Вячеслав Шалыгин - Прорыв
Бондарев уселся на диван и понял, что в записке есть еще одно предупреждение, уже без намеков: «Скрипит!» Диван скрипел, как последний предатель, и это следовало обязательно учесть. Денис взглянул на часы. До условленного времени оставалось четыре часа. Можно отдохнуть, набраться сил. Уснуть вряд ли получится, но хотя бы расслабиться в горизонтальном положении не помешает, это сто процентов. День был долгий, трудный, а ночь обещала стать, наоборот, очень короткой. А следующий день опять будет резиновым, как та Москва. Так что силы пригодятся.
Денис закрыл глаза, расслабил мышцы, медленно выдохнул и… открыл глаза, но через три часа пятьдесят минут. Вырубился мгновенно, включился тоже. И сразу же припомнил, что происходило накануне, а также в то время, пока он спал.
Человеческий слух не отключается никогда, с рождения до смерти, ни днем, ни ночью, и при определенной тренировке можно научиться вспоминать все, что ты слышал во сне. На этом построено множество методик ускоренного обучения языкам и другим премудростям. Бондарев использовал умение слушать и запоминать услышанное во сне довольно часто, хотя и в иных целях. Например, в течение последних трех часов это умение играло роль своеобразной сигнализации. Скрипни в коридоре больше двух половиц одновременно, Денис тут же проснулся бы и взял дверь под прицел. Но в коридоре все четыре часа было тихо. Дежурный трижды прошелся мимо двери, а затем уселся за свой стол в конце длинного коридора и завел неспешную беседу с драившим полы скаутом-дневальным. Потом, за минуту до пробуждения Бондарева, скаут ушел дрыхнуть, а компанию дежурному составила уже известная Денису томная Вера. Она пожаловалась на бессонницу и присела у стола… или на стол, таких деталей Бондарев не уловил. О чем ворковали Вера и Пахоменко, а дежурным был именно он, тоже осталось загадкой. Слишком далеко от «апартаментов» находился пост. Да и не имело это значения. Вера опять сыграла роль ложной мишени и обеспечила Бондареву скрытное перемещение из расположения в подвал.
Диван, сволочь, все-таки слегка скрипнул, да и бесшумно откинуть крышку Денису не удалось, но обаяние Веры, а скорее, ее прелести, держали бойца Пахоменко не хуже капкана, и он, даже если услышал какие-то звуки, не стал подкрадываться к двери бывшей бухгалтерии и замирать, обратившись в слух.
Бондарев осторожно шагнул на лестницу под полом, спустился на три ступени, пригнулся и аккуратно положил крышку люка на место. «Закрыть за собой дверь» получилось гораздо лучше. Без шума.
В кромешной темноте пришлось ориентироваться только на слух, но это не испугало Дениса. Он был готов к любым поворотам, вплоть до засады. Только суньтесь, как говорится, получите все. Сестры по серьгам, братья по разуму, враги по рогам. Нет, Бондарев не владел каким-нибудь секретным искусством боя с закрытыми глазами. Если возникнут осложнения, он рассчитывал действовать просто и без героизма – упасть на пол и, перекатываясь, расстрелять весь магазин «Грача», целясь примерно в сторону противника. Прием обычно работал безотказно, и поэтому Денис был относительно спокоен. И потом… какие враги, какой, к Лесу, противник? Они все наверху. Здесь могла быть только Юля, а она точно не враг. Ну, как точно… почти точно, с поправкой на принцип Мюллера – верить нельзя никому, даже самому себе.
Слух не подвел и в этот раз. Справа, шагах в пяти от Бондарева, зашуршала одежда, и Денис тут же вскинул оружие.
– Осторожно! – послышался из темноты возмущенный женский шепот. – Чуть нос не расквасил! Не маши руками, иди за мной!
– Хотя бы обозначь, куда идти-то? – также шепотом попросил Денис.
– Дай руку, горе луковое, – женщина взяла Бондарева за руку и…
И все… добила! В переносном смысле, конечно. Просто круг замкнулся. Последнее из чувств, осязание вынесло свой вердикт, как и в случае с детьми, и он звучал однозначно: это Юля. Настоящая, родная, та самая. Это было ее прикосновение, ее тепло, ее мягкая, нежная, но крепкая хватка. Так что, исключая зрение, зато включая интуицию, все чувства утверждали – это она.
«А со зрительным восприятием… будем разбираться».
Подземелье оказалось на удивление просторным. Они сделали шагов пятьдесят, прежде чем Юля остановилась и чиркнула зажигалкой. Огонек бензинового пламени был крупным, и пусть не таким ярким, как от горящего газа, однако и его усилий хватило, чтобы Денис смог разглядеть ближайшие детали. Парочка стояла перед дверью в один из многочисленных отсеков подземного убежища или склада. Юля уверенно открыла дверь и кивком пригласила Дениса войти.
