности, однако, копошились в воде, взбивая устойчивую пену.
— Сперва идет мелочь, — проинформировал все еще необычайно серьезный Стас. — Миллионы маленьких крабиков. Они не очень опасны, просто неприятны. А следом за ними — особи побольше, уже перезимовавшие. У этих клешни... Их предки предпочитали падаль, а эти не гнушаются и свежей убоиной. Хищные они. Двигаются быстро, спрятаться — нереально, только уйти с линии миграции. Потому что с каждым рядом крабы становятся все больше. Я один раз видел тварь с нашу машину размером.
— А зачем им на сушу? — удивилась Бандеролька.
— Инстинкт сбоит. Выбираются из моря, дружными шеренгами топают в степь, там и дохнут целыми стаями. Кстати, мясо у них вкусное, только радиоактивное.
Крабья мелочь, тем временем, выползла из моря — выглядело это так, будто галька зашевелилась и шустро поползла к дороге. Размером ракообразные были с ладошку Бандерольки, двигались боком, угрожающе подняв крошечные мягкие клешни.
Первый экземпляр, похожий на паука, доковылял до берцев Бандерольки и попытался заползти на ногу. Она взвизгнула, подпрыгнула, стряхнула крабика и раздавила его. Панцирь влажно хрустнул. Бандерольку передернуло.
— Фигня, — напряженным голосом сказал доктор. — Ерунда. Телеграф! Ну что там?
— Стараюсь. Я же не Уткин, а в его машинерии сам черт голову сломит.
Стас метнулся к «Мародеру» и вытащил канистру с остатками бензина.
— Стрелять бесполезно, — пояснил он. — Все патроны истратим. Будем жечь. Что за день сегодня такой — всех жечь приходится?
Крабья мелочь огибала людей, больше не делая попыток вскарабкаться по ногам. Телеграф ругался. Автомобиль не заводился.
— Не поможет, — пискнула Бандеролька, — бензина слишком мало. Единственный выход — бежать.
— Пешком далеко не удерем. Посмотри, сколько их.
На смену мелочи пришли особи покрупнее — сантиметров по тридцать в диаметре. Клешни у них были внушительные, серые панцири казались твердыми, а глаза на стебельках свирепо вращались.
Поборов врожденную женскую реакцию — завизжать и убежать — Бандеролька чудом сохранила хладнокровие. Кошек победили и крабов как-нибудь победим. Но очень уж они похожи на пауков. Или тараканов. Короче, страшные.
Как слепые, крабы перли в холмы, чтобы найти там свою смерть.
Самоубийственное движение завораживало. Стас дернул засмотревшуюся Бандерольку за руку:
― К машине!
Крабы уже заползли под колеса, автомобиль покачивался, Телеграф приплясывал на месте, из-под капота шел пар. Ничего не понимающей в двигателях и механизмах Бандерольке стало ясно: остановка получится долгая.
— Дави их! — скомандовал Стас.
Бандеролька зажмурилась, чтобы набраться сил, и принялась выбивать чечетку. Крабы хрустели. Пока что они были не опасны — слишком мелкие, чтобы причинить серьезный вид. Клешни скользили по коже ботинок, не в силах ее прокусить. Но Бандеролька помнила слова Стаса и понимала: когда из моря полезут по-настоящему серьезные твари, так не спасешься. И, конечно, бесполезны будут остатки бензина, единственный путь — «ноги, ноги, несите мою попу».
Телеграф выдавал такие коленца, что завидки брали, но «Мародер» заводиться не желал. Положение сложилось по-настоящему опасное и глупое: погибнуть от клешней крабов еще нелепей, чем от кошачьих когтей и зубов. В полосе прибоя зашевелилось нечто с канализационный люк. Бандеролька смотрела как зачарованная: на тонких, подгибающихся ногах (которых почему-то оказалось с дюжину, многовато для краба) по мелкой гальке, переваливаясь, ступает взрослая особь. Клешни у нее были с кисть Бандерольки и выглядели достаточно острыми.
― В машину! — рявкнул Стас. — Держим оборону. А не то они нас на крабовые палочки порубят!
Телеграф перебрался в салон и, перевалившись животом через ветровое стекло, продолжил манипуляции с устройством. Стас втащил внутрь Бандерольку, сунул ей саперную лопату:
― Сбивай!
Мелочь по автомобилю не карабкалась, а вот твари покрупнее решили препятствие не обтекать, а штурмовать. Когда первый мутант влез на дверцу, Бандеролька от неожиданности присела и завизжала, и только потом скинула его, ткнув лопатой. На место упавшего пришло три свежих. Стало ясно: так не выстоять.
