"Фантастика 2025-20. Компиляция. Книги 1-25 (СИ) - Марченко Геннадий Борисович
– Безусловно, Пётр Нилович.
– А моё мнение таково, – нагло встрял я, – что нашу молодежь надо воспитывать на отечественном роке, чтобы слушали не вражьи голоса, а своих исполнителей! «Самоцветы», «Пламя» и прочие «Голубые гитары» – это всё, конечно, хорошо, но молодежи требуется более современная музыка с нормальными русскими текстами. И я над этим работаю.
– С текстами на английском?
– Ну почему же сразу на английском? Это было скорее исключение из правил, вполне можно сочинять рок и на русском. На английском – это актуально для зарубежных гастролей, а внутри страны в плане того же воздействия на умы молодёжи нужен как раз русский язык.
– Весьма рассудительная речь дал столь молодого человека, не находите, Георг Васильевич?
Ну вот, теперь меня будут обсуждать при мне же. Интересно, кстати, где хранится мой граммофончик? По идее он должен находиться здесь же, в кабинете министра культуры, но может быть и в другом помещении, в каком-нибудь сейфе.
Тут в дверь деликатно постучали, показался давешний моложавый чинуша.
– Пётр Нилович, пресса собралась, все готовы.
– Идёмте, товарищи, нас ждут.
Зал не такой уж и большой, но уютный. Нашу маленькую делегацию встречают вспышки фотокамер. Телевидения нет, я даже немного разочарован. Зато газетчиков хватает, и среди них я замечаю Генри Стоуна – в его руках фотокамера «Nikon». Стоун незаметно мне подмигивает, я в ответ улыбаюсь уголками губ: ни к чему собравшимся видеть, что между нами как будто дружеские отношения. Приятельские – ещё куда ни шло, мы с ним оба прекрасно понимаем, что представляем две тихо враждующие державы, и в дёсны целоваться не собираемся.
– Дорогие друзья! – негромко начинает Демичев. – Сегодня, как вы все знаете, мы собрались здесь по весьма приятному поводу. А именно – вручение нашему юному соотечественнику Максиму Варченко премии…
Он на мгновение запинается, затем, вспомнив, продолжает с улыбкой:
– …премии «Грэмми». Советские музыканты уже добивались подобного успеха, но лишь в классической музыке, достаточно вспомнить великого пианиста Святослава Рихтера. И вот наконец у нас есть победитель в категории эстрадных исполнителей. Премия «Грэмми» присуждена уроженцу скромной, провинциальной Пензы, который сумел заявить о себе на весь мир.
И снова появился моложавый помощник Демичева, на этот раз он передал шефу позолоченный граммофончик, а тот на паузе, предоставив возможность фотографам сделать снимки, вручил премию мне. Тяжёленькая статуэтка, явно не пластик.
– Большое спасибо за награду американской Национальной академии искусства и науки звукозаписи! – начал я ответную речь. – И огромную благодарность хочу выразить своей стране, которая дала мне возможность творить, создавая не только литературные, но и музыкальные произведения. Спасибо моим родителям, которые верили в меня и всячески поддерживали. Спасибо моей девушке, моей музе…
Представляю, что творится в душе Мясникова, учитывая, что от изначального, утверждённого им текста остались только два первых предложения. Я так-то не вписывал в текст эти строки, понимая, что Георг Васильевич их вычеркнет. А сейчас не считал, что, произнося эти слова, совершаю что-то криминальное. Американские звёзды кино и эстрады, получая свои премии, благодарят всех, включая родственников, почему я не могу упомянуть в своей речи родителей и любимую девушку? Они-то мне уж всяко ближе, чем партия и комсомол.
В общем, когда закончил, на Мясникова было страшно смотреть, казалось, его сейчас хватит апоплексический удар. А вот Демичев, что любопытно, совершенно никак не проявлял своих эмоций, сохраняя бесстрастное выражение лица. Может, после, когда вернёмся в кабинет (если вернёмся) будет визжать и топать ногами?
Далее последовал своего рода пресс-подход. Меня обступили корреспонденты отечественных изданий и единственный представитель зарубежной газеты в лице Генри Стоуна. Пришлось минут пять отвечать на вопросы, среди которых, к счастью, не оказалось провокационных. Разве что Стоун не удержался:
– Максим, если вам за хорошие деньги предложат гастроли по Соединённым Штатам, вы примете предложение?
