Василий Орехов - Линия огня
– В любом случае, – проговорил Че, – как бы там ни было, основной вопрос в связи со всем произошедшим вот какой: а на черта вообще было использовать в таком ответственном деле тварей Зоны, раз это настолько неудобно и грозит срывом операции?..
Я молча перевел взгляд на Бубну. Ну да, в самом деле, проще было нанять мародеров. Вся эта операция выглядела вершиной непрофессионализма. Кто у нас способен на такой демонстративный непрофессионализм, а самое главное – зачем?
– Вот это и есть главная ниточка, – закончил Че. – Вот за нее и надо потянуть. Когда мы поймем, какого черта все было сделано именно так, как было сделано, мы получим того, кому это было выгодно либо кто не мог сделать по-другому. По крайней мере, это будет узкий круг подозреваемых…
– Короче! – Бубна положил на стол свою квадратную ладонь. – Вот что думаю по этому поводу я. Это дело смердит, как слепая собака. Если контролеры начнут запросто разгуливать по улицам Чернобыля-4, бизнес можно будет прикрывать. Слишком стрёмно. Мне такие дела не нравятся, поэтому я буду проводить собственное разбирательство этого случая. А Че подкинет мне информацию, если военные в своем расследовании вырвутся вперед. – Он внимательно посмотрел на меня. – Ты таки уверен, что ничего не хочешь мне рассказать? Кому вы продали чертово яйцо, бродяга? Может, вы его заныкали и кто-то теперь хочет обменять его на Динку?
– Отец, – страдальчески проговорил я, – погибло твое яйцо. В любом случае оно не стоит таких денег, чтобы из-за него учинять столько нелепых сложностей.
– Значит, что-то другое, – хладнокровно проговорил Бубна, скрестив руки на груди. – Что? Колись, сталкер. Не интересны нам твои мелкие делишки и мошенничества, не будем мы тебе за них предъявы рисовать. Я про большинство и так знаю, просто закрываю на них глаза. Нам важно знать, что происходит, что за умник это все делает. Иначе беспредел не остановить, а беспредел – это последнее, что нам нужно в бизнесе. И ты у нас, позволь напомнить, главный объект этого беспредела. Итак, во что ты вляпался?..
– Ничего необычного не было. – Я беспомощно развел руками. – Просто до такой степени не было, что даже удивительно. По крайней мере, ничего такого, в чем могли быть замешаны посторонние интересы. Никуда я не вляпывался, отец. Я вообще недавно из отпуска.
Отвратительно скривив губы, Че саркастически посмотрел на Бубну. Тот прикрыл глаза.
– Ладно, – шевельнул торговец тяжелыми челюстями. – Разберемся. Свободен пока. Ступай, прими порцию за счет заведения, подумай как следует, может, и вспомнишь какую странность. Вам с Дианой с сегодняшнего дня до окончательного разъяснения всей этой ботвы дам двух своих архангелов с машиной. Сегодня это будут Сирота и Гоблин. Передвигайтесь по городу только на машине, без телохранителей никуда не выходить. Особенно тебя касается, голубь, ты у нас гордый не по годам. Давай, двигай.
Потеряв ко мне интерес, Че с Бубной снова склонились над распечаткой, которую изучали, когда я вошел в кабинет.
– Бывайте здоровы, уважаемые, – буркнул я и покинул бункер в сопровождении Рыжего, который во время нашего разговора маялся снаружи под дверью.
Глава 7
Блокпост
Вернувшись за стойку, я уселся рядом с Патогенычем и заказал себе прозрачного.
– Бубна обещал порцию за счет заведения, – не забыл напомнить я.
Рыжий пожал плечами: для друзей дерьма не жалко.
– Как дела? – поинтересовался Патогеныч.
– Паршиво, брат, – сознался я, барабаня пальцами по стойке в ожидании своего заказа.
Патогеныч вопросительно приподнял бровь. Слухи о ночном происшествии уже наверняка блуждали над барной стойкой, но подробности он вряд ли знал, и я коротко обрисовал ему сложившуюся ситуацию.
– Ты вот что, брат, – проговорил Патогеныч, выслушав мою историю. – Наши могли бы какое-то время охранять вас с Динкой. Все равно половина бездельников целыми днями в «Штях» сидит, прозрачное глушит.
– Спасибо, брат, – отозвался я. – Ценю. Но Бубна уже пообещал нам своих громил. Видно, его это все здорово напрягло.
– Еще бы, – хмыкнул Патогеныч. – Это уже всего клана касается. Это всем нам оплеуха. Контролер в городке! Спасайся кто может.
Мы чокнулись.
Народу в баре пока было не так много, как вчера, – было еще слишком рано. Енот с Мухой с утра ушли прогуляться по Свалке, Фаза двинул на Милитари, и куда-то в том же направлении убрел Борода со своим молодняком. Зато из-за Периметра благополучно вернулись Сыпь и Бастурма: в бар они еще не явились, но Крот уже видел их в городке и доложил, что вид у них был цветущий.
– Я тебе вчера так и не сказал «спасибо», – произнес я. – За Динку.
– Замнем для ясности, – отмахнулся Патогеныч. – Спасиба много, а вот оплатишь мне сегодняшнее прозрачное, и будем считать, что мы в расчете.
– Черт! – расстроился я. – Ты решил меня разорить. Я-то надеялся отделаться спасибом.
– Меньше языком молоти, собака. Теперь уже поздно отнекиваться.
Мы посидели еще немного, глядя по телевизору бесконечный мульт про страуса. А потом кто-то тронул меня за локоть. Я обернулся – позади меня стоял Храп, один из вышибал Бубны.
– Послушай, Хемуль, – сказал он, – Дина хочет выйти на улицу.
– Какого черта? – Я тут же вскочил.
– Не знаю. Получила на ПДА какое-то сообщение и как с цепи сорвалась. Пусти да пусти…
Точить твою заготовку.
Храп еще что-то бормотал, но я уже был у выхода, где с потерянным видом топтался Гоблин.
– Где она? – рявкнул я без долгих предисловий.
– Вышла, – виновато ответил Гоблин. – Храп велел держать ее, но она сказала…
Я отпихнул его в сторону после первого же слова и бросился в двери, уже понимая, что случилось непоправимое и я опаздываю на несколько драгоценных секунд.
Во дворе Динки нигде не было, лишь Сирота задвигал засов на двери в металлических воротах, выходящих на улицу.
Я бросился к нему:
– Где?!.
– Только что выпустил, – сообщил амбал. – Если ты про Дину, – добавил он уже мне в спину, потому что, пока он говорил, я откинул засов и выпрыгнул наружу.
Оказавшись на улице, я быстро огляделся. Моей подруги нигде не было. Я стремительно обшарил взглядом все возможные направления, куда она могла деться. Кругом глухие заборы и пустыри; вход в полуразрушенный пакгауз – давно и надежно запертый; несколько припаркованных машин вдоль улицы; бар «Comaroe» на противоположной стороне улицы, в котором с утра до ночи зависали натовские миротворцы (мы не знали, как это правильно произносится, и между собой называли его просто «Комарое»). За эти несколько мгновений она едва успела бы добраться до дверей военного бара, а больше деться ей было некуда.
