Дмитрий Манасыпов - Кремль 2222. Восток
За хозяйством в поезде шайны следили отменно. Дверь, открытая пластуном, не скрипнула, пропустив его. Дождавшись момента, когда часовые сойдутся у дальнего конца вагона, Дунай скользнул внутрь. Прижался к ящикам среднего ряда, напряг слух. Так… «дальний» часовой начал движение, пройдя первые несколько шагов в его сторону. «Ближний» задержался, давая товарищу дойти до конца вагона и развернуться. Серьезные мужики, ничего не скажешь, вон как службу несут. До шайна, приближающегося к пластуну, оставалось совсем немного. Странный запах пота у этих ребят, очень странный. Редко когда Дунай улавливал что-то подобное за стенами Кремля, это точно. А вот внутри, в дружинных гридницах, так пахнет сколь угодно. Интересно…
Часовой, наконец, поравнялся с ним. Хорошо, что обоняние и слух у воина с широкими скулами не такие чуткие, как у Дуная. Иначе вряд ли что вышло. А так…
Дунай одним движением оказался рядом с шайном, успевшим только удивиться. Нож мягко и быстро вошел ему в приметную щель между боковыми застежками. Острое и прочное лезвие без труда прошло через легкую кольчугу, мускулы и ребра, проткнуло сердечную мышцу. Пластун свободной ладонью прикрыл шайну рот и бережно поддержал разом потяжелевшее тело, прислонил к ящикам. И обернулся, успев ногой ударить по поднятому уже стволу второго охранника, вывернувшего из-за угла пирамиды. Выстрел грохнул, наполнив своим звуком узкое пространство между ярусами ящиков, едко запахло сгоревшим порохом.
Дунай ударил кулаком сверху, наплевав на железо шлема. Гулко, как в бочку, стукануло и хрустнуло. Шайн от удара сложился пополам, втянул голову в плечи. Пластун перевернул нож, взяв обратным хватом, резанул между нагрудником и подбородком. Шайн хрюкнул, захлебнувшись хлынувшим багровым потоком. Упал, цепляясь пальцами за ногу Дуная. Пластун не стал мучить врага, наклонился и свернул ему шею. Развернулся к выходу, подняв автомат и прислушиваясь. Показалось ли ему, или, когда грохнул выстрел, состав хорошо подбросило на чем-то, и тот загремел железом так, что только держись?
Секунда… вторая… третья… тихо. Дунай осторожно выглянул в проход, ожидая увидеть затаившихся стрелков. Но нет, пронесло. Спасибо, Отец воинов и дева Удача вывели в который раз, спасли и помогли. Два вагона… только тут до Дуная дошло, что он прошел два вагона из пяти. Незамеченный, живой и целый.
А это очень немало, даже для него, пластуна, специально выращенного великолепным бойцом. И противники у него не мутанты нео, которые хоть и опасны, но глупы. Не маркитанты, вооруженные великолепнейшим оружием, но не умеющие пользоваться его преимуществом. Противник у него серьезный, возможно, что самый опасный из ранее встреченных им двуногих. И даже если пока его ведет вперед немыслимое везение, то неизвестно, что будет дальше. Хотя нет, немного-то он точно знает. Впереди у него сейчас будет следующий вагон.
Дунай выглянул в бойницу, опасаясь увидеть неожиданно возникший вокруг тот самый Форпост шайнов. Но нет, пока ничего подобного не оказалось в узкой амбразуре, сделанной с умом и расчетом на стрельбу. Покосившиеся остовы зданий, чернеющие провалами окон, заваленные набок столбы. Черное и редкое полотно растрескавшегося асфальта. Ржавые горбы совсем вросших в землю кузовов машин. Серое небо в редких прорехах, где светлели чистые куски. Больше в амбразуру ничего видно не было. Пластун осторожно прошел к двери, ведущей дальше. Приоткрыл, готовясь выстрелить первым. Нет, никого не оказалось. Видно, грохот после наезда на что-то или кого-то перекрыл все остальное. Так сказать, подарок от судьбы оказался полным и неожиданным.
Дунай отодвинул круглую железную шторку глазка прохода в следующий вагон, приникнув к нему. Захотелось чуть присвистнуть при виде ожидающего его впереди.
Шайнов тут оказалось четверо. Один сидел на откидывающейся скамье, чистил ружье длинным шомполом, накрутив на него масляную тряпку-ветошь. Еще двое ели, усевшись на такую же точно кровать в два яруса. А вот четвертый, стоя у бойницы, наблюдал, держа в руках короткое ружье, явно опасаясь чего-то. И вдобавок ко всему, все четверо были полностью облачены в доспехи. Что-что, а первыми успехами Дунай не обольщался, не стоило.
Стоило только глянуть на небрежность и легкость, с которой наблюдающий в бойницу воин держал собственное оружие. Да и на других, ничуть не стесненных доспехами. Чувствовали они себя в них свободно и вольготно, двигались легко, явно привыкнув к ним как к собственной коже.
А вот и еще один, совершенно точно. Лежит себе на втором ярусе, дрыхнет небось. Тоже ничего хорошего ждать не стоит. Четверо бодрствуют, оружие вон под руками, не говоря про любителя попялиться на ходу в оконце. И время идет себе – тик-так, тик-так.
