Коев Игорь - Третьи Врата
И с этими словами парень скрылся за поворотом тропы, откуда не так давно появился.
– Вот все и кончено.
Голос Оксаны тих. За прошедшие дни, а особенно ночи, из нее, казалось, вынули все эмоции, оставив только пустоту. Одновременно с последним словом вокруг девушки поднялся яростный ветер, расшвыряв в стороны всех, кто был рядом.
– Что ты делаешь?!! – голос стоящей в нескольких метрах Камилы полон боли и отчаяния.
– Я устала. Мне больно. Я ни хочу больше такой жизни. Слишком она страшная и грязная… – Оксана говорит все так же тихо, безэмоционально. Девушка выгорела изнутри, пройдя все круги унижений. – Я не хотела чтобы Амайя отдал этим ублюдкам кого-нибудь из вас, если мне удалось бы убить себя раньше… Но теперь… теперь все кончено.
Молчание… Секунда. Вторая. Из-за поворота громадными скачками вылетел Амайя и не останавливаясь понесся к краю пропасти.
Потухшим взглядом Оксана следит за ним, а когда иномирцу остались какие-то считанные метры до девушки, шагнула назад.
Последнее, что увидела Камила – это горькая усмешка на губах Оксаны и шепот:
– Хоть что-то в нем осталось людское…
Воздух гудит, рассекаемый падающим телом. По телу бродят мягкие пальцы ветра, вызывая приятную истому. Не жадные когти полутрупа – единственное, что знала девушка в своей короткой жизни, а ласковое касание любимого.
Оксана закрыла глаза, полностью отдавшись этому ощущению.
… Это было прекрасно. Вот что значит – когда тебя касается тот, кто любит.
Детдомовская. Не знающая ласки и нежности, она только в конце своей жизни узнала, что это значит.
… Когда тебя любят.
… Пусть и Стихия.
Амайя проводил пристальным, немигающим взором стремительно летящее тело. Когда же, кажущаяся отсюда по детски беззащитной и крохотной фигурка, замерла внизу, отвернулся, встретился взглядом с Камилой.
– Это моя вина… – голос хрипл, кулаки и зубы крепко сжаты. – Это моя вина. Не уследил. И держать ответ за это я буду только перед собой!
Не уследил. Жалеет о том, что не уберег… а не о том, что довел девушку до такого.
Тварь!
– Нам что делать?
Амайя смерил взглядом своих помощников, выдал:
– Пока – не мешаться. И охранять меня от местного зверья – я полностью уйду в работу, могу не заметить опасности.
Из открытой сумки наружу появился тонкий клинок длиной в полторы ладони с лезвием, которое было настолько темным, будто казалось, что оно поглощает попавший на него свет.
Наследство Поля. Ритуальный нож.
Мысленно примерившись как будет выглядеть на этой небольшой поляне, покрытой полузасохшей травой и птичьим пометом, узор Печати, для вызова его, Амайи, Сферы и Сосредоточения, парень приступил к работе.
Через пятнадцать минут он скинул теплую куртку. Еще через десять – полушепотом проклинал каких-то Богов. Пять: оторвавшись от своего дела, с наслаждением потянулся, взял из рук охранника флягу, напился. Полчаса с возобновления работы. Растирая затекшее предплечье ходит вокруг поляны, выискивая возможные ошибки в неровно нанесенных линиях. Изредка приседает и старательно изменяет что-то видимое только ему одному.
– Так. Готово.
Поведя плечами парень услышал отчетливый хруст затекших костей. Обернулся к охране.
– Вы двое – оберегайте этот узор ! Остальные за мной – нужно привести сюда Серебро. Они нам вскоре понадобятся…
Все уже поняли, зачем Амайя пленил Ходоков, но все же переспросили: от иномирца, воспитанного в другой среде, где насилие страшный порок, ждать такой безжалостности…
Уже две недели прошло, как Амайя во главе отряда, а воины до сих пор, видимо, не привыкли к этому: к стальной, мертвой и бесчувственной хватке парня.
– Это же банально, – иномирец вновь начал растирать плечо. – Для инициализации узора и проведения самого ритуала нужна энергия и пока я тут вижу только один источник. Пусть и с примесью Хаоса.
– Ходоки…
С усмешкой Амайя поправил:
– Не Ходоки – жертвы, – отвернувшись, уже привычно-презрительным тоном добавил: – Если кто-то захочет, то может занять место любого из них – среди охраны Серебра хватает.
– Я буду при этом присутствовать!
Амайя склонил голову, пристально смотря на Саша и Камилу.
