Кайл Иторр - Змеиное логово
— Извини, Джеми, — отвечаю, — это незачем знать уже тебе. Для защиты периметра не поможет.
— Ладно, спрошу иначе: ты ожидаешь проблем на точке или на перегоне между точками?
Хм. Если подумать…
— На перегоне, пожалуй, нет, а вот на точке и вообще в городе — ожидаю, точно. Причем это будут скорее похитители, чем киллеры. Сам понимаешь, гарантии никакой, только предположение…
— Нет, вот на точке такого произойти не может, — твердо заявляет Ястреб. — Ну как ты это себе вообще представляешь, средь бела дня похитить человека из рабочего кабинета общего офиса и чтобы никто не заметил? Бред. А вот в городе, да если прикрытия рядом нет — реализуемо, вполне. Тряпку с эфиром к носу, заранее подогнать медицинский фургончик — и готово, самый простой ход, любые свидетели скажут, мол, человеку вдруг стало плохо и его увезла «скорая».
— Ее. Потенциальная мишень — Сара. Во всяком случае, за нее я по ряду причин опасаюсь больше, чем за самого себя.
— Да, задал ты задачку… — Сняв бейсболку, Хокинс протирает бритую макушку. — Вообще киднеппинг тут редкость. Девок в бордель, особенно из тех мигранток, что поглупее и не в курсе здешней кухни, — затаскивали, верно, бывало такое, а для какой другой надобности…
Знаю. Я слышал то же самое.
— Если я ошибаюсь, замечательно. Но хочу подстраховаться. Можем мы это сделать или придется теперь на каждый чих вздрагивать, как на минном поле?
— Утром я тебе скажу точно. Посижу над картой и с Фредом поговорю, он дороги лучше знает.
Киваю:
— Годится. Спасибо.
Как раз в это время меня сзади обнимают, целуют в ухо и просительно интересуются, обращаясь в равной степени и к Хокинсу:
— А правда мы сегодня уже никуда не едем?
— Никуда, — подтверждает Ястреб, — сейчас администратора отеля предупредим, что мы у них сегодня ночуем, и можно перегнать тачки туда.
— Дже-е-еми, — вкрадчиво мурлыкает Сара, — тебе ведь правда для этого мы с Владом не нужны?
Хокинс выразительно смотрит на меня. Я, в свою очередь, на любимую супругу.
— У тебя резко появились планы на вечер?
— Даже два плана, — кивает Сара. — Во-вторых, мы на девять вечера приглашены в оперу на «Тангейзера», Анна выдала два билета. А во-первых, у нас для этого нет никакой подходящей одежды.
Милан — значит, опера. Логично, массаракш. Не важно, что новоземельный фронтир, не важно, что на всех исследованных территориях площадью в полторы Европы народу обитает ну раза в два больше, чем в Киеве. Если мигранты из Старого Света построили город и назвали его Миланом, — значит, там обязана быть опера.
— Сара, золото мое, — стратегически отступаю на шаг, — вообще-то в той же Америке народ в театр и оперу ходит разве что не в бикини и шортах. В джинсах и майке самолично наблюдал…
Рожденная в культурной столице Союза Сара гордо выпрямляется во весь свой невеликий рост, грудь вперед, кулаки в бедра, очки сверкают (по сюжету полагалось бы сверкать глазам, но лучи склоняющегося к закату светила отражаются именно от квадратных поляроидных линз).
— Значит, так. Прямо сейчас мы идем покупать тебе костюм и мне новое платье. После этого в гостиницу, приводим себя в порядок и переодеваемся. А потом в оперу. Возражения не принимаются. Все ясно?
Ясно, ясно. Подмигиваю Хокинсу: ты уже все понял насчет перемены семейного статуса или нужны дополнительные пояснения? — беру Сару под руку, и мы отправляемся выполнять вышеизложенную культурную программу субботнего вечера.
Гарантирую одно: что бы там любимая супруга ни думала насчет правильного костюмного фасона, револьвер где-нибудь в кармане я припрячу. Ибо если этого не сделать — по закону подлости наверняка понадобится, а нету… Пусть лучше при себе будут шестьсот граммов ненужного железа, зато на сердце спокойнее.
Территория Европейского Союза, г. Милан
Суббота, 07/06/21 28:17
Здание оперы, если сравнивать непредвзято, классом приблизительно соответствует вузовскому «дому культуры». В киевском политехе, по крайней мере, нечто похожее, только из стекла и бетона вместо камня сухой кладки, и чуток покрупнее — в политеховский главный зал поместится под тысячу рыл, а сюда сотни три с небольшим. Само же представление, пожалуй, на уровне клубной самодеятельности, оперными артистами можно не кривя душой назвать только двоих из полутора десятков представителей сценического кагала.
Но это если непредвзято и если помнить, что такое настоящая опера в заленточных реалиях. Я пока еще помню, Сара тоже, а вот те, кто прошел «ворота» несколько лет назад — вполне могли и забыть. Если же судить по новоземельным стандартам, то равных миланской опере попросту нет, ибо она такая одна-единственная. Обычный театр имеется в Порто-Франко (видели, уровень исполнителей примерно такой же), а еще, рассказывали, театры есть в Новой Одессе, Зионе и забыл в котором из городков у бриттов; кроме того, организован «эротический театр» в Нью-Рино, ну там скорее для ценителей современного высокого искусства, где сюжет и прочие драматургические особенности отброшены как устаревшие…
В общем и целом, однако, вечер удался. Развеялись, «вышли в свет» в изначальном смысле данных слов, а не в нынешнем американском «go out», каковой термин употребляется нынешними американскими аборигенами, когда им надо выбраться из апартаментов куда угодно, хоть в ближайший бар или на пляжную дискотеку… полный «аут», короче говоря. Ну и Сара потешила сердце одежным шоппингом — иногда на нее находит; новое платье, как она полагает, подчеркивает ей нужные выпуклости и скрывает ненужные (как по мне, у женщины ненужных выпуклостей не бывает, однако на эту тему спорить с ней бесполезно). Ходить по здешним улицам на шпильках, пожалуй, не самый удобный выбор, но раз под руку со мной и не торопясь, то и ладно; вот хочется любимой иногда доставать мне макушкой не до подбородка, а хотя бы до носа — я что, буду лишать ее мелких радостей жизни? А минус пять с лишним сотен в кошельке — хрен с ним, не разоримся, чай, не каждый день…
В опере давали «Тангейзера», так что на обратном пути мы закономерно болтаем о вагнеровских операх вообще. Сара в данной сфере разбирается куда лучше, чем я, и пересказывает несколько занятных моментов. В частности, самое известное творение герра Рихарда, «Кольцо Нибелунгов», все режиссеры ставят в «облегченном» виде, тогда как полная авторская версия постановки, оказывается, предполагает двадцать часов непрерывной игры, причем в финале сцена, актеры, оркестр и зрители должны быть погребены под обломками горящего оперного театра…
