Александр Соловьёв - Нашествие хронокеров
– Куда ты пропал? – закричал Роман. – Нельзя же так, без предупреждения… Прием.
– Рома, я буду через пять минут, если ничего не помешает, – сказал я. – Осмотри дом и окрестности. Будь осторожен! Прием.
– Что случилось? – спросил Шишига. – Ты видел хронокеров? Прием.
– Нет… Но они близко. Похоже, нам придется сменить место жительства. Осмотри дом и предупреди Миру. Прием.
– Выполняю! – крикнул Шишига. – И ты будь осторожен. Пожалуйста, поскорее приезжай.
– Еду! – крикнул я и отключился.
В следующую минуту раздался страшный треск, что-то с силой ударило сверху, и я провалился в тишину.
7
Я плыл в пустоте и безмыслии до тех пор, пока не стал замерзать. Придя в себя, я понял, что лежу на чем-то твердом и ледяном. Сверху давит тяжесть, и нет сил пошевелиться.
Первым, что пришло в голову, было притвориться мертвым: авось чудовище не станет интересоваться, но тут же мелькнула другая мысль: зеленые твари харчами не перебирают, жрут любую материю.
Я попытался высвободиться. Сверху что-то тотчас зашуршало и сразу в нескольких местах клюнуло в спину.
Неужели это конец?
Паники не было, но нахлынула обида. Выходит, опять просчитался, и последняя ошибка оказалась роковой.
– Ч-ч-черт…
То, что сидело сверху, замерло. Я издал стонущий звук и по-пластунски стал выбираться.
В спину тут же вонзились острые жала. В ногу что-то вцепилось мертвой хваткой, я попытался высвободиться, но не смог.
Собрав силы, я рванулся вперед, и мне удалось приподнять того, кто сидел сверху, но внезапно раздался треск разрываемого пиджака, и острая боль растеклась по правой лопатке.
– Сволочи вы!.. – взвыл я, предчувствуя близкую развязку. В этот же момент удалось высвободить ногу. Я скользнул по асфальту, и, заметив, что давление сверху ослабевает, неистово заработал локтями. Стесывая их нещадно, отполз на несколько шагов и вскочил на ноги.
Прежде всего, я принял оборонительную стойку, слегка присев и закрыв голову руками. Затем быстро окинул взглядом окружающее пространство и… неторопливо выпрямился.
Передо мной лежал поваленный тополь. Словно мост, он был переброшен через ров от тротуара до островка неправильной формы, на котором я стоял. Пикапа видно не было. Не иначе, он провалился в ров.
Голые ветви дерева я принял за цепкие лапы тварей… Но каков ствол! Он запросто мог бы меня убить!
В эту минуту послышалось шуршание. С одной стороны граница островка стремительно сужалась в моем направлении. Тут же по груди и животу стал растекаться знакомый приятно-тоскливый холодок.
Ствол дерева был достаточно толст, чтобы по нему можно было перебраться, но поверхность его оказалась некруглой. Вскочив на него, я присел и стал двигаться на четвереньках. Ствол слегка раскачивался, и я старался совершать двигаться осторожно. Оказавшись на середине, глянул вниз. Там происходило чуть заметное копошение, но тварей видно не было. Оглянувшись, я понял, что мешкать нельзя: площадь островка прямо на глазах уменьшалась. Я ринулся вперед и успел добраться до тротуара за мгновение до того, как тополь рухнул в образовавшийся овраг.
Оббежав его, я бросился к перекрестку: там в беспорядке стояло несколько машин.
На бегу я думал о том, что объем выделенного хронокерами песка всегда значительно меньше поглощенной материи. Стало быть, огромное количество вещества превращается в энергию. На что же она расходуется?
Еще я успел подумать о двух аппаратах, оставленных в машине. Без хроновизоров я был безоружным и особенно незащищенным.
Справа от меня осыпался дом, и я едва отскочил в сторону, как на месте, где я только что находился, образовалась большая куча песка.
Добежав до перекрестка, я отыскал машину с ключом зажигания в замке, – тут мне повезло почти сразу, – и, прыгнув за руль, тронулся с места. Через десять минут я был у «Поплавка».
Ресторан оказался цел и невредим. Но, уже находясь у его порога, по каким-то малозаметным признакам я понял, что он безлюден.
Я посмотрел на темные окна. Никто не подошел выглянуть в них на шум машины. Луна искоса бросала голубоватый свет на его стену, и черные тени от пилястров и карнизов зловеще сползали вниз.
Электростанция «Хонда», которую установил Шишига, располагалась там, где я видел ее в последний раз, и она была выключена. Бадьи с бензином тоже стояли на прежнем месте. На площадке стояли три машины. Одна из них – та, на которой ездила Мира.