– Я оставляю тут вас для вашего же душевного спокойствия: присутствие на ритуальном жертвоприношение – это не лучший способ провести свободное время. Лучше отдохните.
Вот и сказано все…
Убийство.
… пусть и тех, кого иномирцы сами готовы разорвать на куски.
– Я! Этого! Хочу! – по слогам выплюнула Камила. – Я хочу увидеть, как эти твари будут умирать, скуля и умоляя оставить их в живых! – пауза. – Но с куда большим удовольствием я смотрела бы, как это делаешь ты!
Парень усмехнулся.
– Мечты, мечты… Может, ты когда-нибудь меня и убьешь, вот только пока никто из вас не в силах ставить мне условия и угрожать… – молодые люди замолчали. – Но твое требование я выполню – видеть смерть врага, это право каждого.
«Что это еще за извращенная философия?» – пришло в голову Сашу, смотрящему на удаляющуюся спину их нынешнего предводителя. Камила же словила себя на мысли, что полностью согласна в этом с Амайей.
– Ты тварь, Амайя! Тварь без чести и достоинства! Ты предал собственное слово!
Нек надрывался, брызжа слюной ярости в стоящего перед ним парня. Надежно спеленованному магией, это единственное, что оставалось Ходоку – ругаться.
Голос иномирца наоборот – спокоен и наполнен, казалось, некоторой ленью:
– Я сдержал слово: я дал тебе то, что обещал… но о беспрепятственном возвращении обратно мы не договаривались.
– Тебя найдут! Это дело принципа! – не вслушиваясь в слова парня орет Нек, пытающийся за воплями спрятать банальный страх, даже ужас от того, что с ним вскоре сделают. – Найдут и медленно вытащат кишки из брюха, а потом заставят съесть!
Амайя, с легкой улыбкой слушает все эти излияния. Бессилие пленного явно доставляет ему удовольствие, только этим можно объяснить затянувшийся диалог. Но наконец…
– Хватит! – Серебро замер с очередным проклятьем на губах. Его гортань онемела, и Нек не смог выдавить из себя больше ни слова.
– Приступаем… – уже охранникам. – Поместите этих троих уродов в окружности, положите на правый бок в позу эмбриона. Левая рука, сжатая в кулак, должна находиться точно под яремной веной.
…Узор представляет собой равнобедренный треугольник, вершины которого заключены в окружности. В центре и снаружи нанесены какие-то руны, воздух над всеми линиями и письменами слегка, но довольно отчетливо, дрожит.
Каркас готов. Осталось только влить во все это силу, что «оживит» магию.
Саш и Камила пораженно оглядели рисунок . Их мир лишен того, что называется «колдовством», так как Амайя смог сотворить такое?! Охрана тоже напряженно переглядывается: все, что они видят перед собой на земле, было воинам совершенно неизвестно, а нагляделись эти люди на магию достаточно за время путешествий с Существом и Полем. Вдруг этот иномирец, этот человек без малейшего шевеления совести жертвующий чужими жизнями, вдруг он что-то задумал? Что-то, направленное против них самих?
Не давало охране остановить ритуал только запрет отданный Каэлем на агрессивные действия против Амайи. Он, почему-то, был спокоен. Видимо, этому способствовал долгий и довольно бурный разговор наедине с иномирцем, что произошел перед самым началом ритуала.
– Зачем ты хочешь убить Ходоков?!! Без них мы опять окажемся в положении слепых! Нам нужны поводыри и именно они ими являются!
– Успокойся… – Амайя отмахнулся от тревог Каэля, словно от какой-то мелочи. – Я все прекрасно понимаю и именно поэтому действую так.
– Собираешься их убить!
– Принести в жертву, – поправил иномирец. – Между двумя этими словами лежит большая разница. Из их смерти я хочу получить не просто моральное удовлетворение, а нужный результат!
Собеседник Амайи замолк, ожидая продолжения и доводов.
– Все предельно просто. Когда наша сила, я имею ввиду – пленников…
Каэль хмыкнул: на пленников тут уже никто не тянет. Отряд перемешался и зашел так далеко, что вернуться обратно получится только объединив усилия.
Переждав вспышку неуместного сейчас веселья, Амайя спросил:
– Я могу продолжать?
– Извини. Внимательно слушаю.
– Так вот, когда сила пленных, то есть нас, возрастет, мы сможем чувствовать точки, где собрана энергия Сфер на расстоянии.
Хорошая способность!
– Хмм… А когда она достигнет нужного уровня? – Каэль потер подбородок.