Дунай мягко нажал на ручку, толкнул ее ногой, вскидывая автомат. Выстрелы ударили сразу же, не давая шайнам прийти в себя. Бах – наблюдатель кувыркнулся вбок, зазвенел пробитый выстрелом шлем, ударившись об пол, тут же заляпывая его красным и склизким. Бах-бах – первый из едоков завалился на койку, хрипя продырявленными легкими и хватаясь руками за дернувшегося в сторону второго. Бах – того тоже зацепило, пробив бедро, бросая на пол. Бах – пятая пуля ударила в лицо стрелка, чистящего оружие, разворотив его в хлам. Бах – шестой выстрел пробил нагрудник упавшего на колени шайна, оскалившего зубы и вскинувшего пистолет – близнец того, что торчал за поясом пластуна. Бах – а это ударило уже с койки, обжигая левое плечо Дуная, сбивая ему прицел.
Рукав тут же пропитался горячим, вниз по руке побежала первая струйка крови. Сам пластун, идущий короткими шажками, уже пересек середину вагона. Дунай выжал спуск… но автомат не выстрелил. Пуля проснувшегося, как оказалось, попала в него сбоку, вмяла затвор и рикошетом ушла в пластуна, такие дела. Шайна на койке уже не было, он летел вниз и вбок, стремясь скрыться за оружейной пирамидой в углу. В пластуна полетел нож, отбитый прикладом. И тут же из-за двери, через приоткрытый глазок, ударил еще один выстрел. Услышали все же пальбу в соседнем вагоне, сволочи… попал он, ничего не скажешь.
Пластун пнул в сторону двери первое, что попало под ноги. Под ноги попал небольшой рундук с открытой крышкой. Об его край Дунай чуть отбил ногу, из самого рундука во все стороны полетели патроны в провощенной бумаге, литые круглые пули и пыжи. Рундук грохнул о начавшую приоткрываться дверь, чуть замедлив ее движение.
Дунай же прыжком оказался у поворачивающегося к нему воина, упавшего с лежанки, ударил прикладом по сгибу левого локтя. Кости хрустнули, острый обломок верхней, пробив одежду, вылез наружу. Ружье грохнуло, направленное как раз в сторону двери. Второй удар прикладом пришелся в голову шайна, сминая матово блестящую голую верхушку, вбив раздробленные части черепа внутрь. Пластун прыгнул за пирамиду, выхватив из-за пояса пепербокс, взвел его, разворачиваясь к щелчку за спиной. Выстрелили они одновременно. Результат оказался разным.
Шайну, стрелявшему в пластуна, попало в неполную маску шлема. Видно, ковал ее хороший кузнец. Переносье выдержало, вогнувшись внутрь, а вот края пошли лохмотьями. Рассекли тому лицо, вспоров щеки до самых зубов, выпустив наружу левый глаз. Воина отбросило назад, придавив дверь и дав драгоценное время Дунаю.
А того спас лишь жилет, сделанный из найденных под академией пластин, не дал пули прошить пластуна насквозь. Хотя легче от этого не стало. Дуная как будто лягнул взбесившийся фенакодус, внутри что-то ощутимо хрустнуло, разлилось острой покалывающей болью. Но жив ведь, жив. Не выстрелил окровавленный стрелок Дунаю в голову, навскидку прицелившись в куда как удобный для попадания корпус. Ошибка стоила жизни не только ему, но и товарищу, рвущемуся внутрь. Что повело вперед его, кто знает? Сам бы Дунай точно выждал, не кинулся бы вперед сломя голову. Но ему-то спешка шайна оказалась как раз на руку. Пепербокс бухнул еще два раза, размолотив скуластому всю правую часть груди.
Пластун откатился по полу назад, опрокинув несколько ящиков, на этот раз квадратных, тяжеленных. Спрятался за баррикаду, покосился на вывалившиеся из ее глубины несколько круглых чугунных шаров. Прикинув, для чего нужны торчащие из них шнуры, Дунай хмыкнул. Да уж, дела так дела. Гранаты сейчас пригодились бы… будь он не в тесной, закрытой со всех сторон железной коробке с узкими бойницами. Вон она, уцелевшая лампа, в которой бьется огонек. Только поднеси к фитилю кругляша, начиненного порохом, не иначе.
Ага… подожги, дурень-пластун, и кишки твои придется собирать уже врагу. А оно ему вообще не надо. От двери не стреляли, видно оценив, что к чему. Молодцы ребята, разглядели гранаты, понимают, чем им светит стрельба в сторону врага. Вот только что ж ему-то делать?
Дунай не злился на самого себя за проваленную попытку добраться до Любавы, не найденной им там, где ожидал. Средний вагон оказался для отдыха сменившихся с караула воинов, а не для пленницы. Хоть и стояла в углу клетка от пола до потолка, собранная из толстых прутьев, да была она пустой. И чистой, с вымытыми, отсюда видно, досками на дне. А если торговцы не передавали ее шайнам? Если надурил его Гед, знающий про отсутствие девки? Захотел, думая, верно, про ожидающую смерть, отомстить руками пришлых воинов? Обидно, если так. Обвел его маркитант вокруг пальца, как слепого глупого щенка, ничего не скажешь.
