Андрей Астахов - Звезда Полынь
— Я все понял, товарищ полковник. Я готов.
— Монолитовцы готовы произвести обмен послезавтра в полдень на Барьере — это за Армейскими складами. Там сейчас наша зона ответственности, так что неожиданностей быть не должно. Ты как, в состоянии отправляться?
— Я вполне здоров.
— Тогда собирай вещички, Малой, отправляешься вместе с нами. Собственно, я за тобой и заехал сюда.
— Заехали?
— Да, на машине. Вообще-то по Зоне пехом безопаснее ходить, но у меня шофер хороший. Короче, идем. Работа предстоит нешуточная.
Барьер
Расположенная в Листвяне база ученых внешне почти не отличалась от базы, виденной мной на Янтаре — тот же врытый в землю сплошной бетонный бункер с бронированными стальными дверями, ограда из гофрированного алюминия, за которой приютилось несколько боксов для транспорта и контейнеры со всякой всячиной. Единственное, на листвянской базе были еще две дозорные вышки с мощными прожекторами и небольшая метеорологическая станция, огороженная сеткой-рабицей.
Машина у Батюка оказалась необычная. Начальник разведслужбы «Долга» ездил на такой руине, что я бы не поверил в другой раз, что такой вот раздолбанный УАЗ469 может с места сдвинуться. Корпус ржавый, резина лысая, тента нет, как и дверей. Но самое прикольное было то, что на капот и крылья машины были наварены длинные, метра по полтора, стальные прутья, торчащие в разные стороны — не машина, а морской еж прям тебе. Каждый прут был еще и обмотан тонким медным проводом, подсоединенным к какой-то металлической блямбе на конце прута.
— Спецтачка для Зоны, — пояснил Батюк, заметив, какими глазами я смотрю на это чудо технической мысли. — Все дело не в тачке, а в начинке для нее. Видишь эти усы? Это антенны с датчиками. Они фиксируют опасные аномалии и тут же передают данные на радар в кабине. А дальше связанный с радаром и системой GPS бортовой компьютер, тоже детище народных умельцев, определит для нас самый безопасный маршрут. Радар особенный, разработка киевских гениев-кустарей — в условиях Зоны, где вся эта красивая, умная и незаменимая в обычной жизни нокиевина-самсунговина глохнет и глючит без всяких объяснений, этот радар работает, как самолучшие швейцарские часы. Пацаны его специально в «Электру» бросали, и что ты думаешь — ни одна микросхема не перегорела! Во что советская оборонка в свое время делала. Так что по Зоне на нашем вездеходе ездить если не безопасно, то возможно.
— Интересно, — сказал я, разглядывая чудо-автомобиль. — А почему на бронетранспортер такое не поставить? Надежнее.
— БТРы, юноша, в Зоне самый опасный вид транспорта после танка. Все эти аномалии ужасно любят катаные бронелисты — почему, непонятно. И выбраться из БТРа в случае чего ты ясен хрен не успеешь. А здесь видишь, даже дверей нет — чуть что, можно выпрыгнуть без проблем.
— Понятно.
Тут подошел Индус. Он поприветствовал меня дружеским рукопожатием, но улыбки на его смуглом лице не было, и глаза казались усталыми и пустыми. Я сразу заметил, что Индус прибарахлился, причем радикально — свою старую «Зарю» он сменил на великолепный бронекомбинезон «Сева-М» (эх, всегда я мечтал иметь такой, но деньги, деньги…), а вместо АКСУ у него за спиной висит новенький «Абакан». Почему-то у меня мгновенно возникло подозрение, что Батюк был со мной не до конца откровенен, и опять готовится какая-то спецоперация, в которой меня будут использовать, что называется, в темную. Однако Батюк уже знаком приказывал мне садиться в долговский чудо-перпетум-мобиле, и я полез на заднее сиденье, где оказался в компании Индуса и одного из охранников. Батюк сел рядом с водителем, и мы тронулись в путь.
Исследовательская станция «Листвяна-4» находилась на южной окраине деревни, покинутой еще в 1986 году после первого взрыва в Чернобыле. Пейзаж был самый зловещий: вдоль дороги стояли тополя с ржавой листвой, обвешанные гирляндами серебристого жгучего пуха, а за ними виднелись полуразвалившиеся деревянные дома, многие из которых казались обгоревшими. Дорога была пыльной, и Батюк всем велел надеть противогазы. Расположенный между Батюком и водителем на приборной панели УАЗА круглый, похожий на экран осциллографа, дисплей радара, тускло светился зеленым мутным светом, и временами на нем мерцали какие-то вспышки, но водитель спокойно ехал дальше — правда, скорость наша была не больше сорока километров в час. То ли боялся поднимать радиоактивную пыль, то ли не слишком доверял хваленому радару.
Между тем я задремал — встряхивания машины на неровной дороге и монотонное тарахтение двигателя действовали убаюкивающе. Мне вдруг на минуту показалось, что нет больше Зоны, нет разгуливающих по ней оживших мертвецов, черного сталкера, каких-то там жгучих и страшных тайн, в которые мы почему-то стремимся проникнуть, ничего нет — а я снова дома, в моей родной деревне недалеко от Воронежа, и на дворе разгар лета. В нашем доме открыты все окна, ветерок с улицы развевает цветастые занавески, и обалденно пахнет смородиновым вареньем, которое моя мама варит в летней кухне в большом медном тазу, когда-то доставшемся ей от прабабки. А на столе в горнице стоит большая миска со свежевыпеченными пирожками со свежими ягодами, еще теплыми, лоснящимися от яичной глазури, которой их покрыли перед выпечкой, и над этими пирожками деловито кружат привлеченные запахом сдобы осы. И почему-то их жужжание становится все громче и громче…
Наш УАЗ вдруг тряхнуло, и этот толчок вернул меня к действительности. А еще Индус толкнул меня в бок и сказал:
— Гляди, Малой, какая хрень на дороге!
Действительно, метрах в пятидесяти перед нами дорогу пересекало что-то похожее на воронкообразный столб, будто сотканный из черного дыма. В этом столбе кружились ветки деревьев, куски картона, небольшие доски и прочий мусор, который смерч всосал по пути. А еще по воронке проскакивали слепящие электрические разряды, на которые радар в кабине джипа реагировал недовольным жужжанием.
— Аномалия «Смерч», — заявил Индус. — Маленький совсем, балла два.
— Один, — поправил Батюк. — Два посильнее будет, кабана или плоть всосет нема делов. А пятибалльный — это нечто! У Армейских складов такая вот пятибалльная аномалия подняла и отбросила метров на восемьдесят старый Т-62, как ты бы коробку спичек с дороги отшвырнул. Коля, давай-ка назад подадим. Не нравится мне столбик…
Аномалия действительно будто двинулась в нашу сторону, но потом резко ушла вправо и двинулась к домам, крутя пыль и слепя нас разрядами. Я вспомнил про артефакт, который подарил мне покойный Бандура.
— Такие в этих смерчах находят? — спросил я, показывая Батюку извлеченное из рюкзака «Пасхальное яйцо».
