Степан Кулик - Операция «Рокировка»
— В-в общем, командир, у меня, как в анекдоте, две н-новости: плохая и хорошая. С-с которой начнем?
— Я вижу, Сергей Фомич, что сапер и тебя заразил? — построжел голосом Малышев. — Весело вам, да? Шутки-прибаутки, блин горелый.
— Н-не заводись, Андрей, — примирительно произнес военврач. — Т-такая реакция на стресс, вполне н-нормальна. Это я тебе как врач говорю.
— Да? Ну, если нормальная, то начинай с хорошей.
— Я нашел для вас п-подходящий транспорт. Чтоб почти до м-места встречи добраться, без остановок и п-пересадок.
— Здорово, — серьезно ответил Малышев, видя что на этот раз военврач не шутит. — А какая плохая?
— Н-на нем сюда утром н-немцы приедут…
Петров, стоящий рядом с командиром, не сдержался и фыркнул.
— Точно, как в анекдоте.
— Понятно, — кивнул Малышев. — Считай посмеялись. А теперь доложи внятно и подробно. В смысле…
— Я п-понял. Докладываю. Это не просто лагерь, а м-медицинская лаборатория… Язык не п-поворачивается назвать ее н-научной. В общем, здесь не столько изучали с-способы лечения, как методику продления инкубационного п-периода. Так чтоб носитель в-вируса был заразным, но сам не болел, к-как можно дольше.
— Зачем?
— Цель, как я п-понимаю, простая и изуверская. Поскольку п-позволяет заразить максимально большее количество людей, к-которые до какого-то определенного времени будут оставаться з-здоровыми, а потом — п-под воздействием какого-то фактора — раз, и разразится н-невиданная эпидемия. Одновременно п-по всей стране. Не зря здесь только дети из Советского Союза. В-впрочем, где-то еще, м-могут находиться аналогичные лагеря, но с детьми д-других национальностей.
— Вот сволочи!
— Ф-фашисты… — пожал плечами Хохлов.
— Ну, понятно… А что с транспортом?
— Все эти дети уже более-менее удовлетворяют п-поставленные требования и завтра… в-вернее, уже сегодня утром за ними п-приедут.
— Час от часу не легче… — Малышев, словно ища поддержки, оглянулся на сапера. — Что же тут хорошего? Мы же не успеем увести детей. Еще один бой? Какими силами? Ведь для транспортировки полторы сотни заключенных, пусть и детей, фрицы не меньше взвода охраны пришлют.
— А вот и нет, — отрицательно помотал головою Хохлов. — Это ж н-не просто заключенные, это б-биологическое оружие. И проходит совсем п-по другому ведомству. За ними пришлют специальные грузовики, а с-сопровождение будет в защитных костюмах, резиновых п-перчатках и п-противогазах.
— Думаешь?
— Ну, в-варианты, конечно, возможны. И стопроцентной г-гарантии дать нельзя. Но вероятность изложенного х-хода событий достаточно высока, чтобы п-принять ее за руководство для дальнейших д-действий.
— Здорово, — уважительно прищелкнул языком сапер. — Так завернуть надо как минимум аспирантуру закончить.
— В резиновых перчатках не постреляешь, — выцепил главное Малышев, уже разрабатывая в уме план боя. — Машины нам достаточно одной… Если перенести на вышку у ворот и второй пулемет, а группу расположить… Интересно, интересно… А что, машины Nebeltruppen* (*нем., - туманные войска, химическая служба) действительно не подлежат проверке? Откуда сведения?
— Ну что ты, командир. Такое в принципе невозможно… — усмехнулся военврач. — Но интуиция мне п-подсказывает, что желающих остановить спецтранспорт и подвергнуть д-досмотру без конкретного приказа, особенно, если из кабины в-взирают «чудовища» в противогазах, даже среди полевой ж-жандармерии, будет исчезающе мало.
Малышев вспомнил последние довоенные учения, когда курсантам приходилось преодолевать задымленный район с использованием индивидуальных средств противохимической защиты, то — как при этом выглядели его товарищи и ухмыльнулся.
— А ведь сработает, черт меня дери… Действительно сработает. Молодец, Сергей Фомич. Выношу тебе благодарность.
— С-служу трудовому народу!
* * *Пять тентованных пятнистым брезентом грузовиков выползли из леса ровно в одиннадцать тридцать, как и было указано в телефонограмме. Двигалась колонна, как и предположил Хохлов, без сопровождения. Да и чего им опасаться в своем тылу?
Помигав фарами, быстрой, размеренно рычащей моторами змейкой машины подкатили к воротам лагеря, даже не сбрасывая газ, явно рассчитывая сходу въехать на территорию. Но лагерь безмолвствовал. Водитель переднего грузовика за несколько метров от ворот дважды коротко и требовательно просигналил, но ничего не изменилось. И он вынужденно затормозил, почти уткнувшись бампером в опущенный шлагбаум.