Я вошел в ресторан, позвал Романа. Как и следовало ожидать, никто не откликнулся.
Достав из кармана фонарик, я осветил вестибюль, затем гардеробную, и вошел в зал. Здесь все осталось таким же, как перед моим отъездом, только со стола, за которым сидели Мира и Руслан, была убрана посуда.
На том столе, где спал Шишига, лежала радиостанция. Я взял ее в руки, включил, несколько раз произнес позывной. В ответ доносилось лишь тихое потрескивание.
Что же здесь произошло?
Я побежал на второй этаж. Дверь в комнату Миры была распахнута. Я заскочил внутрь. В луче фонаря на холодильнике блеснула золотая статуэтка. Я посветил на кровать. Покрывало было слегка смято, а на самом краю лежал предмет верхней одежды. Я поднял его, рассмотрел вблизи и не поверил своим глазам. Это был коричневый пиджак Руслана.
В голове все перемешалось.
Когда я опомнился, то обнаружил себя уже на улице среди дороги, залитой лунным светом. Во мне не было ничего кроме боли. Каким-то странным образом у меня в руках оказалась статуэтка Миры, и я, размахнувшись, собрался зашвырнуть ее за угол ресторана, прямо в реку, но в последнее мгновение передумал.
В один миг я увидел план действий.
Необходимо вернуться на Пречистенку, к той куче песка, на которой мне пришлось поваляться за десять минут до встречи с Ромой и Мирой возле гаражей. Нет сомнения, что, пока я лежал под тополем, произошло перемещение во времени, и теперь мы с Мирой в параллельных пластах: я здесь, а она там, с этим сумасбродным человеком. Я в гневе пнул ногой электростанцию и отбил большой палец.
Вдруг раздался шорох. Я огляделся по сторонам. Фронтальная, восточная, стена была чиста. Шорох повторился, он явно долетал с северной стороны. Освещая стену фонариком, я бросился за угол и сразу же наткнулся на пятно. Оно располагалось почти на уровне моей головы. Я попятился и остановился метрах в четырех от стены. Пятно, хоть и не проявляло особой активности, все же не было неподвижным. Похоже, тля сидела прямо на своем толстом брюхе. Я посмотрел на то место, где оно располагалось, но ничего, конечно, не увидел.
Прочесав всю стену световым лучом, я обнаружил, что в трех метрах от первого пятна располагается черное отверстие около полуметра в диаметре. Под отверстием следы песка.
Я побежал к машине, на ходу прикидывая, сколько времени потрачу на дорогу туда и обратно.
Запихнув статуэтку в пиджак, я завел мотор, и машина с ревом сорвалась с места.
Мне пришлось ехать в объезд, чтобы случайно не угодить в ров. Тем не менее, на перекрестках я сбавлял скорость, и внимательно вглядывался в дорогу.
Пока я продирался через неширокие, загроможденные машинами, спальные районы, луна поднялась еще выше, и в городе стало светлее, чем в вечерние сумерки.
Через полчаса я уже ехал по Зубовскому бульвару, вглядываясь в зубчатые руины домов. Когда я подкатил к Пречистенке, то с трудом узнал ее, настолько здесь все изменилось. Осмотрев место, я вновь сел в машину и двинулся в соседний переулок.
Доехав до места, где дорога была превращена в цепь барханов, я вышел и побежал. Кое-где мне приходилось перебираться через насыпи, я падал, иногда даже полз на животе, а затем, забравшись на вершину, съезжал вниз, зарываясь носом в пыль. Я старался лишь подальше держаться от полуразрушенных стен, где возможна еще активность пятен или сохранились временные поля.
Я не сразу сообразил, что добрался до перекрестка, где стоял дом Миры. Башня исчезла, дома напротив превратились в застывшие волны песка, и я узнал место по воротам, которые сам повалил трактором.
Через пару минут я подбежал к нужному дому. Теперь от него осталось полтора этажа. Куча песка стала выше, я с разбегу бросился на нее и пополз к стене. Достигнув ее, я прикоснулся к ней рукой, но не замер, помня о закономерности перемещения во времени, а продолжал ворочаться на месте, отчего подо мной стало образовываться углубление.
Уже через несколько секунд я испытал симптомы временного перехода. На этот раз ощущение было еще более приятным. Я сладко вздохнул и расслабился.
Свобода и покой овладели телом. Едва различимые внутренние потоки стали его разворачивать, и я провалился в невесомость. Вместе с этим пришла та странная тоска, которую я уже испытывал не раз. Она была похожа на затянувшийся предвестник катарсиса, тот самый, который испытываешь во время музыкальной партии, когда уже начинаешь понимать, что вот-вот хлынут слезы и ждешь, пока трагическое чувство поднимется от сердца вверх, разопрет горло и затем надавит на слезные железы.