За дверью обнаружилась каморка два на три метра с лавками вдоль стен. На лавках двумя аккуратными стопками лежали одеяла, штук двадцать в сумме. Под потолком висела керосиновая лампа. И все.
Юля закрыла дверь на засов и зажгла лампу. Свет позволил рассмотреть еще пару деталей интерьера. Забранное решеткой жерло воздуховода под потолком и низкую бочку с крышкой в углу слева от двери.
Назначение помещения было предельно понятным – временное убежище. Вполне возможно, во время описанного провокаторами и Артемом Шторма часть детей отсиживалась именно здесь, в этом убежище.
– Теперь можно и поговорить, – с нормальной громкостью сказала Юля и потянула Бондарева к лавке. – Садись.
Денис подчинился, но сел не рядом, а напротив. Получилось все равно близко, но более официально. Так Бондарев подчеркнул, что встреча пока не подразумевает воссоединения семьи. Поскольку есть проблема…
Вслух он сказал что-то в этом роде, но закончить мысль не успел. Слова утонули в звоне оплеухи.
– Гад такой! – Юля возмущенно сверкнула глазами. – Я-то думала, ты в Штирлица играешь, поэтому такой отстраненный! Подыгрывала тебе! Я ведь и сама догадалась, что этот Кравченко субчик с секретом! С тобой ведет себя, как тупоголовый солдафон, а с нами – просто полковник, не меньше! Он даже говорит иначе. Грамотно, со значением таким, без косноязычия, как профессор с кафедры. Двуликий, как тот Янус. Это я сразу поняла, глаз наметан. А теперь выясняется, что и ты у нас с изюминкой? Что это за фокусы, Бондарев?! Прошла любовь, завяли помидоры?!
– Юля… прошу, послушай…
– Нет, это ты меня послушай! – Юля вдруг резко подалась вперед, схватила Бондарева за шею и впилась губами ему в губы.
Поцелуй длился долго и был не просто приятным, а обалденным, сносящим крышу, как говорили в юности Дениса. Майор Бондарев лишний раз убедился, что с ним сейчас его жена, а не какая-то левая тетка, но… как только Юля вновь уселась на свою скамейку, проклятое зрительное восприятие опять плеснуло дегтя в мед. Немного, всего ложку, но этого, как обычно, хватило. Бондарев с огромным трудом заставил себя не обращать внимания на деготь.
– Юль, проблема у меня, – уже совсем другим, нормальным, домашним, а не официальным тоном сказал Денис. – И похоже, с самым ценным. Но не с тем, о чем ты подумала.
– Поняла уже, – Юля вздохнула. – С головой у тебя проблема, шутник доморощенный. Я так ждала этой встречи…
– Прости…
– Спокойно, – сказала Юля скорее самой себе, чем Денису, и шмыгнула носом. – Давай, попробуем без эмоций.
– Давай, попробуем, – согласился Бондарев. – Я заметил, у тебя это теперь хорошо получается. Как ты сдержалась, я до сих пор не могу понять. Столько лет не виделись, да еще дети рядом… они так выросли… а ты такая просто стоишь, как скала, и делаешь вид, что ничего особенного не происходит. И дети молодцы, ты хорошо их воспитала.
– Дети умнички, это верно. А у меня… инстинкт сработал, наверное, – Юля опустила плечи и еще раз вздохнула. – Даже два сразу. Самосохранения и материнский. Я не верю этому Кравченко, говорю же… фальшивый он, не военный.
– Он вообще-то в старое время полицейским служил, патрульным.
– Тоже вранье, – уверенно отмахнулась Юля. – Если он и служил полицейским, то в кабинете. Патрульных я, что ли, не видела?! В приемном покое всю учебу продежурила. По пять раз за ночь ППС приезжала, горемык разных привозила. Не было среди простых ментов таких, как Кравченко. Раздолбаи вроде Пахоменко были. И сволочи встречались. Но чаще служаки обыкновенные. А деловые вроде Кравченко к нам не заглядывали. Такие сразу к главврачу – дверь пинком. Понимаешь? Так что врет он, маскируется, а это опасный признак. Вот я и не хочу при нем показывать, кто мне дорог… жизнь научила.
– Ты думаешь, Кравченко связан с Черным Рынком?
– Черный Рынок не проблема, – Юля махнула рукой. – Ты извини, но… мы с кочевниками в нормальных отношениях… в нейтральных. Если Кравченко замаскированный кочевник – полбеды. Но я думаю, он связан с какой-то другой группировкой. Не с Рынком. Люди Кравченко выбили кочевников из Черновки, бойцы полегли…
– Кочевники были из бригады Лютого?
– Наверное. Ты же видел ролик.
– Там не все понятно, да и не знаю я никого из бойцов Лютого в лицо. Ты узнала кого-то среди погибших?
