Владимир Поселягин - Зверолов
Дарья Михайловна уже приготовила ужин и встречала меня в дверях. Поздоровавшись и передав ей пакет, который она отнесла на стол в кабинет, я быстро принял душ, накинул домашний халат и сел ужинать, нахваливая домработницу. Что сказать? Было видно, что она расстаралась. Также я пояснил, что приехал временно, на неделю-другую, после чего вернусь отдыхать в Сочи дальше. Мол, подработка организовалась.
После того как Дарья Михайловна ушла домой, я провел некоторое время за чтением подшивок газет и журналов, что успели накопиться на столе в кабинете за время моего отсутствия. Я выписывал две газеты: «Труд» и «Комсомольскую правду» — а также журнал «Крокодил». Дарья Михайловна добросовестно собирала корреспонденцию, всё складывая стопками на краю стола. Газеты отдельно, журналы отдельно, письма тоже отдельно. Последних, на мое удивление, было довольно много, штук двадцать.
Изучив по номерам газеты, я нашел несколько больших статей о нашей командировке во Францию. В последнем выпуске было указано, что умами наших сыщиков была одержана блестящая победа, и что скоро они вернутся на родину, где получат заслуженную награду.
— Ага, как же, — саркастически хмыкнул я. То, что меня со всем этим прокатили, я уже понял.
Убрав газеты, я отодвинул журналы в сторону — пока не до них, потом подниму себе настроение — и взял первое письмо сверху.
Письма были разные. Семнадцать от восторженных читателей, слушателей и почитателей, — их я пробежал мельком, но с интересом. Даже посмеялся пару раз от читательских перлов.
— Как только издательство додумалось перенаправить вас ко мне? Наверное, как-то прорвались по блату. Ладно, что там дальше?
Четыре письма были более интересны. Одно от режиссёра, что снимает «Кавказскую пленницу», с сообщением о начале съемок и приглашении на презентацию фильма весной следующего года. Намек был ясен. Я обещал Леониду Иовичу протолкнуть фильм на большие экраны, так как цензура его могла и не пропустить. Видимо, он об этом вспомнил и намёком дал понять, что моя помощь в скором времени понадобится. Поможем, мне это не трудно. Главное, чтобы он уговорил Никулина и Моргунова сняться в нем. В мое время сценарий им, видите ли, не нравился. Надеюсь, доработанный мной он им придется больше по вкусу. Ладно, я всё равно дал разрешение на легкую доработку, потому как сценарий был фактически один в один с тем, что был снят в моем мире.
— Однако! Уже снимают? Не ожидал, — удивился я.
Презентация была назначена на позднюю весну — начало следующего лета, чему я не удивился. Пока снимут, пока смонтируют, пока обкатают.
Три других были от разных ведомств. Одно от Союза писателей с предложением о вступлении, второе такое же, только от Союза композиторов. Правда, в последний не предлагали вступить, но приглашали к себе на очередное праздничное событие. Оба конверта отправились на полку для дальнейшего осмысления. Вот четвертое, последнее письмо меня заинтересовало. Оно было отправлено из американского посольства сотрудником, отвечающим за культуру, с приглашением встретиться в ближайшее удобное для меня время. В штатовских посольствах эта должность была закреплена в основном за сотрудниками ЦРУ.
— Ха, так вот почему наружка за мной ходит? Я-то думал, — облегченно хмыкнул я.
Я вышел в коридор и, пройдя к входной двери, прислушался. Было тихо. Открыв дверь, я вышел на лестничную площадку и снова прислушался. Так ничего и не расслышав, подошел к соседней квартире и нажал на дверной звонок. Через минуту дверь открылась, и я увидел соседа. Инженера с завода «Серп и Молот».
— А, Игорь. Я думал, ты ещё отдыхаешь, — пробасил он, здороваясь со мной. — Какими судьбами? Что-то случилось?
— Да. Телефон сломался, а мне срочно позвонить нужно. Разрешите воспользоваться вашим?
— Да пожалуйста, — отодвинулся инженер в сторону, пропуская меня. Поздоровавшись с выглянувшей из кухни хозяйкой, я подошел к тумбе в прихожей, где стоял требовавшийся мне аппарат.
Сняв трубку телефона, я набрал номер дежурного конторы и сообщил о подозрительном письме (так было положено действовать по инструкции), попросив перенаправить меня в отдел майора Владимирова. Того не было на месте, рабочий день закончился.
Меня это не особо расстроило, я знал домашний номер майора. Набрав его, велел соседу их коммунальной квартиры позвать майора и, поздоровавшись, попросил того о небольшой услуге. Узнать, что хочет от меня штатовский прыщ. Тот обещал всё сделать быстро. О прослушке соседей я не беспокоился — мой еще ладно, но не соседей. Не то время, не тот век.
Поблагодарив соседей, я вернулся к себе и, взяв пакет, что привез из Франции, разорвал его, чтобы достать множество фотографий. С полки серванта взял пустой фотоальбом и стал раскладывать фото по страницам. Уместились все, я подписал рукой на обложке: «Я и Франция». После чего убрал альбом в сейф. Этот альбом я могу показывать только тем, кому доверяю, то есть не всем. Может, и зря так рисковал, но зато память.
Одним словом, возился я так до самого вечера. Закончив, убрал весь мусор в ведро, после чего умылся, почистил зубы и пошел в спальню. Пора ложиться спать. Завтра дел много, нужно хорошенько отдохнуть.
Друзей я не предупреждал, что вернулся, для них я всё еще в Сочи. Это меня устраивало, и менять ситуацию не хотелось. У меня были серьезные планы, и рушить их я не хотел.
Про следующие пять дней особо сказать нечего, я просто отдыхал и гулял по городу. В Лувре я так и не побывал, зато в московскую Государственную Третьяковскую галерею зашел. Как раз сейчас гулял по залам, изучая творения прошлого.
О чем можно вспомнить, так о том, что Владимиров таки смог выяснить интерес ко мне со стороны штатовцев. С этой стороны чиновник по культуре действительно им и являлся, а не цэрэушником, как мы все думали. То есть интерес его ко мне был чисто рабочим. Он хотел уговорить меня на издание «Интернов» в Штатах, так как издательство и другие государственные структуры что-то не телятся и тормозят продвижение этой идеи. Думал, что я потороплю их. Когда всё это выяснилось, в тот же день был отправлен мой вежливый отказ, тогда же наружка была снята. Это произошло сегодня, и я, наконец, расправил плечи — не люблю, когда за мной наблюдают.
Вот и гулял я поэтому по галерее, дополнительно убеждаясь, что топтунов за мной нет. Кстати, меня так и не вызвали. Хотя награждение группы, в который я как бы состоял, даже по телевизору показали. Роземблюма наградили орденом Ленина. Подумав, я сплюнул и не стал обижаться, махнув на это рукой. Пошли они. Если еще где им задницу подпалят, пусть ко мне не обращаются.