Из кабины грузовика хорошо был виден пустой двор лагеря и фигура часового на вышке. Он смотрел вниз, удерживая колонну машин в прицеле пулемета. И больше ничего. Никакого движения.
Сидящий рядом с водителем офицер, приоткрыл дверцу, встал на подножку и что-то возмущенно прокричал. Подождал ответа и прибавил еще одну фразу. Громче и резче. Видимо, что-то очень обидное. Потому что в ответ протарахтела пулеметная очередь, изрешетившая и офицера, а заодно и водителя первой машины.
И пока немцы, сидящие в следующих грузовиках, еще не поняли настоящей причины задержки и только недоуменно завертели головами, услышав выстрелы — из леса к грузовикам подскочили диверсанты. Одновременно с обеих сторон. Фрицев выдергивали наружу и кончали ножами. Что бы детей лишний раз не пугать.
И только у предпоследней машины вышла заминка. Увидев перед собою усатое лицо старшины Телегина, ни капельки не похожее на европейца, водитель поднял руки и крикнул:
— Товарищ! Гитлер капут!
— Брянский волк тебе товарищ, — проворчал Кузьмич, но удар придержал.
— Товарищ, я-я!.. — быстро подтвердил немец, видимо только одно это слово и поняв. — Эрнст Тельман! Камрад…
— Чего? — опешил пробегающий мимо Пивоваренко и громко окликнул Малышева. — Слышь, командир. Тут у нас вождь немецких коммунистов объявился.
— Отставить балаган! Вечно ты, Виктор, со своими хохмами! — Малышев быстро подошел к ним. — Старшина! В чем дело? Одного фрица кончить не можете? Откуда здесь товарищ Тельман? Он же в концлагере. Об этом когда еще газеты писали. И потом — фрицу не больше тридцати лет, а Тельману…
— Нет есть товарищ Тельман, — замотал головою шофер, видимо сообразив, что происходит недоразумение. — Их бин Дитрих Хорстман. Их бин коммунист.
— А-а, — протянул Малышев. — Понятно… Товарищ, говоришь? А сам с нами воюешь. Солдат…
— Найн, нихт зольдатен!.. — отчаянно замотал головою пленный. — Их бин… шафёр. Fahrer… Ich musste… Meine Familie… Meine Frau ist… Meine Tochter… Оh, meinem kleinen Else (*нем., - Водитель… Мне пришлось… Моя семья… Моя жена… Моя дочь… О, моя маленькая Эльза).
Немец торопливо расстегнул прорезиненный плащ, вытащил из кармана гимнастерки портмоне и вынул из него слегка выцветшую фотографию. На изрядно потрепанном глянцевом снимке радостно улыбалась молодая белокурая женщина с таким же улыбчивым и кудрявым ребенком на руках.
— Богородица прямо, — проворчал старшина. — И что? Прикажешь нам на нее молиться? Ты видел, скольких таких ангелочков, за которыми ты, кстати, приехал… ваши изверги к смерти приговорили? Нет?.. Так пойдем, покажу!
— Шофер, говоришь? Коммунист? — Андрей понимал чувства Кузьмича, как никто другой. Но знал так же, что всех под одну гребенку стричь нельзя.
— Командир, ты же не хочешь… — начал было Телегин.
— Почему нет? — Андрей еще раз внимательно посмотрел на притихшего немца. — Нам надо добраться на место быстро и не привлекая внимания. А фриц уж точно лучше нас с тобою грузовик водит. К тому же — правила движения в немецком тылу знает. Где газануть, где притормозить или там… просигналить. Сечешь, старшина?
— Да, но…
— Остынь и угости человека сигаретой.
— Обойдется.
— Зря ты так… Не пацан ведь. Должен понимать, что жизнь не только приласкать умеет. Но если не дать человеку шанса, то он так и может умереть врагом или трусом. Знаешь, Кузьмич, я в штрафбате недолго побыл, пару суток всего, но увидел и услышал больше чем за год…
Старшина молча кивнул. Ни один политрук и уж тем более особисты не одобрили бы этого решения, но в словах капитана действительно была простая, житейская мудрость. Без затей… И Кузьмич полез в карман за куревом.
— Сергей Фомич! — Малышев увидел Хохлова, вытаскивающего из соседнего грузовика какой-то чемоданчик помеченный большим белым крестом. — Иди сюда…
— Очень удачная находка… — военврач довольно похлопал рукой по саквояжу. — Тут у них запас разных противоядий. Кое-что очень даже может пригодиться.
— Кузьмич тут, тоже… кое-кого нашел. Поговори с пленным. Объясни. Если просто жить хочет и не вредный, оставь себе в помощь. Куда он отсюда денется… Болота одни кругом. А если решительнее настроен — с нами поедет. Точнее, машину поведет.
Хохлов такому поручению не удивился. Три месяца в штрафбате и военврача научили смотреть на все более философски.