– Вопрос, конечно, интересный, – улыбнулся я. – Но, во-первых, если ехать – то всей группой… всем ансамблем, без ребят я не поехал бы. Во-вторых, чтобы ехать на гастроли, нужно иметь англоязычный репертуар. Вряд ли местная публика заинтересуется песнями на русском. Мы же не фольклор поём, русские народные песни, может, и пришлись бы ко двору в качестве экзотики. У нас же пока всего одна песня на английском. В-третьих, нужно учитывать, что я ещё занимаюсь боксом, и время от времени приходится выступать на соревнованиях. А это ещё и подготовка к турнирам, как минимум месяц приходится напряжённо готовиться. Так что тут возникает проблема со свободным временем, а я не соглашусь пожертвовать соревнованиями, поскольку в этом году всё подчинено декабрьскому чемпионату мира.
– Но ещё далеко не факт, что вас бы отпустили на гастроли советские власти…
– А кого конкретно вы имеете в виду? – всё с той же приклеенной улыбкой поинтересовался я.
– Да вот хотя бы мистера Демичева, – отзеркалил улыбку Стоун.
– А что я? – вскинулся стоявший неподалёку Пётр Нилович, услышав, что прозвучала его фамилия.
– Тут вот корреспондент зарубежной газеты уверен, что вы бы не отпустили мой ансамбль на гастроли по США.
Видно было, что Демичев смущён, он не знал, что ответить, и в итоге выдавил из себя:
– Если бы поступило такое предложение, мы бы его обязательно рассмотрели и приняли коллегиальное решение.
Когда мы вернулись в кабинет, Мясников принялся было меня чихвостить, но Пётр Нилович мягко его осадил:
– Георг Васильевич, ну что вы, право слово, набросились на юношу? За что его ругать? Он в своей короткой речи и свою страну поблагодарил, которая его выпестовала и взлелеяла, ну и родителей, а отец с матерью – это святое. Особенно мать. Родина-мать зовёт – слышали же такое выражение?
– А девушку-то свою зачем приплёл? – всё кипятился Мясников.
– Ну а что девушка? – так же невозмутимо откликнулся Демичев. – Это у них на загнивающем Западе с их гомосексуалистами молодой человек может сказать: «Спасибо моему парню!», а у нас страна традиционных ценностей. А если она действительно его муза? Георг Васильевич, прошу вас, не ругайте вы его. Хоть я и не любитель таких песен, благодаря которой Максим выиграл приз, но он сумел доказать, что и наши, советские музыканты, если захотят, могут быть не хуже так называемых западных звёзд.
Разве мог Мясников ослушаться самого министра культуры СССР? Вот и пришлось ему скрипеть зубами, но свои претензии оставить при себе.
По пути в аэропорт Георг Васильевич обиженно сопел, глядя в окно «Волги». В самолёте уже не сопел, но всё ещё дулся. Когда около семи вечера самолёт приземлился в пензенском аэропорту, вроде бы уже отошёл, даже руку пожал на прощание, когда меня высаживали возле моего дома.
– Завтра в училище придут интервью брать журналисты «Пензенской правды» и «Молодого Ленинца», – просветил меня напоследок Мясников. – Не забудь захватить статуэтку для фото. И кстати, хоть с днём рождения заранее не поздравляют, я уж с твоего позволения нарушу эту традицию. С днём рождения!
Дома, конечно, порадовались факту получения награды, даже небольшое застолье организовали – батя как раз вернулся из поездки. Небольшое – потому что день рождения у меня всё-таки завтра, в субботу, и завтрашним вечером стол будет куда серьёзнее. В этот раз мне было разрешено выпить рюмочку наливки. За столом неторопясь рассказал, как проходила церемония.
– Так что теперь читайте обо мне во всех центральных газетах, – добавил я не без самодовольства.
Позвонил Инге – как было не похвалиться любимой девушке?!
– Ты мой герой, – промурлыкала она в трубку. – Завтра я тебя так поздравлю…
О-о, я сразу же представил, как будет выглядеть поздравление! Уж с чем-чем, а с фантазией у меня проблем никогда не было. Правда, как мы это сделаем? Инга приглашена к нам, Андрюха с Игорем и Пашкой Яковенко тоже. Кстати, Пашка обещался прийти с одноклассницей Надькой Соколовой. Не знал, что у него роман с первой отличницей моего бывшего класса. А после застолья, возможно, останется время, чтобы уединиться с Ингой в моей комнате. Но, блин, ни поорать, ни постонать… Ладно, что-нибудь придумаем.
